Черепанов - Все эти приговорённые
Когда горничная разбудила меня стуком в дверь, я понятия не имел, где нахожусь. Лекарство всё ещё оказывало на меня сильное действие, замедляя мою умственную реакцию. Мне представлялось, что я в какой-то командировке, и это - номер в отеле. Я сел на край кровати. Уже забрезжил рассвет. Я поплёлся в ванную, включил холодную воду, набрал её в ладони и как следует растёр лицо. Это возвращалось. Не сразу. Мало-помалу каждый кусочек неумолимо вставал к другим кусочкам, уже собранным вместе.
В пробуждении всегда есть элемент надежды. Это чуточку похоже на рождение. Впереди - новый день жизни. Но каждое приращение памяти разрушало частицу этой смутной и слабой надежды, до тех пор, пока от неё ничего не осталось. Я одиноко стоял в сером пространстве. Горничная кричала что-то насчёт общего сбора в большом зале. Возможно, они нашли тело. Это неистовое, полное жизни тело, разбухшее, налитое спелостью, энергичное, и ненасытное. Оно не может быть плотью, так, как являются плотью другие тела. Оно не может умереть, как умирают другие. Только не эта вещь, с её лоском и твёрдостью, с аккуратно удалённой кожицей, древняя в своём знании гиперстезии.
* гиперстезия - повышенная болевая чувствительность
Я прошёл по коридору. Он выглядел странно, как будто в нём всё стало вкривь и вкось, как будто прямые углы исказились под давлением. И когда я зашёл в большой зал и увидел их там, увидел, как они поглядывают на меня, и лица у них какие-то странные, словно лица в кино, когда глядишь на них с места, расположенного слишком далеко за краем экрана.
Я увидел кресло рядом с Джуди Джона, уселся в него и спросил, слишком громко:
- А что вообще происходит? - Мой голос отозвался у меня в ушах с тем тембром, который под наркозом бывает у голосов врачей и медсестёр. Никто не ответил.
Я наклонился к Джуди.
- Её тело нашли? - спросил я её.
Она устремила на меня удивлённый взгляд.
- Ну да. Почти час назад.
Я посмотрел на Ноэль. Она скользнула по мне взглядом, и отвела его, с какой-то неуверенностью. Было в ней что-то такое, что озадачило меня. Как будто она стала как-то по-новому уязвимой. Без этой прежней холодности, классичности и отчуждённости. Нуждающейся в чём-то. Как будто она нуждалась в ободрении. Она выглядела измотанной. И сидела она неуклюже, начисто лишённая своей обычной грации. Как на странно, выглядела она при этом моложе.
Стив явился последним. Он чем-то покарябал лицо. Вид у него был злой. Помощник шерифа Фиш встал и заговорил. Я пытался следить за ходом его рассуждений, но не мог. Это походило на иностранный фильм без субтитров, где приходится следить за развитием сюжета по действиям и выражением лиц персонажей. У всех у них был какой-то странный вид при утреннем свете. По-особенному искажённый. Я ощущал атмосферу шока в комнате, наклонился вперёд и, наверное, морщил лоб, делал серьёзное лицо, как будто пытаясь перевести сказанное. Кажется, речь шла об Уилме. И я увидел, как Ноэль уходит из зала, и мне хотелось пойти за ней следом, чтобы она объяснила мне всё это. Это было так, словно на какой-то вечеринке я присоединился к компании в середине разговора и стоял, улыбаясь и кивая, посмеиваясь, когда это делали другие, совершенно не в состоянии ухватить смысловую нить, после чего всё встало бы на свои места. К компании из незнакомых мне людей, изъясняющихся на собственном, понятном только им языке, воздвигая социальные перегородки и дожидаясь моего ухода. Голоса, слышимые под водой. Голоса других людей в поезде, когда тебя уже почти сморил сон.
Однажды со мной случилось такое, в колледже. Я забрёл не на ту лекцию. На лекцию по символической логике. Каждое слово само по себе было абсолютно нормальным словом, но, я, как ни старался, никак не мог взять в толк, о чём шла речь. У меня возникла мысль - уж не схожу ли я с ума. Как будто нарушились какие-то связи.
Мне хотелось пойти к Ноэль. Это было то единственное, что давало мне безопасность. Единственное известное место на свете.
Но сначала ...
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
(МЭЙВИС ДОКЕРТИ - ДО ТОГО)
ПО ДОРОГЕ ТУДА ему обязательно нужно было затянуть свою обычную нудную песню насчёт Уилмы - мол, он безумно ревнует и всё такое. Чем ему надо бы обзавестись, так это первоклассной механической женой. Доставать её из чулана и подключать к электрической розетке. Он не хочет, чтобы я была личностью.
После того, как я поставила его на место, мы ехали дальше не разговаривая, и я немного всплакнула. Он гнал как сумасшедший, но я, конечно, не собиралась ни слова говорить об этом, что бы он ни вытворял.
