Наталья Борохова - Досье на адвоката
Завтра она покажет эту фотографию Николетте. «Я видела убийцу во дворе дома и смогу описать его приметы, — говорила она. — Знаешь, я не сказала об этом следователю. Я слишком дорожу своей жизнью».
Лиза тоже боится, но все же она встретится с Вострецовым. Завтра, быть может…
Дубровская не заметила, как задремала. Свернувшись калачиком в кресле, она лежала, должно быть, недолго, но тело затекло от неудобной позы. Она проснулась. Что-то изменилось, вот только она не могла понять, что именно. За окном по-прежнему было темно.
Девушка опустила ноги вниз и тотчас же ощутила слабый сквозняк, тянущийся по полу. Она вздрогнула. Лиза помнила довольно отчетливо, что перед тем как впасть в это странное оцепенение, она успела проверить двери и окна.
Стараясь не шуметь, она на цыпочках вышла в коридор. Убедившись, что в квартире стоит тишина, которую, без сомнения, можно было назвать мертвой, Лиза двинулась вперед. Не успела она сделать и пары шагов, как входная дверь жалобно заскрипела и отворилась. Коридор разрезала полоска света с лестничной площадки. Что за чертовщина! Дверь не была заперта.
Дубровская вздрогнула и почувствовала, как по напряженному телу побежали противные мурашки.
Она едва удержала себя от того, чтобы не кинуться вперед, зажечь свет и повернуть ключ в замке. Инстинкт подсказывал ей, что делать все нужно было тихо и в темноте.
Она подошла к двери, осторожно выглянула наружу. Яркий электрический свет на площадке несколько успокоил ее. Там не было ни души.
Бесшумно девушка заперла дверь и почти без сил прислонилась к стене. Сердце зашлось в бешеном темпе, а ладони стали влажными. Как она беспечна! Существует реальная угроза для ее жизни, а она по-прежнему витает в облаках и не может предпринять элементарных мер безопасности. Хорошо еще, что ее внутренний голос, инстинкт самосохранения или, может быть, добрый домашний дух вовремя привели ее в чувство.
Она вдохнула полной грудью, чтобы унять дрожь, и направилась в спальню. Проходя мимо гостиной, девушка не услышала, а скорее даже угадала какое-то слабое движение.
— Доброй ночи, Елизавета! — раздался чей-то знакомый голос. Хотя почему «чей-то»? Он принадлежал Андрею!
Молодой человек в расслабленной позе сидел в кресле. Он протянул руку, щелкнул выключателем, и настольная лампа на небольшом журнальном столике мягко осветила комнату. Он насмешливо улыбался, наслаждаясь реакцией Дубровской.
— Ты меня не ждала?
Девушка нашла в себе силы отрицательно покачать головой. В голове творился полный сумбур. Она понимала лишь одно: нельзя бросаться в панику, кричать, звать на помощь. Это вряд ли поможет, а вот навредить может очень сильно. «Не буди лиха…» — шепнул ей внутренний голос. Она решилась последовать его совету и взять себя в руки. Может, все обойдется?
— Андрей? — Лиза сумела улыбнуться. — Как ты здесь оказался?
Он не кинулся на нее, а, продолжая пристально смотреть ей в глаза, зачем-то полез в нагрудный карман.
— Забыла? Ты же давала мне ключи!
Елизавета голову могла отдать на отсечение, что он обманывает. Возможно, он похитил их ранее, находясь в гостях в квартире Дубровской. Это неудивительно, если учесть, что она беспечно разбрасывает везде не только ключи, но и документы, а также деньги. Но обличать преступника в краже легко лишь в зале судебных заседаний, а столкнувшись с ним в собственном доме, да еще ночью, разумнее придержать обвинения.
— Ты меня избегаешь, Лиза? — спросил ее недавний друг.
— Какая глупость! Почему ты так решил?
Дубровская старалась выдержать как можно более спокойный тон, даже легкомысленный, вот только улыбка предательски сползала с ее лица.
— Ты не умеешь врать, Дубровская. Неужели ты о чем-то догадалась? Тебя трудно упрекнуть в особой сообразительности.
Господи, о чем это он? Лиза призвала все свое самообладание, чтобы не потерять голову от испуга.
— Архипов, ты бываешь ужасно загадочным, но о чем ты сейчас ведешь речь, мне совсем непонятно, — она глухо рассмеялась. — Будешь пить чай?
Молодой человек внимательно посмотрел на нее.
— Чай… А почему бы и нет?
— Ну вот и славно! — обрадовалась Лиза.
Она выиграла первый тайм и получила немного дополнительного времени. Только бы распорядиться им разумно!
— Располагайся, как тебе удобно. Я пойду поищу что-нибудь в холодильнике. Может, включить телевизор?
