Лариса Соболева - Снежный король
Неожиданно ее охватило беспокойство. Навстречу шел человек, похожий на бомжа. Он был небольшого роста, неопределенного возраста, одет в старое полупальто, засаленные брюки, вязанную шапочку – когда-то синюю, на ногах стоптанные и грязные туфли с разными шнурками. Что в нем необычного? Да он попадается ей не впервые. Собственно, это не повод для паники, но он как-то особенно смотрит на нее. При встречах замедляет шаг и в упор смотрит! Вот и сейчас. Оба прошли небольшой отрезок неторопливо, глядя друг на друга. Только у Светы учащенно забилось сердце. Что ему нужно? Ведь явно он чего-то хочет. Света рассказала о странном бомже однокурснице, та озабоченно сказала:
– А вдруг это маньяк? Выжидает, чтоб напасть.
– У него была возможность напасть, почему не сделал этого?
– У психопатов мозги набекрень, у меня тетка психолог, так она просветила, что у маньяка, случается, главное – преследование жертвы. Он своими хождениями вокруг да около нагоняет на жертву страху, доводит ее до истерики и уже получает кайф. Когда жертва надоедает, он ее зверски убивает, завершая тем самым этап преследования. Это у него апогей. Потом ищет новую.
– Но почему меня? – ужаснулась Света.
– Кино посмотри про маньяков, там все наборы сдвигов. Может, ты ему напоминаешь его мать, а она была тварью. Или ты похожа на его первую любовь, которая вышла замуж за другого, вариантов миллион.
– Что же мне делать?
– Иди в милицию.
– И что мне им сказать?
– Что тебя пасет псих.
– И что они должны сделать?
– Ой, я не знаю. Приставят охрану к тебе, выловят маньяка, получат премию.
Однокурсница не тундра типа Светы, знает, о чем говорит. Выйдя из университета и завидев бомжа, Света с видом «я тебе сейчас покажу» отправилась в ближайшее отделение милиции. Милиционер в пятнистой форме и с автоматом наперевес, очень «вежливо» спросил:
– Тебе чего?
– Мне сказали, я должна к вам обратиться. За мной ходит маньяк...
Его губы расползлись в насмешливой улыбке:
– Тебе в дежурную часть.
И указал подбородком направление. От подобного приема захотелось убежать, но теперь вроде уже неудобно. Молоденький лейтенант выслушал сбивчивый рассказ тоже скептически. Света краснела, бледнела, толком не изложила сути. Подошел еще один, наклонился над столом, уперся подбородком в ладонь и с насмешливыми искрами в глазах поинтересовался:
– Что вы говорите, девушка, за вами ходит маньяк? И как, страшный?
– Он не страшный, он на бомжа похож.
– Вот бумага, пишите заявление.
Света написала, отдала. Лейтенант сказал, что надо переписать, форма не та. Света разозлилась:
– Издеваетесь? Почему сразу не сказали, как писать?
– Вы разве не знали, что писать следует на имя начальника, если излагаете в произвольной форме?
– И не хочу знать. – Света вырвала лист, разорвала его и ушла.
Вот и вся эпопея с милицией. Больше никогда туда не пойдет, клялась она.
– Ага, видимо, здесь причина, – разговаривал вслух Герман, с упорством глядя на экран. – Она испугалась. Во всяком случае, ведет себя... вон и глаза бегают со скоростью белки в колесе. А что она вырвала у мента? Еще раз... Нет, не пойму. Так, юношу отловить нужно. Эх, как она с ним! Ведь отвлекающий маневр делает, как я раньше не замечал? Да, у пацана что-то в руках... а Белла забрала. Сначала на него наехала, потом и ручку пожала, и поцелуем наградила. А если через компьютер увеличить предметы? Черт, техникой я не очень владею. Придется подучиться.
Начал накрапывать дождик. В сумерках последних дней сентября мелкие капли завораживали. Света не захватила зонт, а дождь набирал силу. Совсем не холодно, легко дышится. Маньяка нет, значит, напугала она его своим походом в милицию. Света стала под навес над витриной магазина, яркий свет витрины осветил длинные струйки. А дождь разошелся. Прохожие опрометью понеслись по образовавшимся лужам и вдруг...
– Девочка, – услышала возле себя Света.
Повернула голову... Под одним с ней навесом стоит бомж!!! Народ разбежался, только дождь, бомж и Света. Он повторил, сделав к ней шаг:
– Девочка, послушай...
Света ринулась под дождь. Бежала, попадая ногами в лужи, набирая полные туфли воды. Ноги принесли ее домой. Едва вставила ключ в замочную скважину – руки тряслись, да и вся Света дрожала. Повернув ключ в замке, очутилась у себя, захлопнула дверь и прижалась спиной к стене, безотрывно глядя на дверь. Чудилось, что сейчас она откроется сама собой и войдет маньяк. Ту-дух, ту-дух – заполняло сердце мертвую тишину.