Я сидела, отодвинувшись, на своём уголке сидения и думала про прелестную новую одежду, которую я надену. И про то, что я буду гостить в доме, в котором собираются важные люди. Большие люди. Единственной ложкой дёгтя в бочке мёда было то, что я еду туда с Полом. Это всё равно что бегать наперегонки со связанными руками и ногами, как на пикниках. С ним я не могла быть самой собой. Я не могла быть свободной. И я решила, прямо там, что дам знать Уилме - когда она в следующий раз созовёт гостей, я буду очень признательна за возможность приехать без этого мёртвого груза, висящего у меня на шее, словно птица на матросе из того стишка, что мы разучивали в седьмом классе.
И уж она-то наверняка поймёт, что я имею в виду. Она дала ему исчерпывающую характеристику. "Мэйвис, дорогая, - сказала она, - он просто очень заурядный человек. Он хорош в бизнесе, и я рада, что он работает на меня. Но состоять с ним в браке было бы невыносимо. Господи! Трубка, шлёпанцы и семейный бюджет. Видишь ли, дорогая, он тебе не соперник. А тебе нужен соперник. Тебе нужна жизнь и острые ощущения. Ты не знала, как, на самом деле, скучна твоя жизнь, правда?"
Она определила, к какому типу он относится. Он - роторианец, ограниченный и провинциальный. Он живёт в средневековье. Как бы мне хотелось, чтобы кто-то другой вёз меня на Вэйл-Лэйк. Потому что я видела, по его брюзгливому настроению, что он попытается всё мне испортить. Единственное, на что он способен. Всё портить. И однажды он так меня доведёт, что я выложу ему всё про Гилмана Хайеса и про тот день в квартире Уилмы. Представляю себе выражение его глаз.
* ротарианец - член клуба "Ротари", бизнесмен, деловой человек, благонамеренный обыватель, буржуа
Уилма рассказывала мне про это место, но, чёрт возьми, словами такого не опишешь. Это как в "Хаус Бьютифул".* Только ещё лучше, если такое возможно. Я страшно возбудилась, когда это увидела. У меня просто дух захватило. Там уже стояли машины, какие не везде и увидишь. Один из этих больших спортивных "Бьюиков", маленький чёрный английский автомобиль с красными колёсами со спицами и великолепный белый "Ягуар" с очаровательным маленьким шаржем Джуди Джона на дверце. Я пожалела, что не настояла на своём, и мы так и не купили "Ягуара". Они такие симпатичные. Так нет же, Полу нужно было приобрести этот драндулет, потому что те, мол, недостаточно вместительные.
"Хаус Бьютифул"* - журнал
Я едва не допустила ужасный промах, когда из дома к нам поспешил какой-то человек. Внешность у него была какая-то иностранная, и я подумала, что это один из гостей, а потом вспомнила, как Уилма говорила про мексиканских слуг, и поняла, уже когда собиралась протянуть руку и улыбнуться, что это Хосе. Пожать руку слуге - да я бы умерла на месте, если бы сделала что-то настолько ужасное. Пожалуй, неплохо было бы завести в доме мексиканскую горничную.
Слуга предложил нам пройти по тропинке вокруг дома. Он был очень вежливый, хотя и свирепый с виду. Мы прошли к большой площадке для крокета и, обогнув её, к большой террасе с видом на озеро. Это было прямо как картинке, честное слово. Сразу видно, что Уилма умеет жить. Как она говорит, жить красиво - это искусство, и над этим нужно всё время работать. У двойного причала стояли на привязи две моторные лодки. Я увидела внизу Джуди Джона, рядом с ней был Гилман Хайес. Они нежились на солнышке. Я пару раз встречалась с Джуди в городе, в квартире Уилмы, но она какая-то странная. Я имею в виду, она - не то, чего вы ждёте от такой знаменитости. Она даже выглядит немножко заурядной. Остальные расположились на террасе. Уилма поспешила к нам. Сразу было понятно, что она рада нас видеть. Во всяком случае, рада видеть меня. Она приобняла меня, и объяснила, что все мы здесь друзья, которые собрались по-простому, без всяких церемоний. Я сделала вид, что обрадовалась, но, если честно, я-то надеялась, что там будет кто-нибудь из важных людей, с которыми я раньше не встречалась.
Я сказала ей, что дом у неё потрясный, и она отвела нас в нашу комнату. Держу пари, что это была лучшая комната в доме после её собственной. Вот это и есть то, что она называет красивой жизнью. Хосе как раз укладывал на полку последний из наших чемоданов.
Потом Уилма велела Хосе принести нам выпивку, и сказала, чтобы мы присоединялись к остальным, когда освежимся. Я заказала экстрасухой Мартини, а вот Полу непременно нужно было попросить этот проклятый бурбон, который ему так нравится. Тоже мне напиток - даже звучит как-то несолидно. Ну ладно бы ещё виски со льдом, с содовой, или что-нибудь такое. Так нет же. Бурбон с водой, бурбон с водой. У него начисто отсутствует вкус. У него начисто отсутствует чувство красивой жизни. Он провинциал.
