Герт Нюгордсхауг - Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры
Полет продолжался на высоте одиннадцати тысяч метров. Через четыре часа с небольшим он будет дома в Осло. Фредрик вытащил бутылку, купленную в аэропорту Бордо. «Шато Марго» 1981; вино из Медока. Налил в пластиковый стакан, в котором подали кока-колу.
Сотня вкусов, сотня ароматов… Если простой продукт, красное вино, существует в таком множестве вариантов, сколь бесконечно многообразие нашей жизни во всех ее проявлениях?
Он откинулся в кресле, обоняя и потягивав вино.
Шествие жрецов направилось к краю утеса. Их лица были покрашены охрой, скрывающей признаки болезни. Барабаны поодаль рокотали все громче и громче. Последние барабанщики. Последняя жертва. Болезнь никого не щадила. Сколько девушек было принесено в жертву? Сколько кувшинов с белыми костями выстроились в склепе? Ничто не помогало. Напиток давал силу, но болезнь неумолимо наступала. Их поколение было последним.
Жрецы остановились на краю утеса; далеко внизу простиралось море. Ветер срывал белую пену с разбивающихся о камни синих волн. Так и души их скоро унесет ветром. Невидимые глазом души. Жрецы выстроились полукругом около большого кувшина. Наполненного медом, чистым медом. Последняя жертва, затем наступит их черед. Длинной вереницей следовали за жрецами одетые в черное худые женщины и дети. Они несли факелы. Большинство мужчин были мертвы. Корабли стояли в гавани без кормчих. Неизбежный конец. Царь был мертв.
Жрецы возложили руки на кувшин. Еще громче зарокотали барабаны. Жрецы столкнули кувшин с утеса. Он упал в море. Скоро они сами последуют туда же. Только быки оставались жить. Дикие быки паслись на воле.
Стюардесса разбудила Фредрика. Самолет шел на посадку. Фредрик ошалело протер глаза. Вот, значит, как погибла великая минойская культура на Крите?
Он сильно чихнул раз, другой и застегнул привязной ремень.
ГРЕНЛАНДСКАЯ КУКЛА
1
Весеннее солнце припекало. От яркого света у Фредрика Дрюма щекотало в носу. Он сощурил глаза и трижды громко чихнул.
Его чих не привлек особого внимания окружающих. Фредрик Дрюм был в числе немногих людей, которые ждали паром, обеспечивающий сообщение с Большим островом, а так как близился вечер, главный поток пассажиров направлялся в обратную сторону.
Часы показывали без десяти пять, и кроме него на деревянных скамейках сидели еще трое.
Оброненная чайкой визитная карточка шлепнулась на шершавые доски причала в двух-трех сантиметрах от его правой штанины, и несколько капель окрасили светлую ткань, но Фредрик Дрюм не стал их стирать — весна, природа не скупится на свои дары… Чистый воздух, ласковое голубое небо, и еще не один час пройдет, прежде чем солнце скроется за лесистыми холмами к западу от Бюгдэй.
Солнечные лучи отражались от мелкой ряби на сероватой поверхности моря; если прищуриться, так и кажется, что над фьордом взлетают белые птицы и беззвучно проносятся мимо.
Во что только не превращаются солнечные лучи…
Он вытащил из кармана кристалл в виде пятиконечной звезды размером с пятак, но намного толще, около сантиметра. Фредрик Дрюм никогда не расставался с этим кристаллом; вот и сегодня он лежал, тяжелый и теплый, в кармане брюк. На ладони он переливался в лучах солнца яркими красками. Фредрик Дрюм снова чихнул и поспешил засунуть его обратно в карман.
Паром приближался к причалу, битком набитый жителями Осло, которые уже успели насладиться на Большом острове чудесной весенней погодой.
У Фредрика Дрюма было прекрасное настроение. Давно он не испытывал такого воодушевления. И дело не только в дивном весеннем дне — в кармане у него лежало приглашение французского поставщика вин, который вместе с одним известным в Осло рестораном устраивал дегустацию вин из района Сен-Жюльен. Мероприятие было назначено на сегодня, среду пятого мая. Начало — в половине шестого, место сбора участников — Большой остров, конкретно, тамошнее кафе, чье помещение было снято по этому случаю устроителями. Приглашение напечатано на мелованной бумаге, в верхнем левом углу листа — цветная фирменная эмблема.
Известный ресторан? Название ресторана не было указано, но Фредрик почти не сомневался, что речь идет о «Д'Артаньяне». Он был лично знаком с директором «Д'Артаньяна» — приветливым датчанином, большим гурманом. Ну конечно же, «Д'Артаньян», сказал он себе. Не так уж много в Осло ресторанов, чьи владельцы обладают творческой фантазией.
