Мишель Ганьон - Не оборачивайся
Питер прищурился.
— Тебе звонили мои родители?
— Нет, — искренне удивился тот.
Питер окинул его внимательным взглядом — Коди никогда не умел врать и сейчас смотрел прямо и открыто. Питер понял, что он сказал правду: Присцилла и Боб не имеют к его визиту никакого отношения. Он и сам не понимал, хорошо это или плохо.
— Пойдем, Педро, я угощаю.
Питер пожал плечами и пошел за Коди. Их любимое кафе, где продавали гамбургеры, находилось в нескольких кварталах от школы. Он не заходил сюда уже несколько месяцев и, сев за столик, вспомнил, что в последний раз они были здесь с Джереми и Коди во время каникул после Дня благодарения.
— Бургер с гуакамоле?[39] — спросил Коди.
— Я не голоден, — ответил Питер, ковыряя ногтем пластмассовое покрытие столика, на котором засохли остатки какого-то соуса.
— А вот и нет.
Коди отошел к стойке. Питер смотрел, как он делает заказ, обмениваясь шутками с девушкой за стойкой. Потом Коди вернулся с подносом, нагруженным гамбургерами, жареным картофелем и газированной водой. Усевшись в кабинке напротив Питера, он передал ему гамбургер и картофель.
— Я же сказал, что не голоден, — капризно повторил Питер.
Он знал, что ведет себя как мерзкий маленький сопляк, но ему было все равно. И чем больше он об этом думал, тем сильнее злился. Проклятье, где был Коди все эти месяцы? Он не видел его с похорон.
— Тогда я съем все, — предупредил Коди, разворачивая свой гамбургер и с аппетитом откусывая кусок.
Питер молча смотрел, как тот с довольным видом жует.
Вывести Коди из себя не мог никто. Однажды на вечеринку пришел пьяный парень из другой школы и устроил скандал, пытаясь забрать оттуда свою подружку. Коди его остановил, увел девушку в дом, а потом встал на пути у пьяницы. И когда тот обрушил на него злобные расистские оскорбления, спокойно стоял и смотрел на него, и его лицо ни разу не дрогнуло. Казалось, речь шла о погоде. Наконец Коди сделал короткий шаг и ударил парня, сбив его с ног.
Питер вдруг сообразил, что ни разу не видел, чтобы Коди сердился. Более того, он и на похоронах Джереми почти не выказывал эмоций.
— Извини, что меня все это время не было рядом, — сказал Коди, не спуская взгляда с Питера, и сделал глоток воды через соломинку.
— Мне все равно, — сказал Питер.
— Ясное дело. Я же вижу, что ты в ярости. — Коди ему улыбнулся, и это было ужаснее всего — он всегда умел обезоружить собеседника. Если он начинал улыбаться, ты быстро забывал, почему на него сердит. — И у тебя есть на то все основания, — продолжал Коди, становясь серьезным. — Я избегал встреч с тобой и твоей семьей.
— Почему? — спросил Питер, хотя уже знал ответ.
— Было очень больно. В особенности когда я представлял встречу с тобой. Ты очень на него похож, — сказал Коди, печально глядя в окно. — Однако я много о тебе думал. Мне хотелось знать, как у тебя дела.
— Ты бы мог позвонить, — вяло сказал Питер.
— Я знаю. Извини, дружище. Правда.
Коди наклонился и накрыл его пальцы ладонью. Питер смутился, как случалось всегда, когда Коди выражал свою привязанность, однако руки не отнял.
— Все в порядке.
— Нет, все плохо, — покачал головой Коди. — Поэтому я кое-что тебе предлагаю. Я хочу, чтобы мы регулярно встречались, были в курсе последних новостей. Ты согласен?
— Да, пожалуй.
— Все наладится, Питер.
— Откуда ты знаешь? — резко спросил он.
Коди не стал отводить глаз и спокойно смотрел на Питера.
— Просто знаю. Джереми больше нет, и я ужасно по нему скучаю. Но мы с тобой остаемся братьями. И это не меняется.
Сначала Питер решил, что Коди вовсе не собирается продолжать общение, просто пригласил поесть гамбургеров. Однако тот не отставал, звал Питера поиграть в баскетбол в воскресенье или пойти в кино в понедельник. Коди был всегда ужасно занят, однако приложил немало усилий, чтобы находить время для встреч с Питером.
Вероятно, общение с Коди помогло ему вернуться к нормальной жизни — Питер понял это только теперь. Родители были не в курсе его дел, они никогда не спрашивали, куда он идет и что делает. Они так и не узнали, что он продолжал встречаться с Коди. Несмотря на то, что тот был лучшим другом Джереми, они совершенно о нем забыли. Иногда казалось, что они совершенно забыли и о Питере! Без Коди он мог бы просто исчезнуть, раствориться в воздухе.
