Наталья Борохова - Адвокат на час
– Как же так? А на что я буду жить этот месяц?
Кажется, она даже топнула ногой.
– Не устраивай сцен, – потребовала Дворецкая. – Напомню, если с твоей памятью что-то произошло: ты находишься на полном моем иждивении: ешь, спишь в моем доме, паришься в моей бане. На что тебе деньги? Кроме того, душа моя, у тебя есть муж. Ты еще не забыла об этом? Содержать тебя – его святая обязанность.
– Но ты раздаешь деньги всяким проходимцам, – рыдала Элеонора. – Взять ту же Дроздову, в конце концов. Ей ты увеличила зарплату в три раза, а свою родную дочь оставила без копейки. Это, на твой взгляд, справедливо?
– Оставляю последнее твое замечание без комментариев!
– Вот-вот! Не слишком ли много тумана ты напустила вокруг этой девчонки? Она живет в нашем доме, сидит с нами за одним столом. Ты ей организовала карьеру, положила на блюдечке денежки. Не много ли чести? В конце концов, ты позволяешь ей контролировать работу своих детей. Это уж ни в какие рамки не укладывается!
– Позволь мне самой решать те вопросы, в которых ты ничего не смыслишь, – резко заявила Вероника.
– Мама! – причитала дочь. – Ты никогда не слушала ничьих советов. Даже сейчас, я не могу до тебя достучаться. Ну, хорошо, ты не доверяешь мне. Но как же Иван Васильевич? Ведь ты с ним знакома тридцать лет. Может, стоит прислушаться хотя бы к его словам? Он же тебе зла не желает.
– Пирогов чертовски зол на меня, поскольку я лишила его соблазнительной возможности влиять на мою жизнь. Стоит ли теперь обращать внимание на то, что мелет языком этот старый греховодник?
– Между прочим, он прав! – не сдавалась Элеонора. – Она погубит тебя, эта твоя дорогая помощница. Неужели ты не видишь, что с ее появлением в нашей семье обострились отношения. Она сеет вокруг себя раздор и смуту!
– Не болтай ерунды! Ссоры случались в нашем доме всегда. Дроздова здесь совершенно невиновата. И вообще ступай к себе. Признаюсь честно, меня здорово утомил этот разговор.
– Так всегда говорят, когда не могут дать объяснений. Ты просто не знаешь, как оправдаться.
– В чем, по-твоему, я должна перед тобой оправдываться?
– Я уже сказала в чем.
– Довольно, ступай к себе! – В голосе Дворецкой слышались металлические нотки. – У меня был очень трудный день. Переговоры и долгие переезды кого угодно свалят с ног. Не хватало еще, чтобы меня доставали в моем собственном доме. Ну же, не заставляй меня повторять дважды! Кстати, насчет твоего заработка. Мое распоряжение остается в силе. Завтра попрошу секретаря оформить это соответствующим приказом. Люди должны нести ответственность за свои проступки.
За дверью послышались поспешные шаги. Настя быстро скользнула к лестнице и спустилась на несколько ступеней. Дверь в кабинет открылась, и оттуда вышла Элеонора. Девушка вжалась в нишу в стене, где стояла высокая напольная ваза с композицией из сухих цветов. Дочь Дворецкой прошла через галерею в другое крыло. Лишь на секунду мелькнуло перед Настей ее лицо. Оно посерело от злобы и казалось отталкивающим, неприятным.
Девушка подождала минуту, затем медленно поднялась по лестнице и, пытаясь ступать бесшумно, проскользнула в свою комнату. Там она оставалась до ужина…
Лампы освещали лишь покрытые зеленым сукном бильярдные столы, а в углах просторной комнаты сумрак сгущался и делал почти невидимой небольшую компанию из трех человек. Вероятно, американский пул мало интересовал собравшихся, так как столы, выполненные из массива дуба, были абсолютно пусты.
– Чего ты нас сюда притащила, Элли? – капризно спрашивал Влад. – Если ты хотела о чем-то посекретничать, могла бы сделать это и у меня в комнате. По твоей милости я не закончил третий уровень, а ты же знаешь, как это для меня важно.
– Компьютерные игры подождут, – сурово оборвала его Элеонора. – Есть вещи поважнее, которые я и хотела с вами обсудить.
Антонина только кивнула головой в знак согласия. Она не любила ссориться, особенно со старшей сестрой, которая по своей деспотичности и напористости напоминала ей мать.
– Я собрала вас подальше от глаз Вероники, – продолжила Элеонора. – Вы же знаете, как подозрительна наша мать. Ей никогда не нравилось, когда мы собирались втроем в одной комнате.
– Похоже, она всегда опасалась заговора с целью свержения власти, – хихикнул Влад. – Королева, коза ее задери!
Тоня шикнула на брата, и тот поспешил заткнуться.
– Но ты же знаешь, что эта комната небезопасна, – сказала она негромко, скосив глаза в сторону камер.
– Зато здесь у нас есть хотя бы повод собраться, – объяснила Элеонора. – Ну-ка разбирайте кии.
– Господи, я играть-то не умею! – воскликнула Антонина.
– Играть не нужно. Важно лишь создать видимость, чтобы этот старый козел за пультом не побежал жаловаться матери. Влад, делай-ка что тут положено.
Дворецкий выложил на стол шары, взял в руки треугольник.
– Готова пирамида! – воскликнул он. – Но ты давай, сестренка, выкладывай, зачем собрались. У меня нет охоты долго с вами здесь париться.
Элеонора взяла в руки мел. Кажется, в каком-то из фильмов она видела, как его используют, готовя кий к игре.
