Элиз Тайтл - Ромео
— Вы будете навещать ее в клинике? — спрашивает она.
— Вообще-то я не планировал… мы ведь в разводе.
Мелани встает, выходит из-за стола, опирается на угол. Он волнуется еще больше, вдыхая цветочный аромат ее духов, глядя на ее красивые длинные ноги. Он чувствует, как напрягается его член. Возникает болезненное ощущение.
— Думаю, для вас обоих будет лучше, если вы воздержитесь от свиданий.
Он улыбается, испытывая облегчение от ее приговора. Теперь ему не придется терзать себя угрызениями совести. Он будет просто следовать совету врача.
Она улыбается в ответ. Как будто знает, о чем он думает. И не только в связи с Грейс.
— Вы голодны, Джон?
Мимолетный взгляд на него, по-прежнему с улыбкой. Он успевает его перехватить.
— Вообще-то я не сильна в кулинарии, но вы не будете разочарованы моей стряпней. Обещаю.
На лбу предательски выступают капли пота. Проклятье. Ну, говори же, что ты молчишь?
— Это что… кошер[5]?
— Вы еврей? — В ее вопросе легкая насмешка.
Он не может с уверенностью сказать, что стоит за ее предложением — возможно, это своего рода тест, и она хочет проверить, действительно ли он такой никудышный муж, каким представляется со слов жены.
Она не торопит его, стоит не шелохнувшись, словно позволяя ему обдумать линию поведения, но он чувствует, что в душе она уже торжествует победу.
Он следует за ней вверх по лестнице, втайне восторгаясь соблазнительным покачиванием ее бедер.
Она приглашает его в гостиную, приносит виски, даже не спрашивая, хочет ли он выпить. Она знает. Садится рядом с ним на диване, смотрит, как он осушает стакан одним долгим глотком. Потом забирает у него стакан.
Теперь она уже без всякого смущения разглядывает его бедро, и он чувствует себя неловко и еще больше возбуждается. Нет, она остановится на этом. Она себя контролирует. И он тоже владеет собой. Разве что один орган неуправляем, но ничего, он с ним справится.
Губы ее раскрываются. Она что-то бормочет. Он не слышит. Нужно придвинуться ближе.
Она повторяет сказанное — уже шепотом, ему на ухо. Теперь уже он слышит ее четко и ясно.
Сара с Берни застряли в пробке при въезде на Бэй-бридж. Берни изумленно посмотрел на нее.
— Сара, ты с ума сошла.
— Ничего нового я не услышала.
— Почему ты мне не сказала, что этот маньяк писал тебе? — спросил он. — Посылал тебе подарки…
— Подарок. Всего лишь один медальон. Пока. Вот я тебе и говорю. А до сегодняшнего дня я сама не знала, кто это присылал.
— Но ты пошла на это шоу. Бросила ему вызов. Ты хоть понимаешь, во что влезаешь?
— А какой выбор оставил мне этот ублюдок?
Берни, казалось, зашел в тупик.
— А ты не думаешь, что схватка в эфире может лишь осложнить ситуацию?
— Как ты не понимаешь? Я уже по горло сыта всем этим. — Сара не хотела вымещать злость на Берни, но сейчас была рада тому, что не сдержалась и выплеснула эмоции. Иначе все могло бы обернуться очередной истерикой. — Да будет тебе известно, я на этом не остановлюсь, — с вызовом в голосе добавила она. Постарайся переупрямить упрямца.
— Ты измотана и не способна рассуждать здраво. Так что спорить с тобой я сейчас не намерен. Уповаю на то, что эти детективы присмотрят за тобой и не допустят, чтобы ты совала шею…
— Детективы? Аллегро? Вагнер? Да они ни на что не способны. Убито пять женщин, Берни. Одна из них — моя сестра. И похоже, Ромео намерен сделать меня жертвой номер шесть, если только я… не предприму контрмер, — с отчаянием воскликнула она.
Тяжелый вздох Берни был исполнен раздражения и мрачного предчувствия.
— Сара, у меня теперь не будет ни минуты покоя, пока не поймают этого зверя. Может, ты на время переедешь ко мне? Я как подумаю о том, что ты одна, в этой крысиной норе…
— Посмотри-ка в зеркальце заднего вида.
— Что такое?
— Видишь тот черный седан, через две машины от нас?
Берни поправил зеркало.
— Да.
— Он преследует нас от самого дома.
Берни побледнел.
— Ты думаешь…
— Успокойся. Это полиция. Милостью полицейского департамента ко мне приставлен круглосуточный телохранитель. Так что тебе не стоит за меня волноваться.
— И все-таки я бы предпочел, чтобы ты пожила у меня. Места в моей квартире хватит. И к тому же у тебя будет возможность познакомиться с Тони.
