Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам
Хлопнувшая дверь, отделила меня от сомнений и колебаний. С каждым шагом я все больше входила в состояние, при котором вставать на моем пути категорически не рекомендуется. Но прежде, чем прибегнуть к грубой силе испробуем окольный путь.
Подозвав милую администраторшу, я с абсолютно невинными глазами начала плакаться ей в жилетку, ругая, на чем свет стоит, настырных папарацци, не дающих ни вдохнуть, ни выдохнуть. И когда женщина сочувствующе закивала в такт моим причитаниям, слезно взмолилась:
— Я вас очень прошу. Выручите меня. Пойдите и скажите им, что краем уха услышали, как я по телефону обещала кому-то выйти с черного хода. Вы мне жизнь спасете. Честное слово!
Растроганная мольбой администраторша даже не подумала возражать и покорно направилась к выходу. Это еще один побочный эффект «разгонки»: кроме физических воздействий усиливается и психологическое. На таком взводе можно было убедить Березовского добровольно вернуться на Родину.
Через пять минут женщина возвратилась очень довольная и сообщила, что журналистская осада с главного входа снята, а, стало быть, путь свободен. Дважды просить я себя не заставила и, пулей вылетев на тротуар, завертела головой, отыскивая машину похитителей. Почти сразу же из-за угла появились два темно-синих джипа. Они резво пробежали разделявшее нас расстояние и затормозили как раз передо мной. Солнце мазнуло по боковым стеклам, мешая рассмотреть, находящихся в машине мужчин. Я даже не знала, сдержал ли Иловский слово, и сидит ли в одном из джипов Павел, если только он еще может сидеть. На всякий случай я попятилась к лестнице, ожидая, пока переднее стекло на одном из автомобильных монстров опустится…
— Не будь дурой, садись, — скривился Иловский. — Вон он, твой адвокат.
Задняя дверца распахнулась, и рыжий охранник чуть сдвинулся, давая мне возможность заглянуть в салон. Павел сидел неестественно прямо, но, по крайней мере, сидел. Завороженная видом его до синевы бледного лица, я покорно протиснулась в машину и тут же ощутила на себе руки рыжего охранника. Пока он от души лапал меня, совмещая приятное с полезным, Павел даже не повернул головы. Но не потому, что в бок ему упирался пистолет второго охранника, а потому что любое неосторожное движение могло бы закончиться для контуженного омоновца новым провалом в беспамятство.
— Трогай, — распорядился с переднего сидения Иловский и повернулся ко мне. — Говори куда ехать? Кстати, если ты собираешься водить меня за нос — не советую. Своего лишишься. И адвокат твой тоже лишится, только не носа, а гораздо хуже. Тогда уж он точно тебе не пригодится.
Охранники и водитель в меру громко заржали, отдавая должное чувству юмора босса, а мне зажатой между безучастным ко всему Павлом и продолжающим исподтишка тискать меня охранником было не до смеха. Погашенная «разгонка» оставила после себя пугающую пустоту — держать ее дольше не было необходимости. Ничего. Сейчас еще рано. Потом… Пока мы будем тащиться к домику Егоровны, я снова разгоню маховик ненависти, и тогда…
— Оглохла что ли?! — от рыка Иловского завибрировали тонированные стекла. — Говори или…
— Деревня Дмитровка, — поспешила я с ответом. — Крайний дом возле самого леса. На крыше колесо для аистов. Там начинается тропа…
— Ты мне голову не морочь, стерва! — почувствовав настроение босса, сидящий рядом охранник до хруста вывернул мне руку. — Мои ребята были у этой сумасшедшей старухи. Нет у нее никого… Если хочешь остаться целой, придумай, что-нибудь получше…
— Вы не понимаете, — прошипела я, давясь болью, — Егоровна спрятала Панфилова не в доме. У нее неподалеку есть тайник. Но без меня вы его не найдете. А я могу показать только на месте. Старуха меня к тайнику от своей избушки провожала. Поэтому и надо сначала к ней. Иначе полдня проплутаем, и ничего не найдем.
— Максим? — обратился Иловский к выпустившему мою руку охраннику.
— Похоже на правду, — тот неуверенно кивнул. — Мы, конечно, никого в избушке не нашли, но уж больно хитро эта старуха на нас смотрела. Как будто знала что-то…
— И ты мне ничего не сказал?! — под ледяным взглядом босса Максим втянул голову в плечи. — Нужно было расспросить ведьму, как следует. И не пришлось бы огород городить…
— Петр Петрович, она бы ничего не сказала, — как можно убедительнее заговорил Максим. — Просто не успела бы. Я не новичок, но эта бабка настоящий божий одуванчик. Дунешь — облетит. Померла бы только и все. Так что с ней — кивок в мою сторону — очень даже неплохо получилось. Доведет нас до тайника, никуда не денется.
