Вэл Макдермид - Убийственный ритм
– То есть?
От волнения у меня сдавило горло.
– Я услышала из ванной, как кто-то бежал наверх по ступенькам. Посмотрела в щелку и увидела, как закрылась дверь в комнате Глории. Ты у нас детектив, вот ты и разберись, что она затеяла!
На этом Тамар сочла беседу оконченной и ушла, оставив меня наедине с мрачными мыслями по поводу следующего раунда – общения с Глорией. На этот раз, впрочем, мне не пришлось мотаться по торговому центру, – Глория сидела у себя в кабинете и работала, то есть лупила по клавиатуре с таким остервенением, будто это было мое лицо.
– Извините, что помешала работать, – сказала я. – Вы не знаете, где Кевин?
– Его комнаты в восточном крыле, – ответствовала Глория, не прекращая печатать. – Там спальня, ванная, гостиная и кабинет. Нужно подняться наверх, повернуть налево и опять налево, дверь кабинета – двустворчатая, по правой стороне. Хотя он вряд ли сейчас у себя. Обычно его нет дома в это время.
– Спасибо… Да, вот еще что: когда я спрашивала вас, где вы были в ночь убийства, вы не рассказали, что спускались вниз, перед тем как лечь спать.
Тут Глория вспыхнула и наконец-то оторвалась от компьютера.
– Я никуда не спускалась! – воскликнула она, невольно выставляя вперед подбородок словно ребенок, который хочет защититься. – Тот, кто вам это сказал, нагло соврал!
– Вы уверены? – мягко спросила я.
Губы ее дрогнули, и тоном оскорбленной невинности она осведомилась:
– Вы обвиняете меня во лжи?!
– Да нет, я просто подумала, что вы могли об этом и забыть.
– Я не могу забыть о том, чего не делала!
Я пожала плечами:
– Ну ладно. Счастливо.
Поднимаясь по лестнице, я обдумывала ее слова и реакции. Будь я Нилом, я бы поставила два против одного, что Глория лжет. Но если она лжет, это значит одно из двух – либо она и есть убийца и пытается себя выгородить, либо же знает, кто убийца (или думает, что знает), и покрывает его. А кого она может покрывать, кроме Джетта?..
Следуя ее указаниям, я дошла до двустворчатой двери. Постучала, но мне не ответили. Попробовала открыть дверь, – ручки поворачивались, но створки не поддавались. В надежде на простой секрет попробовала потянуть обе вместе, и двери разошлись, но на ковер упал маленький винтик, очевидно, неудачно закрепленный. Я торопливо приладила винтик на место, восстанавливая внешний вид двери, и вошла. Дверь захлопнулась.
Кабинет был обставлен с потрясающей тривиальностью, просто без малейшего намека на индивидуальность. При этом само помещение было необыкновенно удачно спланировано, в нем соблюдались все пропорции, и таким образом все целиком напоминало «Биг-Мак» на тарелке севрского фарфора. На стенах, выкрашенных в бежевый цвет, были развешаны «золотые» диски в рамках и фотографии Кевина с разными знаменитостями – от Мика Джаггера до Маргарет Тэтчер. В углу стоял проигрыватель, по стенам – маленькие шкафчики, а стол мог соперничать по размерам с бильярдным. На нем располагались два телефона и между ними – игровая приставка «Нинтендо». Игрушки для маленьких мальчиков! Жаль, не с кем было спорить, а то бы я побилась об заклад, что Кевин ни разу не проходил дальше второго уровня «Супер Марио». За столом стоял вращающийся стул, обитый блестящей кожей каштанового цвета, а у одной из стен – два дивана, таких, в которые проваливаешься как в стог сена.
Я и сама толком не знала, что ищу. Впрочем, меня это нисколько не смущало, как никогда не смущало и раньше. Начала я со стола, но там не нашлось ничего необычного. В верхнем ящике – прибор для ручек, на самом столе – калькулятор, приспособленный под форму ладони. (Я узнала эту модель, хотя столкнулась с ней впервые. Такие калькуляторы есть в каталоге выставки-продажи Научного музея, а я помешана на собирании всяческих каталогов.) Так… еще один ящик, листки для заметок, стопка клеящихся листков с символикой звукозаписывающих компаний… Нижний ящик заполнен музыкальными изданиями и мужскими журналами – от «Эсквайра» до глянцевого «Пентхауса». Все ясно. Обратим-ка лучше внимание на остальную «великолепную» мебель.
Сзади стола стояло нечто вроде тумбы с двумя выдвижными ящиками, но, потянув один из них за ручку, я убедилась, что это на самом деле просто дверца, за которой рядком стоят папки. Я просмотрела их все, но там содержалась только переписка со студиями звукозаписи, промоутерами и прочие деловые письма. И никакого намека на торговые операции. Второй шкафчик выглядел более заманчиво, отчасти потому, что был заперт. Но как раз, когда я принялась размышлять, как бы его открыть, за дверью послышались голоса, а затем в замок вставили ключ.
