Владимир Соловьев - Матрешка
— Пусть так. Но зачем работать проституткой?
— А кем мне еще работать? Это моя профессия. Балериной не стала, а больше никем не хочу. У разбитого корыта.
— У разбитого корыта?
— Эх ты! Спец по русской литературе, а «Сказку о рыбаке и рыбке» забыл. Невыполненное обещание — вот кто я. Пробовала: официанткой, уборщицей, гидом для русских нуворишей — с души воротит. Ничего путного из меня не вышло. Зато блядь я первоклассная. Сам слышал, отбоя нет. Только не подумай — я это без надрыва говорю. Мой дом здесь. Мне нравится эта работа.
— Нравится? Что в ней может нравиться? Ты же не нимфоманка.
— Нимфоманка? Что такое нимфоманка? Очередной миф комплексующего мужика о неудовлетворенной женщине. Разве в том дело? Ты знаешь, кто ко мне ходит? Сплошь надломленные, покалеченные мужики. Разве нормальный, счастливый человек пойдет к шлюхе? Значит, у него что-то не в порядке. Он не утехи ищет, а утешения. Или комплексы свои врачует, самоутверждается. У некоторых выбор — между проституткой и самоубийством.
— В каком смысле? — не понял я.
— А в том, что проститутка — последнее утешение. Последнее прибежище. Оазис в пустыне жизни. Если бы не это, человек наложил бы на себя руки. Одиночество, измена жены, предательство друга, унижение, неудача и все такое. Человек всегда один, когда ему плохо. Как в смерти. Мои клиенты суицидального типа. Пусть я блядь, а чувствую себя сестрой милосердия. Поговоришь, успокоишь, утешишь, приласкаешь.
— Тебя послушаешь, так не бордель, а монастырь.
— Представь себе. Если только исходить не из буржуазных идеалов, но из человеческих. Иногда даже без секса обходимся. Но и секс не сам по себе, а как единственная возможность близости с чужим человеком. А он в ней так нуждается.
— А ты?
— И я. Лекарство от одиночества.
— Выходит, так: одинокий мужчина идет к блядям, а одинокая женщина блядью становится? Благостная картинка.
— Зачем так…
— А как? Когда жена мало того что работает проституткой, но еще и занята апологетикой проституции…
— Я давно тебе не жена. И юридически ты свободен, коли меня похоронил.
— Соломенный вдовец.
— Это не проблема. Теперь, когда ты меня нашел, можно оформить развод.
— Мы договаривались, что ты исчезнешь понарошку и не навсегда. Что я уйду из колледжа и мы все втроем будем жить где-нибудь в Мексике или Европе. А как мы тогда в палатке ссорились, чтобы соседи слышали, помнишь? Или ты в очередной раз меня разыгрывала? С ведома Тарзана? Может, ты и Танюшу специально против себя настраивала, чтобы та не страдала, когда ты исчезнешь?
Последний вопрос Лена оставила без внимания.
— Тарзан не знал. Все изменилось, когда похитили Танюшу.
— Дело не в Танюше, а в тебе. В апологетике проституции. Танюше ничего больше не грозит. Возвращайся. Начнем все сначала.
— Один раз начинала. Когда пошла за тебя замуж. Сам знаешь, что из этого вышло. Я плохая жена. Ничего от меня, кроме бед. Отбракована жизнью. Отброшена за ненадобностью.
— А Танюша?
— Не считая памяти, это все, что осталось от наших с тобой шести лет. Не хочу ею рисковать. Не хочу больше приносить несчастье — ни ей, ни тебе. Желая получить все, остаешься ни с чем. Я была счастлива с тобой и с ней, но мое счастье кончилось, как кончается все на свете. Теперь мое место здесь. Здесь я нужна. У меня постоянные клиенты. Я их общая жена. Не могу их предать. Для них все прахом пойдет, если меня потеряют. А вам с Танюшей и без меня хорошо. И уж точно — спокойнее.
Увы, это было верно. Я отправился на поиски Лены не по любви, а из долга и, найдя, пытаюсь вырвать ее из подземного мира — опять же из долга. Даже если бы у меня было желание, которого у меня нет, мне все равно ее не вернуть. Мы существуем с ней в разных мирах, ни одной точки соприкосновения, даже Танюша нас больше не связывает. Острова, разбросанные в океане. Никакой связи, наши жизни текут отдельно.
Я вынул деньги и положил на кровать.
— Не мне, а хозяйке. И не так много, — улыбнулась Лена. — Поцелуй Танюшу. И будьте оба счастливы. Я вас любила и люблю. Единственное, что есть у меня в этой жизни. Потому и остаюсь здесь.
Было поздно. Пустой, ни о чем не думая, не разбирая дороги, бродил я по пустынному Трастеверу, изредка натыкаясь на бездомных бродяг и уличных проституток. Хотел пойти с одной, но вспомнил, как описывает своих клиентов Лена. Я был одинок, моя жизнь давно кончилась, я заблудился, в памяти недвижно и почти невидимо жила Танюша под надежной защитой Жаклин. Завтра их увижу, кончились мои римские каникулы. Прощай, Италия. Прощай, Лена. Прощай, матрешка. Прощай, любовь. Кто я теперь? Где?
Я и в самом деле не знал, куда забрел. Вытянутая площадь с казарменного типа старыми облезлыми зданиями, луна над покосившейся кампанилой, в древней башне пробита арка, смутно напоминая мне об иной жизни, об иной ее инкарнации, о возможностях, которые я упустил, проглядел, разбазарил. Огляделся и как проснулся. Это было то место, которое искал все эти дни. Арка Толемея, карнавальная площадь. Вот и окно, из которого мы тогда глядели на паяцев и были счастливы. Вот я и вошел в эту реку дважды, но в ней не было ни воды, ни движения, ни жизни. Как будто мне было дано последний раз взглянуть на жизнь после смерти.
Нью-Йорк. Сентябрь 1997 — март 1998
Примечания
1
Международный аэропорт в Нью-Йорке им. Д.Ф.Кеннеди.
2
Ведута (итал. veduta) в искусстве XVIII — нач. XIX вв. — горный пейзаж.
3
Кольцевая дорога (англ.).
4
Приводной ремень (англ.).
