Виктор Пронин - Купите девочку
– Я ведь выполнил ваше задание, Павел Николаевич, сходил в домоуправление. Семь стариков и старух завещали свои квартиры фирме «Фокус». Пятеро из них умерли.
– Отчего умерли? – почти без интереса спросил Пафнутьев, уже зная ответ, старик Чувьюров подробно рассказал ему об этом, успел рассказать.
– По разным причинам... Двое на даче угорели... Второй во сне умер, по старости, даже вскрытие не делали. Сосед Чувьюрова просто пропал, одна рука нашлась, и та в неважном состоянии... Все они почему-то умирали... И фокусники на полном и законном основании вступали во владение их квартирами.
– И сами там поселялись?
– Нет, сначала ремонт делают по высшему разряду, а потом продают, сдают. Цены несусветные.
– Представляю, – проговорил Пафнутьев и вдруг почувствовал, как что-то в нем еле слышно зазвенело, как будильник за тремя дверями, что-то тихонько заскулило, как при воспоминании о давней любви, что-то застонало, будто сквозь сон... Квартиры, ремонт, продажа, бешеные деньги, европейский стандарт... И вдруг как вспышка фонарика в темной комнате – Халандовский! Ха! Опять Аркашка на горизонте, да какой там горизонт, прямо под ногами путается.
И Пафнутьев, не раздумывая, прямо в машине набрал номер гастронома. Трубку подняли тут же, и Пафнутьев радостно узнал голос самого надежного своего друга и собутыльника.
– Здравствуй, Аркаша! – проговорил он вкрадчиво.
– Здравствуй, Паша. Давно жду твоего звонка. И вот радость нечаянная – дождался.
– И о чем я собирался с тобой поговорить?
– О моих квартирах.
– Да? – озадаченно пробормотал Пафнутьев, сбитый с толку нечеловеческой проницательностью Халандовского. – Надо же... Я сам об этом не знал минуту назад...
– Значит, медленно доходит, – усмехнулся Халандовский.
– Скажи, Аркаша...
– Не скажу, – перебил Халандовский. – Приезжай, поговорим. С некоторых пор я избегаю говорить по телефону. И тебе не советую.
– Буду через пять минут, – сказал Пафнутьев.
Когда он вошел в кабинет директора гастронома, у того на столе стояли две запотевшие бутылки пива, а на тарелке лежали совершенно потрясающие куски вяленой рыбы. Сам Халандовский возвышался на своем обычном месте в углу комнаты, и глаза его сверкали радостно и возбужденно.
– Здравствуй, Паша. – Приподнявшись, он протянул мохнатую свою ладонь, и рука Пафнутьева утонула в ней, как в громадной постели может утонуть уставшее тело. – Если бы ты знал, как я рад видеть тебя молодым, красивым, здоровым... А главное – как я рад видеть тебя живым, Паша. Ты любишь пиво?
– Я тебя, Аркаша, люблю. – Пафнутьев тяжело опустился в продавленное кресло, потер ладонями лицо, подержался за бутылку и, убедившись, что она влажная, холодная, готовая поделиться всем, что имеет, отставил ее в сторону. – Ты купил свои квартиры у фокусников?
– Да, Паша, – Халандовский смиренно потупил глаза.
– Почему же не сказал этого раньше?
– Ты меня не спрашивал, Паша, – укоризненно произнес Халандовский. – Знаешь, Паша, я много чего такого знаю, о чем ты меня не спрашиваешь... Если бы я начал тебе все это выкладывать... Мы бы с тобой, Паша, никогда не расстались, даже на пять минут, чтобы посетить жизненно важные места.
– Что за места? – хмуро спросил Пафнутьев.
– Туалет, – смущенно ответил Халандовский, разливая пиво в высокие узкие бокалы. Пена поднялась до самого верха, но, подчиняясь воле хозяина, чуть приподнявшись над краем стакана, остановилась.
– Ты знаешь, откуда у фокусников квартиры?
