Марина Серова - Искры из глаз
— Приехали, — произнесла я.
— Точно, — согласился дядя Вова. — Это была ваша последняя прогулка.
Мужики с оружием в руках тут же облапали нас. У меня отобрали гранату «Ф-1», с которой я расставалась только в необходимом случае, и последние деньги. Сотовый телефон также достался нашим врагам. У Галины забрали даже кошелек с мелочью.
Нас втолкнули в полутемную комнату с мрачными стенами, выкрашенными темно-зеленой краской. Там находился грубо сколоченный деревянный верстак и две длинные скамейки вдоль стен. Маленькие окошки под самым потолком были забраны решетками с толстыми прутьями. Кстати, с внешней стороны окошки были заложены белым силикатным кирпичом, так что выхода наружу не было никакого. Тяжелая деревянная дверь с огромным засовом снаружи. На полу стружки, опилки, куски технической ваты. В общем, строительный мусор.
Мы уселись на серые от времени лавки и угрюмо смотрели на мужиков, чьи отвратительные рожи маячили перед нами. Бандиты были как на подбор — почти одного роста, массивные плечи, отвисшие животы и лица каторжников. Отличительной чертой первого головореза был короткий лоснящийся нос красного оттенка, у второго — густые брови, нависающие над глазами, словно балкон купеческого дома над тротуаром. Третий имел неправильный прикус и кривые нижние зубы. Его челюсть сильно выдавалась вперед, а зубы свисали над нижней губой.
Короче, вляпались мы по самые уши. Ствол и два пера против наших ногтей и зубов — неравные силы. Была б я одна, может, попробовала бы помахать ногами и руками. Но со мной Галина, как бы не подставить ее случайно под пулю. Или лезвие. Вот незадача.
— Так в чем дело? — спросила я. — Ну, поймали вы нас. И что дальше?
— Дальше будет так, — сообщил дядя Вова, — на вас наденут цементное одеяло, и вы устроитесь рядышком, бок о бок.
— И какой в этом смысл? — удивилась я. — Для совершения убийства должен быть мотив. Какой у вас мотив?
— Мотив такой — ты слишком много знаешь про меня.
— Вранье, — спокойно ответила я. — Знаю, что зовут тебя дядя Вова и что состоишь ты в родственных отношениях с женихом Ольги Скворцовой и его братом-домушником, который сейчас находится в тюрьме.
— Как в тюрьме? — воскликнул старый бандюган. — Только вчера он гулял на свободе!
— А сегодня находится в КПЗ — пытался обворовать Ольгу. Залез в ее квартиру.
— Твоя работа? — зловеще спросил дядя Вова.
— В смысле?
— Ты ментов навела?
— На кого?
— На моего племянника?
— Мне больше делать нечего, что ли? — сплюнула я на бетонный пол. — Он сам на себя навел всех подряд.
— Еще один повод для того, чтобы убрать тебя.
— Допустим. Но что плохого вам сделала Галина? — Я кивнула в сторону моей клиентки.
— Свидетельница. Зачем оставлять ее в живых?
— Правильно, — кивнула Галина. — Если Евгения умрет, то и мне нечего делать на этом свете. Без нее я пропаду. К тому же я давно смирилась с мыслью, что рано или поздно придется умирать. А после смерти мужа эта уверенность стала еще крепче.
Бандюги невозмутимо слушали наши речи, не говоря ни слова в ответ. Зато дядя Вова заливался вовсю:
— Идеальная жертва — заранее готова ко всему. Это же надо!
— Ну, допустим, не ко всему, — заявила Галина.
Я так поняла про себя, что со мной она чувствовала себя уверенной. Видно, думала, что я найду выход из любого положения. Но не тут-то было. Гранаты со мной уже не было, да и что я могла сделать с ней в таком тесном помещении, где самим ни спрятаться, ни скрыться от смертоносных осколков.
— А теперь, ребята, слушайте одну историю, — радостно потер руки дядя Вова. — У этой бабенки по имени Галина где-то припрятано десять тысяч долларов.
Выражение лиц, выполненное аккордом, означало одновременно удивление, восторг и желание напиться по поводу получения столь приятного известия. «Ребята» завращали зрачками, выражая солидарность с дядей Вовой в вопросе присвоения денег.
— Минутку! — Я подняла кверху палец, словно находилась на американском ток-шоу. — У этой бабенки ничего и нигде не припрятано. Мы сами хотим найти эти десять тысяч долларов, потому что они принадлежат некоему Олегу Петровичу Панину. Между прочим, крупному авторитету.
Бандюги переглянулись.
— Не знаем такого, — низким голосом произнес мужик с красным носом.
— Не может быть! — продолжала я. — Ну-ка, поройтесь в памяти!
— Не знаем такого, — повторил тот же мужик.
