Антон Леонтьев - Отель сокровенных желаний
Диля бурно разрыдалась, и Роман прижал девушку к себе. Та, уткнувшись в его грудь, прошептала:
— Кто это сделал? Думаете, снова Прасагов? Хотя сильно сомневаюсь, что и Вика на его совести… Зачем ему эта кутерьма?..
— Может, и Прасагов, — произнес Роман, — а может, и не он. Однако события прошлого, кажется, связаны с событиями настоящего… Мой прадед, Роман Романович Лялько, который тогда расследовал происшествие, в тысяча девятьсот сороковом году, в отличие от своего отца, Романа Романовича, никаких записок не оставил. Мой отец говорил, что его дед не любил вспоминать о своих делах и в особенности о происшествии в «Петрополисе»…
Вытерев слезы, Диля сказала:
— Зато мой дедушка, так как сам был непосредственным участником, мне многое поведал! Потому что, как и в случае с убийством Розальды, имеется официальная версия, и имеется также неофициальная, а помимо этого существует масса слухов. И, наконец, есть правда!
В этот момент в коридоре раздались голоса:
— Тут кто-то свечи зажег, Леха! Но шум шел явно из другого крыла… Давай прошерсти все, а я останусь около лестницы…
Роман, увлекая за собой Дилю, прижался к стене, как раз вовремя, потому что через секунду в дверной проем ударил яркий луч мощного фонаря.
— Вот это да, Диман! — раздался удивленный и одновременно испуганный возглас одного из охранников. — Тут кто-то кусок трупа подкинул! Человечью руку!
Роман и Диля наблюдали, как охранник подошел к лежавшей посреди комнате отрубленной кисти и стал с явным любопытством рассматривать ее. Несколькими мгновениями позднее к нему присоединился второй, который, уставившись на отрубленную кисть, присвистнул и заявил:
— Звони шефу! И никакой полиции! Потому что шеф велел в любое время дня и ночи о ЧП сначала ему докладывать!
Его напарник вытащил мобильный, набрал номер и заговорил в трубку:
— Михаил Георгиевич, добрый вечер! Извините, что беспокою вас в неурочное время, это Самойленко из охраны «Петрополиса»…
Роман осторожно потянул за собой Дилю, и они выскользнули из номера 184, благо что оба охранника, один из которых говорил по телефону с олигархом, а другой разглядывал страшный трофей, стояли к ним спиной.
Быстро спустившись по лестнице, детектив с журналисткой вышли на свежий воздух. Диля хотела было направиться к канализационному люку, но Роман предложил:
— Выйдем через ворота, охранника ведь два, и они оба сейчас в здании…
Отомкнув засов, они вышли на улицу и устремились к своим автомобилям.
— Уф! Вот ведь ночной ужас! — воскликнула Диля, взглянула на часы и разочарованно добавила: — Всего лишь без десяти двенадцать! Быстро ж мы, однако, уложились! Черт, я в этой кутерьме даже фотографий Алининой руки не сделала…
Роман заявил:
— Сейчас нам надо поскорее убраться отсюда. Предлагаю немного перекусить и выпить кофе. Я знаю одно отличное заведение, которое до утра работает. Разрешите вас пригласить?
Диля вздохнула и проговорила:
— И отчего вы, мужики, всегда считаете, что обязаны пригласить женщину? Может, я хочу пригласить вас?
— Не откажусь, — усмехнулся Роман, — но только в том случае, если поведаете, что же случилось в сороковом году по версии вашего дедушки!
Диля кивнула, Роман довольно улыбнулся и сказал:
— Тогда езжайте за мной!
Спустя двадцать минут, расположившись в уютном отдельном кабинете фешенебельного заведения на Литейном, Роман произнес:
— Как будто и не побывали сегодня в «Петрополисе» и не наткнулись на труп…
Изучая меню, Диля подняла глаза и поправила:
— Ну, не сегодня, а уже вчера. И не на труп, а на отрубленную кисть левой руки…
Закрыв меню и положив его на стол, девушка вздохнула:
— Есть совсем не хочется, как об этой страшной находке думаю… Бедная Алина…
Роман взглянул на нее и сказал:
— Тогда, в сороковом году, вы сказали, что тоже нашли отрубленную кисть, а тело исчезло. Но ведь, насколько я в курсе, тело потом все же отыскалось? И если события настоящего связаны с событиями прошлого, может, нам тоже попытаться искать тело Алины там, где нашли то, другое, в тот год?
Появился вышколенный официант, который принес крепчайший черный кофе. Когда он удалился, Диля иронично заметила:
— Судя по всему, ваш дедушка, или кто он там вам, все же кое-что рассказывал… Он точно заметок не оставил?
