Наталья Солнцева - Испанские шахматы
Так и ты не жалей обо мне. Ведь у тебя останется бриллиант! Любуйся им, наслаждайся его красотой, как это умеешь только ты.
У меня словно пелена с глаз упала, и я осознала весь ужас того, что замыслила. Но механизм убийства уже был запущен. Я пыталась его остановить. Тщетно! Мой помощник перестал мне подчиняться. Взыграли его амбиции - поведение психопатической личности вообще невозможно предугадать. Во всяком случае, я не смогла. Я переоценила свое влияние на этого человека, он вышел из-под контроля, и у меня осталось последнее средство остановить его - убить. Мне придется взять на душу еще и этот грех. Что ж, по заслугам и наказание.
В вечерних новостях показали покушение на господина Ирбелина, то есть на тебя, Фэд. К счастью, в твоей машине оказался какой-то Глинский, а убийца промахнулся. Но сам факт свидетельствует о его недвусмысленном намерении. Он будет сеять смерть, окружая Грёзу страхом. Он рехнулся от ее красоты. Почему первым он выбрал тебя? Он не знает, что Грёза - наша дочь, твоя и моя. Он ничего не знает! И все же он решил застрелить тебя. Кто станет следующей мишенью?
Я предупредила, что выдам его. Думаю, не позднее, чем этой ночью, он явится, чтобы помешать мне. Он войдет, и я выстрелю в него. У меня есть оружие, ты помнишь? Трофейный «вальтер», привезенный с фронта моим дедом. Вот зачем мы с мамой хранили его долгие годы - каждая вещь должна исполнить свое предназначение. И каждый человек. Может быть, я не погибла в автомобильной катастрофе, чтобы вернуть тебе дочь, а ей - отца.
В детстве дед научил меня пользоваться пистолетом, он возил меня в лес, мы стреляли, потом разбирали «вальтер», чистили его, смазывали. Я все помню! Я сумею. У меня есть несколько патронов, но, надеюсь, хватит одного.
Я не прощаюсь, Фэд. Я просто ухожу, чтобы вернуться в другом обличье и с чистым сердцем, в котором не осталось ни злобы, ни страха. Только одна любовь - к тебе и Грёзе. Любовь побеждает все: время, беспамятство и даже смерть.
Я не пишу - прости! Я поняла, что вины не существует. Бриллиант не виноват в гибели дерева. Это просто процесс рождения света. Не знаю, поймешь ли. Хотя это уже неважно.
Всегда твоя Ольга».
Грёза роняла слезинки на исписанные почерком ее матери листы. Ее заветное желание сбылось. Первое, которое она загадала шахматам, - чтобы нашлись ее родители. Вот так, взяли и появились в ее жизни. Она не будет их судить, она будет их любить!
- Где моя мама? - спросила она у Глинского. - Она… умерла?
Он опустил глаза, кивнул.
- Ирбелин - твой отец, - сказал он, не поднимая ресниц. - А я ревновал тебя к нему. Идиот! Вот почему он так странно вел себя, покупал подарки… и все такое.
- Ты решил, что я… продажная девка, - старомодно выразилась она. - Тебе не стыдно?
- Стыдно. Ужасно! Прости…
- Как это случилось?
Она имела в виду смерть матери, и Глинский понял, рассказал.
Грёза долго молчала, думала о чем-то, глядя вдаль.
- Значит, тот человек… который стрелял в тебя…
- Виктор Лопаткин, - сказал Жорж. - Бывший милиционер. Диагноз его оказался не липовым, а настоящим. Больная фантазия разыгралась, вот он и принялся за старушек. Псих! Ты окончательно свела его с ума. У него крыша поехала.
- Он должен был… меня убить?
- Ну, в общем…
- Меня! Мама все написала… Медея убила своих детей от Язона, когда он бросил ее, я читала.
- Но твоя мать не смогла! Она не захотела! - горячо возразил Глинский. - Она просто очень несчастная женщина. Ты жива! А Лопаткин - мертв. Все хорошо. Она безумно любила твоего отца. Патрон… кто бы мог подумать, что он способен вызвать такое чувство? Фэд! Никогда бы не подумал.
- Почему Фэд?
- Его зовут Федор Петрович, - объяснил Глинский. - Он терпеть не может свое имя. Велел мне называть его либо по фамилии, либо - патрон. На французский манер. А имя Федор кажется ему простонародным. В молодости друзья по этой причине звали его Фэд.
- Фэд, - повторила Грёза. - Надо же… У меня есть отец! И мама… была…
Глинский принялся неуклюже утешать ее, полез в карман за носовым платком.
- На, возьми… У истинного джентльмена всегда наготове платок для дамы.
Она улыбалась сквозь слезы.
- А как же шахматы? Ты уверен, что они не имеют отношения к случившемуся?
- Конечно, уверен, - его голос дрогнул.
Четыре фигурки вернулись в сундучок, и четыре человека расстались с жизнью: Варвара, Полина, Виктор Лопаткин и Ольга. В подобные совпадения Жорж не верил. Грёза прочитала его мысли, с сомнением покачала головой.
