Кэтрин Кимброу - Дом на семи ветрах
Потом она упомянула Священное Писание. Библия! — осенило его. С этим, несомненно, было связано и слово «расклеенный». В Библии нужно расклеить заднюю обложку. Вот в чем дело!
Необходимо было немедленно пройти в мою спальню. Накинув на себя один из халатов Дуайна Бретча, Клайд внезапно замер, пораженный пришедшей ему в голову мыслью. Он находится в комнате человека, который еще совсем недавно был жив — смеялся, плакал, чувствовал боль, любил или ненавидел, — но которого больше уже нет, причем умер он насильственной смертью. Был убит, и убили его люди, «гостеприимством» которых он сейчас пользуется.
Эта мысль заставила Клайда поежиться.
Выйдя из спальни, он наткнулся на миссис Парвер. Она, казалось, прочно обосновалась в коридоре.
— Могу я вам чем-нибудь помочь, доктор Уолтерс?
— Что? Ах, миссис Парвер, вы меня напугали, — сказал Клайд. — Я просто собираюсь заглянуть к мисс Блейк.
— Не думаю, что ее стоит сейчас беспокоить, — отрезала домоправительница, преграждая ему путь.
— О чем вы говорите, мисс Парвер? — чарующе улыбаясь, возразил Клайд. — С каких это пор доктор, навещающий пациента в такую погоду, беспокоит его?
Поединок взглядов он выиграл. Отступив в сторону, миссис Парвер проследовала вслед за ним до порога моей комнаты.
Дернув дверь, Клайд обнаружил, что она закрыта, и потребовал от домоправительницы ключ. Та неохотно подчинилась и попыталась было остаться в проеме, но он резко закрыл дверь перед самым ее носом.
Подойдя к кровати, Клайд сел на нее и коснулся моего лица рукой.
— Вера, дорогая, ты меня слышишь?
Проверив зрачки и убедившись в том, что я нахожусь под действием каких-то наркотических веществ, он поднял меня и похлопал по щекам, безуспешно пытаясь привести в чувство.
Потом он вытащил меня из постели и начал медленно водить по комнате. Я находилась в сознании, но была совершенно одурманена и обессилена. Он хотел было прибегнуть к бренди, но обнаружил, что в него что-то подмешали. Внеся меня в ванную, Клайд умыл мне лицо и, подержав кисти рук в холодной воде, приложил холодный компресс на затылок.
Вызвав искусственную рвоту и заставив меня выпить как можно больше воды, он наконец отнес меня обратно в постель и, усевшись рядом, ласково поцеловал. Протянув руки, я обняла его за плечи.
Выждав еще несколько минут, Клайд вынул из кармана капсулу и дал ее мне, предупредив, что это лекарство может опять вызвать тошноту, однако поможет мне прийти в себя.
— И ни в коем случае больше, — посоветовал он, когда решил, что я в состоянии понять его, — не ешь и не пей ничего из того, что дают тебе эти люди. — Поцеловав меня, Клайд взял в руки Библию и, надорвав заднюю обложку, которая действительно оказалась склеенной, вытащил листок бумаги.
Листок оказался театральной программкой пьесы, поставленной в Ветшире несколько лет тому назад. Дядя Алекс финансировал постановку драмы «Непостоянный призрак», автором которой значился Алан Тоби Айнсворт.
— Алан Тоби Айнсворт, Вера, — возбужденно прошептал Клайд. — Он драматург. — Пробежав список действующих лиц и их исполнителей, он отыскал среди них Дуайна Бретча и Фарнсворта Ипсли, сыгравшего роль мальчика. Но что самое удивительное, там значилось имя Юстина Игера. Он явно являлся звездой постановки.
В тот момент я с трудом понимала, о чем именно он говорит, но впоследствии вспомнила предупреждение тети Циннии.
Программка содержала краткую биографическую справку, в которой подчеркивалась способность Игера играть самые разнообразные роли всех возрастов и отмечался его уникальный талант к перевоплощению.
Среди других фамилий Клайд отыскал также костюмершу Еву Фарнсворт.
— Ева Фарнсворт, — повторил он. — Е.Ф.
— Е.Ф.? — спросила я, начав немного соображать.
— Инициалы, вырезанные на скамейке павильона вместе с А.Б., — объяснил Клайд. — И я не удивлюсь, если Ева Фарнсворт приходится Фарнсворту Ипсли матерью. — Он соображал несравненно быстрее, чем я.
Внезапно раздался стук в дверь. Быстро положив Библию обратно на комод, он сунул программку в карман пиджака и подошел к двери.
— Доктор Уолтерс… — величавым тоном начала вошедшая Зенит.
— Мне кажется, что мы перешли на имена, — перебил ее Клайд.
— Хорошо, Клайд, нас беспокоит ваше пребывание в комнате Веры в столь неподходящий для этого час, — сказала она.
— Для визита врача к пациенту неподходящего времени не бывает, Зенит.