Роман поспешил уверить, что не оставил, а Диля, сделав глоток кофе, заявила:
— Потому что, если все же оставил, то я требую, чтобы в них была указана выдающаяся роль моего дедушки и моей прабабки! Да, ведь Антонина Величай принимала участие в расследовании и этого ужасного происшествия. Увы, это стало ее последним расследованием…
Девушка вздохнула, отпила еще кофе, а потом снова раскрыла меню.
— Раз уж я вас пригласила, то, наверное, все же что-нибудь закажу, потому что после всей этой нервотрепки аппетит разыгрался.
Роман улыбнулся:
— Может, отбросим формальное «вы» и перейдем на «ты»? С Красиным вы… ты… даже в щечку целуешься…
Диля громко вздохнула и возмутилась:
— Что один, что другой! Ладно, против «тыканья» ничего не имею, однако целоваться с тобой я не буду… А от Ярослава мне понадобилась кое-какая информация…
Она смолкла, и Роман произнес:
— Ага, ведешь собственное расследование? И, конечно же, не хочешь говорить, что удалось узнать и в каком направлении работаешь? Однако, как профессионал, могу тебе посоветовать: оставь ты эту затею! Давай работать вместе, как мы сегодня вместе четко и слаженно работали!
Диля посмотрела на него исподлобья и процедила:
— В нашей семье всегда работали поодиночке. Так что я не намерена изменять этой традиции.
— Диля, это неразумно и опасно! — повысил голос Лялько. — Кто-то убил уже двух женщин — Викторию и Алину! И…
Он сделал паузу и провозгласил:
— И я не хочу, чтобы ты стала третьей!
Отхлебнув кофе, журналистка заявила:
— Ты лучше за собой присматривай, а не за мной! В жертвы меня записал! Может, убийца и до тебя доберется! Да, веду расследование, но ведь ты со своим папашей тоже ведешь? Теперь, как понимаю, на князюшку работаете?
Появился официант, чтобы принять заказы. После того, как они снова остались одни, Диля сказала:
— Ну что же, так и быть, поведаю, что мне стало известно от дедушки. Потому что он был знатным рассказчиком. Итак, стоял жаркий июнь тысяча девятьсот сорокового года…
«Петрополис», лето 1940 года— Какой, однако, жаркий июнь! — заявил, отдуваясь и вытирая с лица пот большим клетчатым платком, товарищ в парусиновом костюме и большой фетровой шляпе.
— Доброе утро, Иван Герасимович! — приветствовал его Роберт Величай, невысокий темноволосый молодой человек, знавший всех постояльцев гостиницы «Петрополис» поименно. — Ваш автомобиль уже подан!
Иван Герасимович, благосклонно взглянув на юношу, поблагодарил и, продолжая вытирать лицо платком, зашагал по холлу к двери-вертушке, над которой висел огромный портрет товарища Сталина.
Антонина Величай, дама неполных пятидесяти лет, выглядевшая, однако, гораздо моложе, как всегда, подтянутая, как водится, с приветливой улыбкой, как принято, знавшая, что нужно каждому из гостей, произнесла вполголоса:
— Робик, и не забудь поставить Ивану Герасимовичу в номер воду с дольками лимона, что пришлась ему по вкусу… И мятные леденцы, он их уминает тоннами!
Роберт быстро взглянул на родительницу и ответил:
— Я уже отдал распоряжение Раисе, мама.
Антонина, продолжая приветствовать гостей, не удержалась, чтобы не посмотреть с любовью на сына. Роберт был ее гордостью и радостью — и Антонина мечтала, что после того, как она рано или поздно уйдет на пенсию, он станет новым директором «Петрополиса».
И сам Роберт, как ей было отлично известно, также мечтал об этом.
Мимо стойки администратора прошествовала группка живописно одетых постояльцев из Средней Азии, прибывших на сельскохозяйственную выставку, которая открылась два дня назад. Продефилировала и изящная, модно одетая дама с крошечной собачкой в руках, отдавая на ходу распоряжения нескольким ассистентам, а Антонина послала ей лучезарную улыбку: дама была одной из известнейших актрис Союза, и вместе с супругом, который шествовал позади нее, благодушно улыбаясь, поселились в «Петрополисе» на время съемок новой музыкальной комедии, сценарий которой, по непроверенным слухам, написал сам товарищ Сталин.
Возникла мамаша с детьми и утомленным отцом — дети получили по леденцу, а отец таблетку аспирина от мучительной зубной боли. Роберт помог разносчикам багажа, которые не могли управиться с чемоданами пожилой, шикарно одетой, явно заграничной четы — оказалось, что это американцы из Айовы, прибывшие в туристический тур по Ленинграду, заказавшие самый шикарный и дорогой номер «Петрополиса». Наметанным глазом Антонина заметила сухую особу в плохо сидящем черном костюме — это была гид и переводчица американских туристов, а по совместительству и соглядатай из органов. Антонина шепнула Роберту, чтобы он подал этой особе на стол любимые ею приторно-сладкий чай и эклер: с органами и их регулярно появлявшимися в «Петрополисе» работниками надо было дружить.