Медленно, но верно Питер возвращался к нормальной жизни. Его оценки улучшились. Он начал ходить на свидания, посещать вечеринки. Когда Питер перешел в десятый класс, он снова стал собой. А потом встретил Аманду.
Когда Питер доел суп и отнес тарелку на кухню, он попытался понять, что его тревожит. Коди пришел на помощь, как делал это всегда, не задавая лишних вопросов, и сразу поверил в их безумные истории. И, хотя едва держался на ногах от усталости, не лег спать, а пытается разобраться в содержании файлов.
Питеру хотелось его за это ударить.
Он задержался в дверях, наблюдая за ними. Волосы Ноа спадали до самых плеч, черные как смоль — такой цвет просто не мог быть естественным. Она слегка наклонила голову вперед, глядя на экран, и черный полог волос скрывал лицо.
На Питера произвело огромное впечатление то, как хладнокровно она рассказывала о событиях последних дней. Господи, если бы он проснулся голым на операционном столе, то сразу бы слетел с катушек! Однако Ноа сохранила спокойствие и сумела оттуда выбраться. И всякий раз, когда эти типы пытались ее поймать, она от них ускользала. А он не сумел сбежать от Мейсона в библиотеке… Когда Питер слушал историю Ноа, он чувствовал себя жалким.
Интересно, какой была жизнь Ноа до того, как она пришла в себя два дня назад? Она ничего не рассказала, лишь упомянула, что росла в приемных семьях.
Но одно не вызывало у него сомнений: Ноа не выглядела так, будто у нее ЧУИМ. Питер видел вполне достаточно, чтобы это понимать. Джереми умер в палате, отведенной для пациентов с ЧУИМ. По мере того, как болезнь принимала размеры эпидемии, врачи так и не сумели понять, как она распространяется, и решили держать заболевших детей в отдельном крыле.
У большинства болезнь не развивалась так стремительно, как у Джереми. Они сохраняли подвижность, шаркали по палате по кругу или просто прохаживались, опираясь на ходунки, к которым крепились капельницы. Они отчаянно бомбардировали врачей вопросами, когда приходили в себя, и старались выглядеть храбрыми, когда рыдали их горюющие родственники.
Для них все обстояло даже хуже, чем для Джереми, — они понимали, что происходит. И очень часто, когда приближалось к концу время визитов, тихо плакали. Начинали те, кто еще сохранил разум, потом к ним присоединялись остальные, лишившиеся способности воспринимать окружающий мир, объединяясь в жуткий обвиняющий хор.
Питер каменел и молча слушал их плач. Открывались и закрывались двери, появлялись медсестры, больным делали успокаивающие уколы. Медленно, один за другим, смолкали их голоса…
Он отбросил воспоминания прочь. Все дело в том, что Ноа не выглядела больной. Никто, заболевший ЧУИМ, не мог так есть, как она. Как правило, они вообще ничего не ели.
— Что-нибудь нашли? — наконец спросил Питер.
Оба удивленно подняли головы, словно забыли о его существовании.
— На самом деле, многое, — с улыбкой ответил Коди, заморгал и потер глаза. — Послушай, сколько сейчас времени?
— Почти девять, — ответила Ноа, не отрываясь от монитора.
Коди застонал.
— Черт подери! Завтра в пять утра я должен выйти на работу. У тебя еще остался суп, Педро?
— Я могу сделать, хочешь? — спросил Питер.
Ноа слегка покраснела и покачала головой, и ему стало не по себе — ведь он невольно напомнил ей о том, как она ела в кафе.
— Ладно.
— Я кое-что запишу, пока ты готовишь суп, — сказал Коди. — Мне кажется, я начинаю понимать, что они пытаются сделать.
Через пять минут они снова сидели в гостиной. Коди разложил бумаги на несколько стопок. Принтер, наконец, смолк. Ноа устроилась на полу, на подушке, и Питер смог занять диван. Он скрестил руки на груди, глядя, как Коди дует на ложку, чтобы остудить суп.
— Ты что-то сюда добавил?
— Немного приправы, — ответил Питер.
— Ты меня балуешь, — с улыбкой сказал Коди. Повернувшись к Ноа, он спросил: — Ты когда-нибудь пробовала запеченную в духовке курицу, которую он готовит?
Ноа покачала головой.
— Ничего лучшего я не ел.
— Ладно, давай к делу, — нетерпеливо сказал Питер.
Он немного стеснялся своей любви к стряпне, и мало кто знал, что он умеет готовить.
— К делу, — ответил Коди. — Pestilitas Масrа Adulescens,[40] более известная, как ЧУИМ. Первый случай зарегистрирован немногим больше семи лет назад. С тех пор ею заболело более ста тысяч подростков, и это число постоянно растет.
