Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы
— Я рассказала вам все как есть. Теперь мне кажется, я ошибалась.
— Наверное. Однако помните, Лола, то, что вы скажете полиции, если вам вообще придется с ней говорить, будет носить уже не частный характер. Смерть вашей матери, смерть отца — вам нечего добавить к тому, что они уже знают. Так есть ли смысл вообще с ними говорить?
— Да, я понимаю.
— На вашем месте я не стал бы делать никаких заявлений.
— Вы думаете… мне нечего им сказать?
— Уверен.
И мы поставили на этом точку. Но надо было выяснить еще насчет Сачетти, да так, чтобы она не догадалась, зачем и почему мне это надо.
— Скажите-ка мне лучше, что произошло между вами и Сачетти?
— Я же сказала: не хочу о нем говорить!
— Как вы с ним познакомились?
— Через Филлис.
— Филлис?..
— Да, его отец врач. Я уже, кажется, говорила, она работала медсестрой. Ну вот, он и заходил к ней по просьбе отца, хотел уговорить вступить в какую-то ассоциацию, но потом… потом он обратил внимание на меня… и перестал приходить к нам. А потом, когда Филлис узнала, что я с ним встречаюсь, она начала говорить моему отцу разные гадости о нем. И мне запретили с ним встречаться. Но я не послушалась. И все равно встречалась. Я понимала, за этим что-то кроется… Но так и не знала что, пока не…
— Ну а дальше? Пока — что?
— Не стоит больше говорить об этом. Не хочу. Я же признала, что была не права и…
— Пока — что?
— Пока не погиб отец. И тогда вдруг почему-то он потерял ко мне всякий интерес. Он…
— Ну?
— Он встречается с Филлис.
— И?..
— Разве трудно догадаться, о чем я подумала? Неужели обязательно заставлять меня говорить?.. Я подумала, может, они сделали это вместе… Я подумала, его встречи со мной были так, для отвода глаз. Ну не знаю, для чего еще, так мне, во всяком случае, показалось… Может, для того, чтобы иметь возможность видеться с ней и никто не заподозрил…
— Я думал, он был с тобой… в ту ночь.
— Должен был. В университете были танцы, и я пошла. Мы договорились встретиться там. Но он вдруг заболел. Прислал записку, что не сможет прийти. Тогда я села в автобус и поехала в кино. И никому ничего не сказала.
— Как это понимать — заболел?
— Он действительно простудился, я знаю. Сильно простудился. Но… пожалуйста… давайте не будем больше. Я хочу все забыть. Я не хочу, не желаю больше вспоминать! Пусть даже это правда. Хочет встречаться с Филлис — его дело. Мне все равно. И вам бы я не сказала, если бы мне не было все равно… Это… его дело. И нет причины подозревать его в чем-то только потому, что он с ней. Это непорядочно…
— Не стоит больше об этом.
В ту ночь я снова долго лежал без сна и пялился во тьму. Итак, я убил человека ради денег и женщины. Деньги мне не достались, женщина тоже. Женщина оказалась убийцей. Не только законченной убийцей. Она подло обманула меня. Использовала меня как орудие, чтобы заполучить другого мужчину, и имеет против меня достаточно улик, чтобы вздернуть на первом попавшемся суку так высоко, где и птицы не летают. И если он посвящен во все, они вздернут меня вдвоем. Я даже рассмеялся в темноте хриплым, истерическим смешком. А затем подумал о Лоле, о том, какая она милая и нежная и как ужасно я с ней поступил. Начал подсчитывать разницу в возрасте. Ей девятнадцать, мне тридцать четыре. Разница в пятнадцать лет. Потом подумал, если ей уже около двадцати, то разница всего четырнадцать лет. Внезапно я сел и включил свет. Я понял, что все это означает.
Я в нее влюбился.
Глава 10
В довершение ко всему Филлис предъявила иск компании. Кейес отверг его на том основании, что несчастный случай не доказан. Тогда она подала в суд через адвоката, который вел обычно дела мужа. Она звонила мне раз пять, всегда из аптеки, и я давал ей советы. Меня начинало мутить уже при звуке ее голоса, но рисковать было нельзя. Я посоветовал ей приготовиться к тому, что они попытаются доказать не только самоубийство. Я не стал особенно распространяться на эту тему, пересказывать ей, что они там думают и делают, но вскользь дал понять: вопрос об убийстве наверняка будет затронут, и ей надо быть готовой к нему, когда она предстанет перед судом. Я специально не хотел слишком взвинчивать ее. А она словно забыла, чьих это рук дело, и искренне возмущалась тем, что компания затеяла какую-то грязную игру и не желает выплачивать причитающиеся ей по праву деньги сейчас же, немедленно. Это меня как нельзя более устраивало. Правда, такое поведение весьма своеобразно характеризует природу человека, в особенности женщины, но мне нужно было, чтобы она предстала перед судом именно в таком состоянии — искренне убежденная в своей правоте… И если она не сорвется и будет твердо стоять на своем, что бы там ни раскопал Кейес, она выиграет. Не может не выиграть, в этом я не сомневался.