Паром пришвартовался, и пассажиры устремились к сходням. Скоро палубы опустели, можно было подниматься на борт.
Странно. Похоже было, что Фредрик Дрюм — единственный дегустатор среди тех, кто ждал на пристани паром. Две женщины с большими термосами и складными шезлонгами явно собирались в этот светлый весенний вечер насладиться природой на пляже; они устроились на корме. Мужчина, как и сам Фредрик, остался стоять на носу. Вероятно, турист, судя по тому, с каким любопытством он озирался по сторонам. Фредрик заключил, что остальные приглашенные поедут следующим рейсом, чтобы попасть к самому началу дегустации. Сам он выбрался заблаговременно, рассчитывая сперва прогуляться по острову. Послушать пение птиц. Полюбоваться ракушками на берегу. Насладиться ароматом свежей листвы. Очистить мозг от остатков зимнего шлака.
Паром дал задний ход и развернулся курсом на Большой остров.
Опираясь спиной о рулевую рубку, Фредрик Дрюм размышлял о самом себе. Кое-кто полагал, что худощавое мальчишеское лицо не очень подходило мужчине тридцати четырех лет. Если же присмотреться поближе, то в простодушных голубых глазах таилось жесткое, настороженное выражение, выдающее изрядный жизненный опыт и энергию. Но это вовсе не исключало юмор и шутку. Важнейшим оружием Фредрика Дрюма был смех. Он выручал его во многих трудных положениях, которых к тридцати четырем годам набралось видимо-невидимо. Безмерное любопытство не раз влекло за собой странные и малоприятные последствия. Пока что череду эксцентричных приключений венчала двухлетней давности трагическая история во Франции, где он, сам того не желая, способствовал страшной смерти семи человек. После чего веселый оптимист Фредрик Дрюм на много месяцев впал в глубокую депрессию. Теперь он наконец начал приходить в себя, медленно выбираться на свет из пучины мрака. Сейчас весна, и его ждет вино. Отборное вино.
Паром развил хорошую скорость. Еще несколько минут, и он причалит к Большому острову — заповедному оазису Ослофьорда.
Небольшая дегустация… В мозгу вновь и вновь возникали эти слова, но он решительно отбросил тягостные ассоциации. С Францией покончено. Облик красивой женщины — Женевьевы — почти совершенно стерся в его памяти. Почти.
Третий пассажир стоял на самом носу. У ног его на палубе лежала раскрытая сумка, и Фредрик рассмотрел принадлежности для фотографирования. Владелец сумки как будто наслаждался видами и не больно-то свежим запахом моря. Глаза его были устремлены вперед, однако, время от времени он оглядывался на Фредрика.
Фредрика по прозвищу Пилигрим. Правда, теперь его давно уже так не называли, но в прошлом, стоило ему ввязаться в какое-нибудь дело, привлекающее внимание газет, как тотчас возникало это прозвище. Он ненавидел его. Оно родилось много лет назад, во время разговора с одной кинозвездой, с которой затем у него был недолгий роман. Кинозвезда заявила одному всеядному репортеру дешевого еженедельника: «Я нашла своего Пилигрима!» Очень скоро эта находка перестала ее интересовать. У него же в сердце осталась рана. К ней позже добавилась более тяжелая, боль от которой еще не прошла. Он ненавидел Пилигрима. Иногда ненавидел также Фредрика Дрюма, однако, не слишком сильно.
Внезапно он заметил, что стоящий на носу мужчина жестом подзывает его к себе. Фредрик нерешительно подчинился. Паром прошел уже половину пути до острова; за кормой хорошо было видно крепость Акерсхюс.
— Извините, — заговорил мужчина; ему было лет пятьдесят, и унылые, весьма унылые глаза придавали ему сходство с одним бывшим министром культуры. — Извините, можно спросить вас: эти крепостные пушки когда-нибудь стреляли по врагу? Дело в том, что я интересуюсь историей, но мало что знаю об истории Осло.
Он говорил быстро, горячо; произношение не позволяло отнести его к какой-либо определенной области страны.
— Пушки… — начал Фредрик и задумался. — По-моему, они вряд ли…
Вдруг он остановился и устремил взгляд налево.
Прямо на паром, который всего сотня метров отделяла от пристани на Большом острове, мчался быстроходный катер. Столкновение было неминуемо, тем не менее катер шел прежним курсом.