- Каким образом они появлялись? Ты можешь объяснить?
Он мог. Пьяный Синицын рассказал ему, что, собравшись однажды сыграть партию в шахматы, они с Виктором принялись расставлять фигуры и вспомнили, что четыре штуки потерялись на берегу реки по их безалаберности, вследствие обильных возлияний. Пришлось пойти к Фаине Спиридоновне, одолжить на время две пешки, белого короля и черного ферзя. А потом, видимо, сей факт забылся. Старушка страдала склерозом, сама не напоминала, а друзья лишнего не брали в голову. «Мы ж у нее не деньги одолжили! - хлопал глазами неудавшийся гроссмейстер. - Подумаешь, фигурки! Попросила бы - отдали. А она не спрашивала». Вскоре Фаина захворала, и ей стало не до шахмат, как и ее подругам.
- Дальше ты знаешь…
- Нет, договаривай, Жорж!
- Когда ты начала приписывать своим шахматам колдовские качества, Виктор решил воспользоваться этим и припрятал фигурки, чтобы в дальнейшем привлекать к ним твой интерес. Сперва он выполнял задание Ольги Евлановой, а потом… влюбился. К тебе нельзя оставаться равнодушным.
- Выходит, все просто, - разочарованно протянула Грёза. - Фигурки были у Виктора, он частенько ко мне захаживал и незаметно оставлял их на этажерке. А последнюю, черную королеву, приберег для особого эффекта.
- Думаю, да. Он хотел приурочить появление ферзя к убийству твоего отца. Виктор тоже ревновал тебя к нему. Дескать, черная королева сделала последний ход: мат королю! Полный и бесповоротный. Только судьба посмеялась над Лопаткиным: вместо Ирбелина приехал я, прицельного выстрела не получилось, ферзь завалился в щель между досками пола… в общем, сплошное невезение.
- Зачем он все это делал?
- Ты сама подала ему идею о мистических свойствах шахмат, - повторил Глинский. - Он ее с готовностью подхватил, развил и так увлекся, что остановила его лишь пуля, выпущенная из трофейного «вальтера», который привез с войны твой прадед. Пистолет выполнил свое предназначение. - Он помолчал. - Знаешь, у психопатов бывают дивные фантазии! Но Виктор - молодец, он мастерски все задумал и осуществил. Я имею в виду - и появление шахматных фигур, и выстрел. Пошел на работу, к вечеру незаметно вернулся, пробрался по пожарной лестнице на третий этаж, выбрал удобную позицию для стрельбы и стал ждать. Он не раз видел вблизи дома машину Ирбелина и не ошибся, рассчитывая на его очередной приезд. Сказалась милицейская закалка и выработанное на службе чутье. Мое появление не сбило его с толку, он успел собраться и выстрелить: ведь он уже пообещал убийство репортерам «Криминальной хроники». Неудача разозлила его, но отступать он не собирался, потому и забрал с собой пистолет, а не бросил на месте преступления. Побродил по городу или где-нибудь отсиделся, а через пару часов сделал вид, что пришел с работы. Позже, ночью, он собирался расправиться с Ольгой. К рассвету вернулся бы как ни в чем не бывало - поди докажи!
- Варвару тоже он… убил?
- Кто же еще? Задушил подушкой, как сам же тебе и сказал. Потом убрал следы - перышки и прочее. Чтобы старушки невзначай не проболтались, куда делись недостающие фигурки, и не выдали его. Как говорил Штирлиц, они «могли испортить всю игру»!
- Они вспомнили, - растерянно произнесла Грёза.
Ей на ум пришло видение, посетившее ее у постели умирающей Полины, и наконец прояснился смысл фразы: «Виктор приходил к Вареньке за спичками». Похоже, одалживание спичек включило в памяти Варвары такой же эпизод с шахматными фигурками. Старушка поделилась догадкой с подругой, только рассказать Грёзе об этом они не успели.
- Фаина не стала бы делать из такой мелочи секрет, - в унисон ее мыслям сказал Глинский. - Сам факт передачи фигур Лопаткину мог происходить при них. За ненадобностью столь незначительная деталь забылась, но могла всплыть в их памяти в любой момент. И всплыла. Виктор решил не рисковать.
Девушка задумчиво посмотрела на сундучок с шахматами - они выполнили оба ее желания. Второе тоже сбудется непременно.
- Письмо надо отдать отцу, - сказала она.
- Поехали, отвезем.
***
Прошло две недели. Снега в городе не осталось. На стихийных рынках женщины продавали привозную сирень и тепличные тюльпаны. Петербург медленно стряхивал с себя зимнее оцепенение. Фигурные кровли дворцов мерцали в скупых солнечных лучах, на голубой эмали неба бледно золотились маковки соборов и сиял тяжеловесный купол Исаакия. Шпиль Петропавловской крепости терялся во мгле. Часто моросили дожди, по площадям и набережным стелился туман, но погода не могла омрачить счастье Грёзы. Она обрела отца! Глинский сделал ей предложение, и они готовились к свадьбе. В воздухе витали флюиды весны!