— Только этого мне не хватало. Он что, уже переехал к тебе?
— Когда речь заходит о любви, ты становишься циничной, Сара.
— Тут уж я не стану с тобой спорить, Берни.
Из-за бесконечных «пробок» на дорогах он смогли добраться до клиники «Белльвиста» лишь около семи вечера. Берни, пересев в инвалидную коляску, покатил к главному входу, Сара пошла следом за ним.
Как отец воспринял известие о смерти своей любимой Мелани? Будет ли он обвинять ее, Сару? Упрекать в том, что в конечном итоге виновата в случившемся именно она? Она, плохая дочь и сестра, спровоцировала трагедию. Если бы она не была такой агрессивной, завистливой, добилась бы в жизни успеха — может, тогда она смогла бы спасти Мелани? Предотвратить ее гибель?
— Если бы ты не думала всю жизнь только о себе, Сара, — сурово произносит отец, — этого не случилось бы.
Ей десять лет, она стоит в дверях отцовского кабинета в их доме в Милл-Вэлли.
— Я не нарочно…
— Вечно ты бубнишь, что не нарочно, — грубо обрывает он ее. — А теперь у твоей сестры синяк на руке.
— Я не виновата, — лепечет она. — Она упала с велосипеда.
— Не ты ли уговорила ее везти тебя на велосипеде к твоей подруге Лили?
— К Бонни.
— Что?
— К Бонни, а не к Лили. Я забыла своего Гордо у Бонни дома.
Гордо — это ее любимая плюшевая игрушка — обезьянка с грязно-коричневой шерсткой. Она спит с ней по ночам. Повсюду таскает ее с собой. Отец не устает повторять, что ей пора отвлечься от «посторонних объектов». Как жаль, что отец относит к таким «объектам» ее любимого Гордо. Она терпеть не может, когда он начинает жонглировать своими психиатрическими терминами. В такие минуты отец кажется ей еще более высокомерным, самовлюбленным. Она все равно не понимает смысла его сложной терминологии. Знает лишь одно: ей всегда становится стыдно за себя.
От его строгого, исполненного упрека взгляда она цепенеет. Жмется. И не потому, что дрожат ноги. Просто ей нужно срочно выйти. Что будет, если она описается — и прямо на его красивый персидский ковер?
— Сара, по-моему, я уже говорил тебе о том, что не одобряю твоей дружбы с Бонни.
— Да я и не дружу с ней. — Она пытается защитить себя. — Почти не вижусь.
— Ее брат — это просто исчадие ада.
Он имеет в виду брата Бонни, четырнадцатилетнего Стива. Сара без ума от него. По глупости рассказала об этом Бонни. Та захихикала: «Слишком поздно. Твоя сестра уже положила на него глаз».
Сара хочет сказать отцу, что не она подбила Мелани на поездку к Бонни. Для Мелани это был предлог увидеться со Стивом. Но она не может выдать сестру. Отец еще больше разозлится. Да и от Мелани достанется. Еще как достанется.
— Сара, ты меня совсем не слушаешь.
Ей вдруг показалось, что она слышит голос отца. Странно, но в нем не было привычной жесткости и упрека. Голос были исполнен участия. Это был голос Берни. Он открыл дверь в вестибюль и придерживал ее, ожидая, пока пройдет Сара. Она же встала как вкопанная в нескольких футах от входа. Как будто кто-то намазал клеем подошвы ее сандалий и она не может двинуться с места.
— Ты только помни, что тебе совсем необязательно идти туда, — тихо произнес Берни.
Она покачала головой.
— Я не об этом. Просто… господи, Берни, ко мне возвращаются…
— Что?
Она безжизненно опустила руки, выдавила из себя улыбку.
— Так, всполохи прошлого.
Берни знал о том, какой мукой были для Сары воспоминания, особенно детские. Уж лучше амнезия…
— Что-то плохое?
— А разве бывает иначе?
На этот раз Фельдман дожидался ее в вестибюле. Завидев Сару и Берни в дверях, он сразу же вскочил с кресла. Судя по выражению лица, для него было неожиданностью появление Сары в обществе приятеля. Который к тому же был когда-то его пациентом. Когда Берни с трудом осваивал учебный курс, у него началась депрессия, и психиатр из клиники, куда он обратился, вознамерился посадить его на транквилизаторы. Берни, памятуя о своем наркотическом прошлом, был до смерти напуган подобной перспективой. И потому решил обратиться за консультацией к авторитетному специалисту. Выбор его пал на доктора Стэнли Фельдмана. Отдавая должное своему бывшему психотерапевту, Сара не могла не признать, что именно Фельдман смог помочь Берни выкарабкаться из криза, не прибегая к медикаментозному лечению.
