Галина Романова - Возвращаться – плохая примета
– А звали его как?
У нее сдавило горло от волнения, а глаза защипало, только бы не разреветься.
Вот оно! Вот!!! Неужели рядом? Неужели близко?!
Сячинов сказал, что Алла перед смертью часами говорила с кем-то по телефону. Телефон был зарегистрирован на умершего лет десять назад Уварова Николая.
– Коля его звали, – вспомнила женщина. – Хороший мужик был. А этот… Так, пыль, а не человек.
– А как его найти? – Арина поспешно расплачивалась и пропустила повисшее напряженное молчание. Удивленно вскинула на женщин глаза: – Что?
Продавщица отвернулась вдруг к полкам с продуктами и принялась перестраивать идеальный ряд консервных банок. А женщина в халате, прижав к груди хлеб, уставилась на Аллу совсем непочтительно.
– Ты вообще кто такая?! – выпалила она, насмотревшись вдоволь. – То ей Сонька нужна. То Колькин сын. Так кто нужен-то, а?! Может, ты аферистка какая-нибудь?! Так мы сейчас участкового быстро…
Конец фразы Арина не услышала, бегом выскочив из торгового павильончика. Дом под шиферной крышей в самом деле на этой улице был один. Покосившийся, давно не крашенный забор, местами подлатанный неумело и на скорую руку. Калитки не было. Собачья будка с провалившейся крышей и обмотанной вокруг нее ржавой цепью пустовала. В запустении был и сад, заросший полутораметровым бурьяном. Но вот сам дом казался обитаемым. На окнах колыхались от сквозняка цветные занавески – форточки открыты были. У покосившегося крыльца справа стояла пара ведер, наполненных водой. На трех шестах, вбитых слева от крыльца, были нанизаны две трехлитровые банки и глиняная крынка.
Здесь явно кто-то жил. И Арина теперь точно знала кто. А еще она знала, что Софья – подруга и коллега Аллы Митиной – обладала информацией куда большей, чем соизволила делиться. Она не могла не догадываться, к примеру, с кем конкретно часами могла говорить погибшая Митина по телефону, зарегистрированному когда-то на покойного Николая Уварова. С кем? С его сыном? Что за сын, чем занимается? Обладал ли он внушительными средствами, чтобы помочь Алле выплатить долги мужа? Почему Софья сбежала ото всех именно к нему? Что связывало всех троих? И почему, черт возьми, Сячинов не дал указание пробить адрес помершего десять лет назад Уварова Николая? Почему не разыскали его родственников? Совсем, что ли?! Или, решив все списать на Ветрова, не стали распыляться на других подозреваемых? Зачем пускать десять версий в разработку, девять из которых – пустышка?
– Эй, есть кто-нибудь? – Арина постучала сначала в переплет рамы, потом в окно. – Соня! Соня, я знаю, что ты здесь! Открывай! Есть разговор!
Тихо. По-прежнему колыхались цветастые шторки на окнах, вздуваемые ветром из распахнутых форточек. Солнце играло в пузатых, чисто вымытых боках трехлитровых банок. В бурьяне, опоясывающем запущенный сад, кудахтали и возились чужие куры. Дверь не открыли.
– Соня! – Арина грохнула кулаком по двери, схватилась за ручку и подергала. Дверь была заперта. – Соня, открой, я сейчас уеду, но потом приеду с нарядом! Так и знай! Тебе оно надо?! Тебе так необходимо общение с милицией? Давай попробуем кое-что обсудить. Если откажешься, я вызову наряд, и увезем тебя отсюда…
– Так нет ее, девонька.
Арина вздрогнула и обернулась. Та самая женщина из магазина, успев накинуть на халат теплую кофту и оставить дома хлеб, стояла метрах в пяти от крыльца и смотрела на Арину с прежним великодушным вниманием. Недоверие, разбуженное неосторожным любопытством Арины, исчезло.
– Здрассте, – зачем-то сказала Арина. Опомнилась, поняла, что выглядит глупо, улыбнулась виновато, развела руками. – Как же так? Я искала ее, искала… И вот…
– Натворила чегось Сонька-то? – Женщина тяжело шагнула к крыльцу, потом взяла чуть левее, потрогала банки на шесте. – Молоко-то в полдень не взяла, а брала у моей соседки всегда. Только в полдень брала. Обычно только к обеду и просыпалась. Ходит по двору с непричесанной башкой. Странно… Вечером была. Сегодня уже ее Мотя не видела.
– Мотя – это кто?
Арина устало привалилась к двери. Снова накатилась прежняя усталость, болезненная тошнота принялась корябать горло, а глаза защипало. Желание бросить все, вернуться домой, залезть сначала в душ, потом в любимую широченную пижаму, теплый халат и засесть с вязаньем в кухне у окна нарастало с катастрофической скоростью.
Но как возможно??? Она даже этого себе не может позволить. Кухня ее занята арестантом, черт побери!
Нет, она точно сейчас заплачет.