— А если сбежит? — Иловский, казалось, не замечал меня, но каждое его слово предназначалось исключительно для моих ушей.
— Не-е-е. Куда она без своего адвоката? Вон даже к нам в пасть за ним сунулась, значит, не бросит. А он без посторонней помощи и двухсот метров не пройдет. Какое там бежать…
Почувствовав обжигающий взгляд Павла, я скосила глаза и поняла, что иловский прихвостень сказал почти правду. Далеко убежать мой адвокат сейчас не в состоянии, но вполне готов взять на себя заботу, по крайней мере, о двух бандитах. Вот что прочла я в его прищуренных зеленых глазах. Значит, теперь все зависит от того, сколько человек едет за нами во втором джипе. И если их всего трое… Нет. Нам не справиться. Нужен счастливый, очень счастливый случай, чтобы выйти живыми из этой передряги. И никакие обещания Иловского не смогут меня обмануть. Получив Панфилова, он от нас сразу же избавится. Просто чтобы не рисковать. Нет человека — нет проблемы. Тем более, что здесь мы — заплывшие в чужой омут рыбешки, а он даже не щука, он — браконьер. И сети его надежны и беспощадны.
Дальше ехали в полном молчании. Серая асфальтовая лента с тихим шорохом втягивалась под колеса джипов, приближая нас к Дмитровке куда быстрее, чем хотелось бы. Ведь счастливому случаю нужно время, чтобы успеть сыграть свою решающую роль. Но время не слушалось никого и в положенный срок широкие рубчатые колеса возмущенно взвизгнули, останавливая машину возле дома Романовского.
Сам хозяин неспешно колол дрова во дворе, легко вскидывая колун здоровой рукой и с хряском вонзая его в звенящие поленья. Увидев недобрых гостей, высаживающихся возле недавно покрашенного забора, Семен опустил топор и шикнул на жену, любопытно высунувшуюся из дверей. Он одарил меня рублевым взглядом, как будто хотел что-то сказать. Увы, кажется, я знала, что именно. Отвернувшись от возмущенного моим предательством Романовского, я сосредоточилась на выбирающимся из джипа Павле. И едва успела подхватить его, когда оставшийся в салоне охранник, раздраженный медлительностью пленника, пинком вытолкнул Челнокова из машины.
Лицо Павла из белого стало серо-зеленым, и он резко вырвал руку, за которую мне пришлось его ухватить, оберегая от падения. Я непонимающе хлопала ресницами, пока не увидела неестественно вывернутые пальцы и только с огромным усилием проглотила поднявшийся к горлу комок. Мама дорогая, мамочка любимая. Я приношу ему одни несчастья. И если нам вдруг суждено пережить сегодняшний день, клянусь, что не пробуду с ним лишней минуты. Пока на контуженную голову бывшего омоновца не свалилась из-за меня новая напасть.
— Ну? — сквозь зубы бросил Иловский, оглядывая меня с ног до головы. — Куда дальше?
— За мной, — просветила я игорного заправилу и хотела подставить Павлу плечо, но была грубо отстранена Максимом.
— Ты пойдешь впереди, а он в середине рядом со мной. Вздумаешь бежать, переломаю ему остальные пальцы. Дошло? Тогда двигай, не теряй время!
Спотыкаясь о древесные корни, я быстро семенила по тропинке, показанной мне Семеном сегодня ночью. И едва сдерживалась, чтобы поминутно не оборачиваться и не смотреть на с трудом выдерживавшего темп Челнокова. Интересно, на что я рассчитываю? Ведь из второго джипа выбралось четыре человекообразных субъекта в оттопыривающихся подмышками джинсовых жилетках. Но даже капли сожаления о том, что я не бежала подальше от этого проклятого города, услышав в трубке тяжелое дыхание Павла, ко мне в голову не просочилось. «Ну и дура», — заявил внутренний голос с явно челноковскими интонациями. — А мне каково помирать будет, зная, что ты… что тебя… «И еще хорошо если быстро». «Ничего, ничего, Пашенька, — неслышно шептали в ответ мои губы. — Я уже не боюсь. Мы с тобой на прощание такое представление устроим, что никому мало не покажется. И сделаем это еще до того, как подойдем к избушке. Я не собираюсь сдавать им Панфилова, тем более, если нас все равно…»
Но минута проходила за минутой, узенькая тропинка вилась уже возле самого озера, а я все никак не могла решиться и, свалив идущего за мной охранника, пробиться к Павлу. «Ну, подожди еще немножечко. Лучше за тем поворотом… — вкрадчиво упрашивал внутренний голос. Но поворот сменился зигзагом, тропинка снова повернула в гору, а я все на что-то наивно рассчитывала, чего-то упорно ждала. И дождалась.