— Вряд ли Вера настолько больна, чтобы ее можно было назвать пациенткой, — возразила Зенит.
— Но об этом может судить только специалист, не так ли? — вежливо спросил он.
— Тем не менее я полагаю… то есть мы все полагаем, что будет лучше, если вы оставите нашу дорогую кузину в покое.
— Зенит, не надо… — начала я.
— Может быть, вы и правы, Зенит, — неожиданно согласился Клайд и подошел, чтобы обнять и поцеловать меня, затянув поцелуй, как будто выступал на сцене.
Не знаю, какими мотивами он при этом руководствовался, но результат меня вполне устраивал. Наконец, поцеловав напоследок мою ладонь, Клайд направился к двери, по дороге прощально махнув Зенит рукой.
Кузина проводила его глазами.
— Может быть, мне напомнить вам о репутации доктора Уолтерса? — спросила она, уверившись в том, что он ушел.
— Меня совершенно не интересует его репутация, Зенит, — ответила я, зевнув. — Я слишком устала, чтобы думать об этом.
— Конечно-конечно, дорогая. — Поправив одеяло, она потушила свет, но не уходила еще несколько минут. Я сделала вид, что сплю, но, прежде чем Зенит ушла, уснула на самом деле.
Глава девятнадцатая
Я твердо запомнила, как Клайд приходил ко мне в комнату, и довольно смутно, как Зенит попросила его удалиться. Иллюзия и действительность перемешались, Клайд и Зенит стали одними из действующих лиц моего сна.
Не помню точно детали, помню терзающий меня ужас. Все обитатели особняка, включая призраков, преследовали меня по всему Гнезду Ворона, и мои крики могли бы разбудить даже мертвеца. Сделав над собой неимоверное усилие, я проснулась, во всяком случае так мне показалось.
Глаза мои были широко открыты от страха. Почувствовав на своей щеке чье-то дыхание, я ухватилась за щеку и, перевернувшись на спину, увидела не более чем в нескольких сантиметрах от себя светящееся лицо Флоры Айдс. Вскрикнув от ужаса, я закрыла глаза обеими руками и принялась мотать головой из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение.
Когда я убрала руки, то увидела, что Флора продолжает смотреть на меня как ни в чем не бывало и не отодвинулась ни на сантиметр.
— Чего тебе от меня надо, Флора? — спросила я, заглядывая в ее глубокие черные глазницы.
Если там и были глаза, то их не было видно. Сейчас она еще более, чем ранее, походила на скелет.
Отойдя к южному окну, Флора широко раскрыла обе рамы и указала вниз.
Я продолжала кутаться в одеяло, и Флора, вернувшись обратно к кровати, поманила меня за собой.
— Что тебе от меня надо, Флора? — повторила я вопрос.
Она приблизила свое лицо практически вплотную к моему. Почувствовав тепло ее дыхания, я закуталась с головой в одеяло и крепко вцепилась в ткань. Неожиданно все стихло.
Не знаю, как долго я оставалась в таком положении, пока наконец не решилась выглянуть. Я медленно высунула голову из-под одеяла.
Флора Айдс все еще была в комнате, совсем рядом с кроватью. Глаза ее были опущены вниз, тело сотрясали беззвучные рыдания. Потом она подняла голову и, уставив на меня свои страшные глазницы, поманила к себе.
— Нет, Флора! Не хочу!
Флора ответила душераздирающим воплем. Впечатление было такое, что она пытается выговорить мое имя, но у нее это никак не получается. Затем, шагнув вперед, она протянула руки, как будто пытаясь взять в них мои.
Чувствуя себя совершенно беспомощной, я автоматически откинула одеяло и, встав с постели, направилась к Флоре. Она медленно пятилась к окну.
Дующий в окно ледяной ветер бодряще холодил лицо. Заглянув вниз, я увидела стоящий там и манящий меня призрак дяди Алекса. На сей раз, без всякого сомнения, это был тот, с портрета в столовой.
Оглянувшись, я увидела, что Флора исчезла. Я нагнулась, чтобы получше рассмотреть призрак дяди Алекса, и неожиданно почувствовала желание прыгнуть вниз и покончить с этим кошмаром раз и навсегда.
Наверное, через несколько мгновений я уже лежала бы на лужайке, если бы крик ужаса, раздавшийся из коридора, не привел меня в сознание. Крик повторился снова, и на этот раз я узнала голос Зенит.
— Юстин… нет!
Выглянув в коридор, я увидела Зенит, скрывающуюся за дверью напротив. Насколько я помнила, это была бабушкина гостиная. Не долго думая я выскочила в коридор и неожиданно увидела второй призрак дяди Алекса, имеющий сходство с портретом двоюродной бабушки Агаты. Он стоял в восточном крыле коридора и, казалось, испугался меня не меньше, чем я сама. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а потом он быстро поднялся по лестнице, ведущей на третий этаж, и скрылся из виду.