Что же это за напасть такая: куда она ни повернет, везде тупик? Куда могла подеваться Соня и почему? Увидала, как Арина въезжала в деревню, узнала ее сквозь стекло машины? Да это двадцать к сотне! Услыхала, что ее кто-то разыскивает, расспрашивает о ней? Это уже вероятнее, и все же! Пробуждалась Соня ближе к обеду. Может, позвонил ей кто и предупредил, что она приедет? Кроме Раисы Ивановны, некому, а она клялась, что телефона не знает Сониного. И что будто бы телефон тут не берет.
– Мотя – это соседка моя, у которой Сонька молоко брала, – в третий раз проговорила женщина и поджала губы с обидой. – Не слушаешь совсем.
– Простите, бога ради. – Арина склонила голову набок, улыбнулась. – Вы мне вот что скажите, телефон мобильный у вас тут берет?
И сама тут же полезла в карман, чтобы проверить.
– Конечно, берет! Что, в глуши, что ли, живем? – фыркнула женщина.
И словно в подтверждение ее слов, мобильник в руках Арины ожил, запел, высветил долгожданное – Перцев.
Кто соврал про отсутствие мобильной связи в этой деревне: Соня или Раиса Ивановна?
– Простите. – Арина приложила мобильник к уху. – Алле! Сашка?! Ты очнулся?!
– Немного, Ир. Голова, правда, трещит. Но похмеляться не стану. Ты это… – Перцев замялся, засопел. – Прости меня, что ли, а?
– Что ли! – укорила его Арина.
Еще раз подергала дверь и покосилась на угол дома, хорошо бы пройтись, да женщина с нее глаз не спускает, хоть и отошла деликатно метров на десять, но совсем не уходит. Стоит и ждет, что дальше Арина предпринимать станет. Того и гляди кликнет участкового, честное слово. Объясняйся потом!
– Ты хоть знаешь, где я?
– Где ты? – покорно спросил Перцев.
– Я в деревне Сметанково. Знаешь почему?
– Знаю, – вдруг удивил ее Сашка. – Потому что там проживал тот дядя, с чьего телефона названивали погибшей Митиной. Но только тот помер давно.
– У него, между прочим, двое сыновей имеется. Помер! – передразнила она его. – Один из которых поселил в отчем доме знаешь кого?
– Кого? – похмельная вялость из голоса Перцева постепенно исчезала, он даже немного оживился, хотя и постанывал периодически от накатывающей головной боли.
– Пропавшую Софью! Подругу нашей Аллы! – выпалила на одном дыхании Арина, глянула умоляюще на женщину, по-прежнему не сводившую с нее глаз, стоя у покосившегося забора. Крикнула ей, отодвинув мобильник от лица: – Можно я за домом посмотрю? Вдруг она там?
Та недовольно пожевала губами, поглядела по сторонам, словно искала себе в помощь кого-нибудь. Но дорога, как назло, была пустынной. И возле покосившегося магазинчика с пыльными окошками никого не было. Женщина вздохнула и неохотно вернулась к крыльцу.
– Пошли, что ли, вдвоем, чтобы потом вопросов не было, – проворчала она и тут же погрозила Арине пальцем: – Только смотри! Я тебя хорошо запомнила, если что, приметы опишу, как с портрета. Давай, двигай, двигай, только не больно шибко, ноги у меня больные. И не больно долго, внуки у меня…
Они пошли вдоль стены дома едва заметной в бурьяне тропинкой. Не похоже было, чтобы кто-то по ней бродил в те дни, которые жила здесь Соня. За углом вообще бурьян стоял засохшим частоколом, и ни бреши в нем не было.
– Нет тут никого, – проговорила Арина снова в телефон Сашке, который терпеливо ждал ее пояснений, но стонать не переставал. – Соня снова куда-то смылась, Саш.
– Все, что ли? – тронула ее за рукав куртки женщина. – Идем?
– Идем… – Арина пошла вперед, раздирая одной рукой высокие сухие стебли, чтобы не расцарапать себе лицо, и на ходу благодаря отзывчивую сельчанку. – Я бы без вас точно никого не нашла бы.
– Да и так не нашла, – удивленно отозвалась женщина. – Соньки-то нет. Снова удрала!
– Ну… Хоть какой-то след ее отыскался, а то ведь как сквозь землю. И не знали, жива она или нет. Спасибо вам… – И уже Перцеву: – Саш, а не судьба была сыновей пробить помершего десять лет назад Уварова?
– Умная, да, Ир? – вздохнул страдальчески Перцев. – Пробивали его родственные связи, только, по сведениям, один он жил после смерти жены.
– По сведениям! – фыркнула гневно Арина, ходко двигая к своей машине.
Женщина, попрощавшись, снова пошла к магазину, надо полагать, делиться новостями с продавщицей. Но на ступеньках она вдруг остановилась, приложила ладонь козырьком ко лбу и долго наблюдала за тем, как приезжая девушка садится в машину, как заводит ее, как отъезжает. Телефона из руки та так и не выпустила, чем снискала неодобрительное покачивание головой наблюдательницы.