– Речь пойдет о Дроздовой, чтобы вам было понятно, – сказала она, старательно пачкая руки и кий мелом. – Мне кажется, настала пора что-то с ней делать. Дальше так продолжаться не может.
– Согласна, – тихо ответила Тоня. – Но что мы-то можем сделать?
– Сестренка предлагает ее убить, – хмыкнул Влад. – А труп сбросить в речку.
– Не болтай ерунды! – окрысилась на него старшая сестра. – Впрочем, мне надо было знать, что с тобой каши не сваришь.
– Хорошо, но что можешь предложить ты? – поинтересовалась Антонина.
– Открыть матери глаза на эту самозванку. Сделать так, чтобы матери самой захотелось выгнать ее вон.
– «Открыть! Сделать!» – передразнил ее Влад, выпятив и без того пухлые губы. – Ты сама-то хоть понимаешь, о чем говоришь? Думаешь, мамаша захочет говорить с тобой? Да она заткнет тебе рот прежде, чем ты успеешь вякнуть хоть слово. Пустое дело, сестренка! Проходили уже.
Он разбил пирамиду и прицелился, чтобы произвести удар.
– Если сделать все по-умному, то ничего такого не случится, – заметила Элеонора.
– По-умному, это как?
– А так. Не нужно говорить с Вероникой. Я уже пробовала, и действительно от этого толку чуть.
– Я же говорил!
– Мы не будем говорить, мы будем действовать. Нужно подготовить какую-нибудь хитрую провокацию, в которую эта дурочка вляпается. Поверьте мне, она не слишком умна. Вероника увидит, что ее милая помощница на самом деле воровка или редкая тупица. Возможно, она ведет за ее спиной нечестную игру, сотрудничает с конкурентами. Да мало ли что! Мать поймет, что пригрела на груди змею, и выгонит ее с позором. Главное, что мы к этому не будем иметь никакого отношения. Решение Вероника примет, как обычно, без нас.
Влад ударил в центр прицельного шара и с удовлетворением заметил, что тот закатился в лузу.
– Я так понимаю, что ты собираешься ее подставить, – резюмировал он.
– Можно сказать и так. Надеюсь, тебе ее не будет жалко?
– Ничуть! Только заявляю сразу, я в такие игры не играю. Эта стервоза имеет чертовское влияние на нашу мать, и, если все это откроется, Вероника нас возьмет за задницу и вышвырнет вон.
– Он прав, Эля, – тихонько, словно оправдываясь, молвила Антонина. – Дроздова не умна, зато у Вероники звериное чутье. Страшно подумать, что сделает она, если вдруг узнает правду. Кроме того, эта девица мне пока ничего плохого не сделала. Конечно, неприятно видеть, как наша мать приближает к себе девчонку с улицы, но что делать? Уверяю тебя, она совершенно безвредна.
– Так я и знала! – воскликнула Элеонора, едва не переламывая от злости свой кий. – Я связалась с трусливыми кроликами, которые даже тени своей боятся.
– Думай как хочешь, сестренка, – хмыкнул Влад, отправляя очередной шар в лузу. – Я против всяких революций. Хочешь, занимайся этим сама.
Элеонора с трудом подавила желание ткнуть кием в самодовольно выпирающее брюшко любимого брата.
– Я, пожалуй, тоже откажусь, – тихо проговорила Тоня, избегая смотреть в глаза сестре. – Ты уж не обижайся.
Не обижаться? Да Элеонора была вне себя от ярости.
– Да пошли вы все! – сквозь зубы прошипела она и выскочила из комнаты, громко стукнув дверью.
Брат и сестра обменялись понимающими взглядами.
Охранник, дядя Миша, аккуратным почерком пометил в своей тетрадке: «20.00—20.40. Э. А. и В. Собирались в бильярдной. Делали вид, что играют. Между тем Э. и А. не ударили по шарам ни разу. Вопрос: зачем собирались?»
Он с удовлетворением закрыл тетрадь и положил ее в ящик стола. Вероника Анатольевна щедро благодарила его за любую полученную информацию. Думается, ей будет интересно, зачем ее милые детки разыгрывали сегодня вечером странный спектакль…
Крайне раздосадованная, Элеонора вернулась к себе домой. Она жила с мужем в девятиэтажном кирпичном доме, расположенном по всем правилам уплотнительной застройки, среди таких же безликих и серых, похожих друг на друга, как близнецы, зданий. Дворецкая не особо любила свою типовую трехкомнатную квартиру с единственным санузлом и маленькой лоджией. Конечно, у нее имелись веские основания для недовольства. Петр Алексеевич, ее супруг и мелкий предприниматель в одном лице, не мог обеспечить того уровня жизни, на который она хотела бы претендовать. То, что в его трудовой книжке именовалось как хлебозавод «Колосок», в реальности было чуть больше обычной хлебной лавки. Дело в том, что несколько лет назад его предприимчивый и оборотистый компаньон сумел отхватить себе большую часть совместного бизнеса и успешно развил его. Дела же Петра Алексеевича пришли в упадок. Его потеснили по целому ряду выгодных позиций, и теперь он довольствовался скромным положением представителя «малого бизнеса». Конечно, он имел стабильный доход, который позволял семье сводить концы с концами. Но на излишества денег явно не хватало. Поэтому при каждом удобном случае бедняжка Элеонора сбегала в роскошный особняк матери, задерживаясь там на три-четыре дня в неделю. Конечно, ей были неприятны круглосуточное наблюдение и тотальный контроль. Но все же там в ее распоряжении были все удобства: джакузи с гидромассажем, красиво сервированный стол с великолепными блюдами, а также пахнущая экзотическими ароматами постель. Так что ради этих благ можно было вытерпеть издевки матери.
