Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
— Мы говорим о разных вещах, Марк Аркадьевич. Вы мне объясняете, почему вы хотели уехать. Ваши доводы убедительны и весомы, и я не собираюсь их оспаривать. Но я, со своей стороны, пытаюсь объяснить вам, почему вы не должны были уезжать. Вы должны были остаться здесь, рядом со своей матерью, заботиться о ней, ухаживать, помогать ей, а не перекладывать свои сыновние обязанности на плечи семнадцатилетней девчонки, которая по врожденному великодушию дала вам обещание, но и представить себе не могла, что ее ждет в будущем. Если бы вы остались, мы сегодня не стояли бы перед проблемой, у которой нет устраивающего всех решения. Бэлла Львовна жила бы с вами и вашей семьей, и никто не мешал бы моей семье устроить свою жизнь так, как я считаю разумным и правильным. У вас был выбор: искалечить собственную жизнь или испортить чужую. Вы приняли решение в свою пользу. И сегодня моя жена стоит перед выбором: спокойная старость вашей матушки или спокойная семейная жизнь с мужем. Какое решение она должна принять? Такое же, какое когда-то приняли вы? В свою пользу? Оставить стареющую нездоровую женщину на произвол судьбы? Или пойти на обострение отношений в семье, на открытый конфликт, потому что я хочу жить в собственной квартире без посторонних и буду настаивать на этом до конца. Ну же, Марк Аркадьевич, не молчите, скажите, как следует поступить моей жене.
— Простите, Вадим… Не знаю даже, что вам и сказать. Давайте не будем обсуждать прошлое, вы не были в моей шкуре и не сможете понять моих поступков. Может быть, в чем-то вы и правы. Может быть… У вас есть конкретные предложения, как можно разрешить сложившуюся ситуацию, или вы просто выплескиваете на меня свое негодование?
— Есть, Марк Аркадьевич. У меня есть предложение, только боюсь, оно вам не понравится.
— Вы хотите, чтобы я увез маму с собой? Я сам об этом мечтаю и в каждом письме предлагаю ей приехать, но она и думать об этом не хочет. Бесполезно даже заговаривать с ней на эту тему.
— Это я уже понял, Марк Аркадьевич, и имею в виду совсем другое.
— Надеюсь, вы не собираетесь отправлять мою маму в дом престарелых?
— Разумеется, нет, я не настолько бессердечен. Я предлагаю вам, Марк Аркадьевич, вернуться в Россию.
— Что?!
— Я предлагаю вам вернуться, — спокойно и даже чуть насмешливо произнес Вадим. — А что? Вы — человек состоятельный, деньги у вас есть, вы можете купить прекрасную квартиру, достаточно просторную, в которой вам не будет тесно. Или даже дом за городом, если вы отвыкли жить в городских многоэтажках. Бэлла Львовна будет жить с вами, вы будете о ней заботиться и освободите от этой обязанности мою жену. А мы, в свою очередь, останемся здесь. Наташа не может водить машину, и для нее особенно важно, чтобы рядом была станция метро. При таком решении никто не пострадает, все только выиграют.
— Как это никто не пострадает? А я? А моя семья? Вы их в расчет не принимаете?
— Вам вовсе не обязательно привозить сюда супругу и детей, они могут остаться в Штатах. Возвращайтесь один, живите рядом с матушкой до ее последнего часа, проводите ее в последний путь, потом уезжайте обратно к семье.
— Вадим, мне кажется, вы не понимаете, о чем говорите. Моей матери всего семьдесят три года, и я надеюсь, что она проживет еще очень долго, лет пятнадцать. Вы мне предлагаете, чтобы я на пятнадцать лет оставил жену и детей одних? Или я чего-то не понял?
— Да нет, вы все поняли правильно. Но я не понимаю, от чего вы пришли в такой священный ужас. Что страшного или невероятного я вам предлагаю? Вы не колеблясь оставили свою мать одну в нищей тоталитарной антисемитской стране на двадцать один год. И ничего, как видите, не произошло. Почему бы вашей семье, состоящей из трех человек, не пожить несколько лет без вас в процветающей и благополучной Америке? Уверяю вас, они там не пропадут. А если они приедут сюда с вами, так тоже ничего страшного не случится, здесь, кстати, жизнь намного дешевле, вы сможете даже что-то сэкономить.