— Понятно, — сказала я. — Ничего не могу поделать.
Дядя Вова насмешливо смотрел на меня.
— Врешь… Хочешь отвести от себя подозрение. Кто тебе, козе блудливой, поверит… Кто? Покажи мне пальцем.
Я не стала утруждать свои пальцы, да и оскорбление решила пропустить мимо ушей. Здесь мне никто не поверит, это точно.
— Тогда чего вы хотите от нас? Езжайте на квартиру, адрес знаете.
— Хитра стерва! — улыбнулся зловещей улыбкой дядя Вова. — На квартире мент пасется. Туда соваться нет резона. К тому же нутром чую, денег там действительно нет.
— Правильно, — кивнула я. — Если честно, деньги принадлежали не Галине, а ее покойному мужу. Они исчезли в промежуток времени, когда Михаил Кузнецов вышел из офиса, но не пришел домой. Галина об этих деньгах сама ничего не знала.
— Складно врет, — ухмыльнулся мужик с неправильным прикусом. Из-за выдающейся вперед челюсти он даже немного шепелявил.
— Да нет, — протянул дядя Вова, — в ее словах есть доля правды. Я только сейчас вспомнил, что говорила Ольга, любовница Ромки, моего племянника. Если баксы умыкнули сослуживцы, то есть смысл потрясти их.
— У Скворцовой денег точно нет, — сказала я.
— Откуда такая информация? — спросил дядя Вова.
— Ваш младший племянник постарался. Тот, который сейчас в КПЗ. Выпотрошил все драгоценности и деньги заодно.
— Сколько еще сослуживцев осталось?
— Двое.
— Говори адреса.
— Ребята, не принимайте меня за наводчицу, — миролюбиво произнесла я.
В мою голову был тут же нацелен пистолет.
— Стреляй, — спокойно произнесла я. — Тогда ты точно ничего не узнаешь.
— Может, отрезать ей руку? — предложил мужик с еловой рощей вместо бровей. — Сразу заговорит.
— Зачем такие сложности? — развел руками дядя Вова. — Зальем кровью комнату, и куда потом девать конечность? В мусорный ящик не выбросишь — ее тут же найдут и поднимут шум. Есть другое, более действенное средство. Любимый инструмент Гоши.
— Я понял! — хохотнул мужик с выступающей челюстью. — Сейчас приду!
Мы стали прикидывать в уме, что же это за средство такое — дыба, испанский сапог или кое-что из арсеналов КГБ?
Через пару минут мы узнали. Гоша вернулся в комнату с… паяльной лампой.
Пламя с шумом вырывалось из горелки: у основания — синее, а самый кончик огненной струи был желто-красным.
— Вы что, с ума сошли? — воскликнула я.
А Галина заплакала, бросившись мне на плечо.
Не знаю, что лично для меня было лучше — быть с отрезанной рукой или сожженной живьем. Наверное, первое не так страшно.
— Вы поняли, что творится? Которая будет первой?
Я отстранила Галину от себя.
— Никто не будет первой. Записывайте адреса.
Паяльная лампа потухла. Гоша поставил ее в углу комнаты.
— Я запомню, — сказал дядя Вова. — Говори.
— Игорь Владимирович Сизанов. Новокузнецкая, сорок, квартира три.
— Это недалеко отсюда, на одной улице. Еще что?
— Владимир Сергеевич Чернышев. Тулупная, пять, квартира восемь.
— Запомнил. — Дядя Вова повернулся к своим дружкам. — Поехали.
— Что же нам теперь с девками делать? Кончать их надо.
— Пусть пока посидят, не протухнут. Отсюда им никуда не деться. Нужно еще проверить информацию.
— Но им надо что-то жрать!
— Обойдутся, — произнес мужик с косматыми бровями.
Я решила ввязаться в разговор:
— Единственное, что нам понадобится, так это что-то типа туалета.
— Тебе сюда парашу доставить, что ли? — возмутился дядя Вова.
— Что вы. Вполне достаточно будет принести какое-нибудь ведро. Ненужное вам.
— Обойдутся, — произнес тот же мужик, что вещал несколько секунд назад, двигая бровастыми стожками. — Кончить их здесь же, не отходя от кассы.
— Сначала купи цемент! — строго произнес дядя Вова. — Кончай базар, пора за работу. Десять штук в баксах, есть из-за чего начать рискованную игру.
— Удачи вам, — сказала я.
Все четверо медленно повернулись к нам.
— Что ты сказала?..
Я пожала плечами:
— Ничего, просто пожелала вам удачи.
Бандюги смотрели на меня глазами каннибалов, которые хотят есть, но людоедский закон велит им подождать полдня.
— Если ты приготовила нам наколку, то пожалеешь об этом. Умирать будешь тяжело и медленно.