Она хлопотала, стараясь заглушить ужас, который подобно дикому зверю рвался наружу. Архипов вел себя почти примерно, только не сводил с Елизаветы настороженных глаз. Это сильно беспокоило девушку, но она делала вид, что ничего не замечает.
Когда на сервировочном столике появились чашки с чаем и вазочка с печеньем, Дубровская вздохнула свободнее. Сейчас они попьют чай, побеседуют. Не будет же он ее душить, держа в одной руке крекер!
— Варенье здесь. Давай я за тобой поухаживаю.
Она имела в виду барсетку из черной кожи, которую Архипов почему-то держал на коленях. Он не успел возразить, как Лиза, перегнувшись через стол, взяла сумочку в руки и собиралась уже положить ее на соседнее кресло, как непрочный замочек расстегнулся. Содержимое оказалось на полу. Елизавета застыла на месте.
Среди прочих мелочей — носового платка, бумажника, каких-то карточек и монет — на полу лежал маленький белый комочек. Это были женские чулки!
Дубровская тихо охнула и зажала рот рукой.
— Ну вот, ты теперь все знаешь! — услышала она рядом с собой голос.
Твердая мужская рука зажала ей рот. Сопротивляться не было сил.
«Кончено! Я проиграла», — мелькнуло в голове, и острая боль возникла где-то между лопатками. Последнее, что она увидела, были темные глаза, пустые, как ночь…
Дубровская закричала и проснулась. Она действительно находилась в кресле, в самой неудобной позе, совершенно не способствующей отдыху. Спина ее затекла и страшно болела. Переход от ночных видений к реальности оказался шоком.
Девушка дрожала, несмотря на то что в квартире стояла жуткая духота.
«Нельзя терять ни минуты! — твердил добрый дух. — Смотри, за окнами утро. Ты должна действовать!»
На часах было уже около десяти. Нужно было поторапливаться…
…В клубе «Полночный бриз», как и в любом заведении, работающем ночью, в полдень царила полусонная атмосфера. Уборщицы приводили в порядок зал, а режиссер шоу, развалившись в кресле с бутылкой пива, гонял по сцене полуголых девчонок. Те, осоловелые после короткого сна, работали непродуктивно, поминутно огрызались и убегали курить в туалет. Лиза появилась, похоже, в самый неподходящий момент.
— Мадлен, задери тебя коза, ты будешь меня слушать? Тебе скоро тридцатник стукнет. А ты подпрыгиваешь и трясешь бюстом, как школьница. Ты — роковая женщина, во всяком случае по сценарию. Вот и веди себя соответственно. Томные взгляды, грация зрелой львицы — все в таком духе!
Та, которую называли Мадлен, отдаленно уже напоминала хищницу. Она зверем смотрела на постановщика и готова была мертвой хваткой вцепиться ему в горло. Девица могла показаться сексуальной разве что законченному мазохисту. Но режиссер отличался, по всей видимости, хорошим запасом оптимизма и не терял надежды увидеть вместо коряги стройную елочку.
— Новенькая? — он смерил Лизу оценивающим взглядом с головы до пят. — Повернитесь!
Та почему-то повиновалась.
— Раздевайтесь! — приказал режиссер.
Лиза взялась было за пуговки блузки, но вовремя вспомнила о цели своего визита.
— Постойте, я только хотела узнать…
— Догола, — скомандовал постановщик. — Впрочем, трусы можете оставить.
— Мне нужна Николетта.
— Мне она тоже нужна! — рявкнул мужчина. — Вы будете раздеваться или нет?
— Нет! — решительно заявила Лиза. — Я пришла поговорить с вашей танцовщицей, а не устраивать перед вами стриптиз.
— Мне сегодня дадут работать или нет? — возмутился режиссер. — Я что, похож на няньку для глупой Николь? Нам надо обновлять репертуар, а эта дрянь болтается где-то уже третий день. Я выгоню ее к чертовой матери! Передайте ей это, не сочтите за труд.
Елизавета мотнула головой и направилась к выходу. Итак, Николетта не появляется на работе уже три дня. Что это значит?
— Эй! Это ты спрашивала Монро?
Ее окликнула молоденькая девчонка в бирюзовом купальнике.
— А ты знаешь, где она? — Лиза еще надеялась на удачу.
— Нет, но, похоже, с ней случилось что-то неладное.
— Почему ты так решила?
— Николь пропала. Она не взяла с собой ни ценностей, ни документов. Как была в джинсах и голубом пуловере, так и исчезла. Не оставила ни адреса, ни телефона. Мы с ней живем вместе. Я всегда была в курсе ее похождений, а теперь не знаю, что и думать. Эй, куда ты?
Елизавета, покачиваясь, побрела прочь.