Повисло длительное молчание, и Наташа вдруг испугалась, что на кухне слышен стук ее бешено колотящегося сердца. Она никогда не думала, что Вадим может быть таким безжалостным. Может быть, это оттого, что в ее присутствии он общался в основном с друзьями, а не с подчиненными, а сейчас впервые за много лет ей довелось услышать, как ее муж разговаривает с человеком, который ему неприятен, с которым его ничего личного не связывает и который все равно через два дня уедет, жить бок о бок с ним не придется. В такой ситуации люди говорят то, что думают, и в выражениях не стесняются. Сейчас Наташа слышала совсем другого Вадима, такого, какого прежде не знала. «Господи, — мелькнула пугающая мысль, — еще чуть-чуть — и окажется, что я живу с совершенно незнакомым человеком, с которым у нас нет ничего общего, кроме детей. Мы жили в разных городах, у нас были разные профессии, разные интересы, разные друзья. А потом мы поселились вместе, ни о чем не задумываясь, потому что были к этому времени двенадцать лет женаты, у нас было двое сыновей, и это как бы само собой предполагало, что мы — родные и близкие люди. А так ли это на самом деле?»
Ей стало тошно и одновременно тревожно, и Наташа поняла, что не может дослушать до конца разговор Вадима с Мариком. При первых же звуках голоса, доносящегося из кухни, она повернулась и на цыпочках прокралась в комнату. Аккуратно притворила дверь, стараясь не щелкнуть замком, и улеглась в постель. Через несколько минут вернулся Вадим, но Наташа сделала вид, что уже уснула.
* * *Десятого декабря Марик улетел в Нью-Йорк, а вечером неожиданно взбрыкнула Бэлла Львовна, заявив, что не поедет к Иринке на свадьбу.
— Но почему, Бэлла Львовна? — в отчаянии кричала Ира. — Мы же договорились, мы же все решили…
— Деточка, ну что я там буду делать? Все кругом чужие, все незнакомые, все значительно моложе меня. Нет, и не упрашивай, я твердо решила остаться дома. И потом, кто я такая? Мама, бабушка? Я — просто соседка, и на меня все будут коситься, дескать, чего это я приперлась на чужое торжество. И настроения у меня нет никакого.
— Ну Бэллочка Львовна!..
Ира разрыдалась, бессильно колотя кулачками по диванному покрывалу. Наташа поняла, что пора вмешаться.
— Бэллочка Львовна, я очень прошу вас пойти. Я понимаю, что вам это в тягость, вы плохо себя чувствуете, но мы с вами уже давно решили, что от нашей квартиры обязательно должен кто-нибудь быть. Ну посудите сами, девочка рассказывает о себе, что она сирота, что с детства рядом с ней были только бабушка и соседи. Бабушка давно умерла. Остались одни соседи. Если никто из них не придет на свадьбу, может сложиться впечатление, что Иринку в нашей квартире никто не любит и никто за нее не радуется. Сразу встанет вопрос: почему? Почему такую чудесную, красивую, умную и воспитанную девушку не любят соседи? Ответ напрашивается сам собой: она вовсе не чудесная, не умная и не воспитанная, она в нашей квартире всех достала своим поведением и своими выходками. Уверяю вас, люди подумают именно так. Разве вы хотите, чтобы об Иринке сложилось такое мнение? Я пойти не могу, Ира не хочет афишировать наши близкие отношения. Остаетесь только вы и Вадим, но Вадим без жены — это тоже как-то странновато, согласитесь. Он вас отвезет к загсу, а потом заберет из ресторана.
— Если хотите, Бэлла Львовна, я пойду с вами на торжество, — неожиданно сказал Вадим. — Вам не будет так одиноко и скучно. И как только скажете — сразу отвезу обратно домой. Все равно Иринка зарезервировала для представителей нашей квартиры два места за столом, так что я никого не стесню.
— Ну если так… — Соседка пожевала губами и с достоинством кивнула. — Тогда ладно.
Наташа с благодарностью посмотрела на мужа и крепко сжала его руку. Какой он добрый и понимающий! Терпеть не может Бэллочку, да и к Иринке и к проблемам ее репутации относится достаточно равнодушно, но переступил через свои чувства. Иринка вскочила с дивана и, размазывая по лицу потекшую от слез тушь, кинулась к соседям с поцелуями.
— Спасибо, Бэллочка Львовна, спасибо, Вадичек! А то получится, что за столом только они, эти Мащенки, а я совсем одна. В такой день — и одна! Спасибо вам!
Регистрация была назначена на час дня, с утра пораньше Вадим повез Иринку в парикмахерскую, откуда ее должен был через два часа забрать жених. В половине первого Вадим и Бэлла Львовна, красивые и нарядные, с огромными букетами цветов, отбыли на торжественное бракосочетание.
— Это несправедливо, мам, — заявил Алеша, едва машина отца отъехала от дома. — У всех сегодня праздник, а мы что, лысые?
— Нет, мы лохматые, — весело ответила Наташа. — Есть предложения?
— Пошли в «Макдоналдс».
— Пошли, — согласилась она.
— А потом в «Баскин Роббинс»! — тут же встрял Сашка, обожавший мороженое.
— А потом в «Патио Пицца»! — сделал очередной выпад Алеша, равнодушный к сладкому, но зато обмиравший от восторга перед любыми блюдами из теста, будь то чебурек, чизбургер, пицца или спагетти.