* * *Прошло около месяца, слушание дела было назначено на начало сентября. Все это время, раза по три-четыре на неделе, я встречался с Лолой. Я звонил ей домой, и мы ехали обедать, а потом просто катались. У нее была своя маленькая машина, но мы обычно ехали в моей. Я совершенно потерял голову. Возможно, свою роль сыграло и то, что я все время думал, как чудовищно поступил с ней и как ужасно будет, если она узнает. Но, наверное, дело не только в этом. Ее обаяние и прелесть, то, что нам было так легко и хорошо вместе, тоже сыграли свою роль. Я чувствовал, что счастлив с ней. И она тоже. Уверен. Я в таких вещах понимаю. И вот случилось это…
Мы сидели в машине на набережной, милях в трех от Санта-Моники, и смотрели, как восходит луна над океаном. Правда, глупо и романтично сидеть и смотреть, как восходит луна над Тихим океаном. Но тем не менее именно этим мы и занимались. Набережная в том месте проходит точно с востока на запад, и когда с левой стороны поднимается луна, это, доложу вам, зрелище. И вот, как только она поднялась из-за горизонта, Лола вложила свою руку в мою. Я легонько сжал ее пальцы, но она тут же выдернула руку:
— Я не должна так поступать.
— Почему?
— По многим причинам. Прежде всего это нечестно по отношению к тебе.
— Лично я не против.
— Я тебе нравлюсь, правда?
— Не то слово. Я от тебя без ума.
— Я тоже, Уолтер… Не знаю, что я без тебя делала бы, особенно последние недели. Только…
— Только что?
— Ты уверен, что хочешь знать? Не обидишься?
— Лучше уж знать, чем теряться в догадках.
— Все из-за Нино…
— Так…
— Мне кажется, он до сих пор очень много для меня значит и…
— Ты его видела?
— Нет.
— Тогда это пройдет. Давай я буду твоим врачом. Буду лечить тебя. И болезнь пройдет, гарантирую. Ты только дай мне немного времени, и я обещаю — все будет в порядке.
— Ты очень славный доктор. Только…
— Опять только?
— Я видела его…
— Нет, не думай, сейчас я говорю правду. Я с ним даже не говорила. Он не знает, что я его видела. Только…
— Ты прямо зациклилась на этих «только»!
— Уолтер…
Она волновалась все больше и очень старалась, чтоб я этого не заметил.
— Он этого не делал!
— Нет?
— Знаю, ты сейчас ужасно расстроишься, Уолтер. Но ничего не поделаешь. Ты имеешь право знать правду. Прошлой ночью я за ним следила. О, я и раньше следила за ним, много раз. Видно, совсем сошла с ума… Но только прошлой ночью мне впервые удалось подслушать, о чем они говорят. Они поехали в Лукаут, припарковались, и я тоже припарковалась неподалеку и шла за ними по пятам. О, как все ужасно! Он сказал, что влюбился в нее с первого взгляда, но понимал, что безнадежно… пока все не произошло. Но и это еще не конец. Они говорили о деньгах. Он потратил все, что ты ему дал, но так и не получил диплома. Только заплатил за диссертацию, а все остальное потратил на нее. И вот они обсуждали, где раздобыть еще денег. Ты слушаешь, Уолтер?
— Да.
— Если б они совершили это вместе, она должна была бы дать ему денег, ведь так?
— Да, наверное.
— Но они ни слова об этом не сказали. О том, что она собирается с ним поделиться. Сердце у меня так и застучало, когда я сообразила, что все это значит. А они все говорили и говорили… Наверное, целый час. О массе разных вещей. Но из того, что было сказано, я поняла — он здесь ни при чем, он вообще ничего не знает. Клянусь! Уолтер, ты понимаешь? Он здесь ни при чем!
Она так разволновалась, что пальцы ее впились в мою руку, как стальные. Я уже не слушал ее. Я понимал — за этим стоит что-то другое, другое, гораздо более важное, чем невиновность Нино.
— Я все же не понимаю, Лола. Я уже решил, ты отказалась от той идеи… ну, что вообще кто-то был в чем-то виноват…
— Нет, не отказалась. Никогда не отказывалась… Да, одно время я старалась отбросить эту мысль. Но только потому, что думала: здесь замешан он. А это было бы слишком страшно… В глубине души я не могла поверить, что он мог… Но я должна была убедиться, должна была точно знать! А теперь… о нет, Уолтер, я вовсе не отказываюсь от этой мысли. Она убила отца, не знаю как. Но это точно. Я чувствую. И теперь я накажу ее. Да, накажу, чего бы мне это ни стоило!