Живя в маленьком городе, не встретиться невозможно.
– Здравствуй, Рита, давно тебя не видел. Как ты?
– Здравствуй, – после паузы неловко произнесла она и потупилась. – Я нормально.
Ему стало стыдно: кого подозревал? Случись подобное с ее матерью, она ни за что не подумала бы на Германа, а он...
– Прости меня, Рита, – сказал тихо.
– За что? – вскинула она на него глаза.
– За все. Я виноват перед тобой.
– Ты говорил мне это десятки раз. Нашел убийцу? – Рите не хотелось продолжать тему кающегося грешника.
– Нет. Но найду. Скоро.
– Извини, Герман, я тороплюсь. Желаю удачи.
Он долго смотрел ей вслед. А она ни разу не оглянулась. Ему надо тоже в ту сторону, но он пошел другой дорогой на урок к программисту. Если выбрать кадры с ногами подозреваемых, увеличить их на компьютере, а потом выяснить, кто в каких туфлях пришел на свадьбу – таким образом можно вычислить убийцу по обуви. Очень просто.
– Поспать бы денька два, – размечтался Герман.
– Что я делаю? – без конца повторяла Кира Викторовна, идя к Татьяне.
Разумом понимала, что просить бывшую ученицу вернуть мужа унизительно, но ее ждет унижение пострашней – это когда весь город узнает об измене. Лучше стать на колени перед юной дрянью, которую она же и взрастила. Да ее утопить следовало, как котенка. С Петром отношения хуже некуда. Не простил ей рыбок. Скользких, чешуйчатых существ без души. Он молчит. Презирает. И кто? Родной муж. Да, родной, потому что прожита с ним целая жизнь, единственная жизнь. Петя топчет тридцать три года, как она топтала рыбок, а видом своим дает понять: все кончено. Тридцать три года кончены. Нет и нет! Любой ценой надо его остановить. Утопающий хватается за соломинку, Кира Викторовна за Татьяну. Да, она будет просить, умолять. Как это пережить? Атеистка Кира Викторовна на площадке перед дверью перекрестилась.
– Кто? – послышался звонкий голос Татьяны.
– Это Кира Викторовна, детка, – еле выдавила она.
Она уловила все нюансы тишины, не надо было видеть бывшую ученицу. Татьяна испугалась, затем растерялась до паники, взяла себя в руки и решала: открывать – не открывать. Вот и встретились. Обе уставились друг на друга с любопытством и тревогой.
– Ты разрешишь войти?
Кира Викторовна спросила с долей насмешки и высокомерия, совсем чуть-чуть. Ведь перед ней соплячка, которую она на медаль за уши тянула. Насмешливым высокомерием задала тон, ставила на место, напоминая, кто есть кто.
– Проходите, – отступила Татьяна.
Кира Викторовна прошла в комнату, оценила порядок и что квартира двухкомнатная, не родительская, родители живут в скромных условиях. Смерив ее взглядом, Кира Викторовна задохнулась: беременная. Не сводя ледяных глаз с Татьяны, села в кресло из набора мягкой мебели, закинула ногу на ногу, закурила – внутри-то кипело, клокотало. И приступила:
– Квартиру Петр Ильич купил?
– Он, – не посмела лгать Таня.
– И мебель? (Татьяна ни слова.) Разумеется, беременна ты от него. (Пауза. Сверлящие зрачки директрисы, неловкость бывшей ученицы... Анекдот!) Почему молчишь, Таня?
– Зачем спрашиваете? Вы же знаете.
– Да, я знаю все. А ты думала, что удастся скрыть? И долго это будет продолжаться? (Еще одна тяжелая, мучительная для обеих пауза.) Я спрашиваю, долго будет продолжаться блядство?
Кира Викторовна загасила сигарету о полировку журнального столика, это же ее мебель, которую украла Татьяна.
– Я люблю Петра Ильича, – выдавила девушка.
– Что, что, что? – Кира Викторовна, дабы подчеркнуть издевку и свое отношение к Татьяне, повернула голову, как бы подставляя ухо. – Чего ты его? А тебе известно, что это такое?
– Не надо со мной так...
– Молчать, дрянь! – подскочила она. – Ты забыла, сколько я для тебя сделала! Чем платишь? Прыгнула ко мне в постель, замарала ее грязью.
– Я люблю Петра Ильича, – упрямо повторила Татьяна.
– Это расскажи кому другому, – прошипела Кира Викторовна. – А я в твою латынь не верю. Ты всегда жила плохо, одевалась не по моде, когда девочки намного хуже тебя ходили как принцессы. Тут появляется Петр Ильич, влюбляется в тебя, ты не упустила выгоду, переехала в хорошую квартиру...
– Неправда!
– Правда, – перекричала ее Кира Викторовна. – Так вот запомни, не прекратишь всю эту грязь, я тебя задавлю вот этими руками. Я не позволю его и себя поставить в глупое положение...