Вот когда сбываются ночные кошмары.
У меня мгновенно пересохло во рту. Я лихорадочно соображала, куда спрятаться. Под столом – немедленно обнаружат. За диванами места нет. Оставалась лишь дверь в дальней стене – очевидно, в шкаф или в спальню. К ней я и бросилась, про себя принося Кевину благодарность за то, что у него такой толстый и пушистый ковер, скрадывающий звуки. Только бы дверь не была заперта! Я дернула ручку – она поддалась, и я скользнула внутрь и прикрыла дверь. В этот же момент распахнулась дверь кабинета.
– Садитесь, пожалуйста, инспектор! – любезно предложил голос Глории. – Мистер Клейнан будет минут через десять. Если явится мисс Брэнниган, вы не могли бы ей это передать? Она его искала, но не стала ждать. Не хотите ли чаю?
– Нет, благодарю, мисс. В нас с констеблем уже залили столько чая… А за мисс Брэнниган мы присмотрим, я обещаю.
Этот голос нельзя было спутать ни с каким другим. Да, да, в комнате сидел инспектор Клифф Джексон – в комнате, куда я только пятнадцать минут назад вломилась без спроса, совершив не законное вторжение!
Я огляделась. Место, где я спряталась, оказалось ванной, да такой, что ею любой арабский шейх гордился бы. Стены, пол и даже потолок были из мрамора – не холодного серого мрамора, а светло-розового, с красными жилками, как нос у пьяницы. Такое впечатление, что на облицовку пошел цельный кусок. Краны были сделаны в виде чудовищных золотых дельфинов. Как только этакую громадину мыть? Единственная радость, что на ней и грязи-то не видно.
На мое счастье, в противоположной стене ванной была еще одна дверь. Я скинула туфли на каблуках и на цыпочках подошла к ней. И на этом моя полоса удач, видимо, кончилась. Дверь не открывалась никак.
Я присела на корточки и припала лицом к щелке. Дверь совершенно безнадежно заперта на замок с другой стороны.
У меня были две возможности: либо сидеть в ванной и надеяться, что меня не найдут, либо не скрываться и, наоборот, вести себя как можно нахальнее. Причем если выбирать второе, то наглеть надо начинать прямо сейчас, не дожидаясь, пока придет Кевин и спросит, что, собственно, мне понадобилось в его кабинете.
Я надела туфли, поднялась, стараясь производить как можно больше шума, громко спустила воду в туалете, повернула золотого дельфина до упора – да-да, я посмела к нему прикоснуться! – чтобы хлынула вода в раковину, и в заключение сыграла маленький спектакль под названием «Я открываю запертую изнутри дверь». И вышла.
Увидев инспектора, я изобразила ужасное удивление и воскликнула:
– Инспектор Джексон!
Джексон повернул ко мне голову, зловеще сверкнув очками.
– И что вы здесь делаете, позвольте спросить? – поинтересовался он.
– Да то же, что и вы, инспектор, – жду Кевина. Мне сказали, он вот-вот придет.
В общем, это была почти правда.
– И каким же образом вам удалось проникнуть сквозь запертую дверь? – каким-то маслянистым голоском спросил Джексон. Так всегда разговаривают полицейские, когда считают, что поймали тебя с поличным, причем не важно, поймали на нарушении скорости или на умышленном убийстве.
Их небось специально обучают такому голосу.
– То есть как запертую, инспектор? Вам, должно быть, показалось, потому что я просто повернула ручку, и она открылась. Послушайте, если бы я совершила незаконное вторжение, стала бы я в ванной пудриться и макияж поправлять, как вы думаете?
Вместо ответа Джексон затянул узел галстука. Мне показалось, что на самом деле ему хочется затянуть его петлей у меня на шее.
– А мистер Клейнман знает, что вы должны прийти? – сквозь зубы спросил он.
– Вообще-то знает, но вряд ли ждет именно сегодня. То есть он знает, что в какой-то момент мне нужно будет с ним поговорить. Но у меня нет ничего срочного, так что я лучше приду в другой раз, чтобы не мешать вам.
Я попыталась выскользнуть в дверь, но Джексон мне не дал:
– Раз уж вы здесь, я хотел бы побеседовать с вами.
По сути, это был приказ.
– Не возражаю. Даже хорошо, что не нужно будет вставать завтра с утра и ехать к вам.
Я чувствовала, что покрыаюсь испариной, и не могла ничего с собой поделать. Так со мной бывает каждый раз, когда приходится иметь дело с полицейским, уверенным в своей непогрешимости.