– Догадываюсь. Они заключают договоры с престарелыми гражданами, с теми, кто злоупотребляют спиртными напитками, наркотиками и вообще ведут нездоровый образ жизни. И получают эти квартиры по наследству в случае смерти хозяина.
– А что происходит с этими гражданами после заключения договора?
– С ними происходит то, что обычно случается со всеми людьми, Паша... Они умирают.
– Они умирают со страшной скоростью! Они умирают так быстро, будто их кто-то очень торопит.
– Пей пиво, Паша, пока пена стоит... Без пены пиво теряет свой вкус, запах и цвет. И пить его становится неприятно. А при наличии пены в организме происходят очень благотворные превращения.
– Аркаша... Из семерых стариков и старух пятеро в могиле. Все договоры с ними заключены в прошлом году.
– Да? – удивился Халандовский и придвинул стакан к Пафнутьеву. – Надо же... Я не думал, что все происходит так быстро... Жадничают ребята. Я с тобой согласен, Паша, это плохо. Жадность фраера погубит.
Пафнутьев выпил залпом весь стакан, и Халандовский, вскрыв вторую бутылку, тут же наполнил его снова. Пена, как и в первый раз, послушно остановилась, едва приподнявшись над краем.
– По твоей квартире, Аркаша, бродят тени мертвецов. Ты их там не встречал?
– Я там не живу, Паша, я говорил тебе об этом. А тени... Пусть бродят. Меня они там не застанут. Они встретят там других людей.
– В каком смысле?
– Я купил у фокусников две смежные квартиры, но когда узнал некоторые подробности, о которых ты сегодня говорил... Решил эти квартиры продать. Уже дал объявления. – Халандовский тоже залпом выпил свой стакан, оставив на дне тонкий слой пены. – Понимаешь, Паша... Боюсь мертвецов. – Халандовский виновато поморгал глазами. – Это только с виду я такой большой да румяный... А на самом деле внутри я бледный и немощный, вздрагиваю от резкого звука, от скрипа половицы, от тени, от колыхания шторы... Однажды я переночевал в той квартире... Там действительно что-то шевелилось, шелестели шторы, в шкафу что-то шуршало... И это... Шум, понимаешь? Шум в ушах. А в туалете кто-то покряхтывал и шумно спускал воду.
– Прежний хозяин нужду справлял, – без улыбки сказал Пафнутьев. – Будешь свидетелем?
– Не буду, – твердо сказал Халандовский. – Свидетели живут еще меньше, чем твои старики и старухи.
– С кем ты подписывал договор о покупке квартиры?
– Его фамилия Шанцев. Он глава «Фокуса». Но Шанцев – это шестерка. Истинный главарь – Бевзлин. Я тебе это уже говорил.
– Помню. А ты знаешь, что он младенцами торгует?
– Знаю.
– И молчишь?
– Я очень переживаю, Паша, по этому поводу. – Халандовский прикрыл глаза стаканом. – Все время думаю, как помочь несчастным малюткам... Просто ума не приложу. И так товар выложу на прилавке, и эдак разложу... Ничего не помогает, Паша. Даже кассиршу заменил в зале.
– Понял, Аркаша, – кивнул Пафнутьев. – Виноват. Прости великодушно. Конечно, каждый должен заниматься своим делом. Если я доживу до конца этой недели, то буду жить еще долго и счастливо. Если доживу до конца недели.
– Обострение болезни? – участливо спросил Халандовский.
– Приступ.
– Может быть, тебе просто скрыться на это время? У меня есть хорошее местечко. А?
– Квартира от фокусников? – усмехнулся Пафнутьев.
– А ты не смейся... Это единственное место, где тебя не будут искать. И это... Ты извини, Паша, что я с тобой так невежливо поговорил, но... Бевзлин – не человек. Я не говорю, что он плохой, в носу ковыряется при людях, что у него хромает нравственность или еще что-то... Я произношу нечто иное – он не человек. И люди, которые оказываются у него на пути, просто исчезают.
– Я знаю одного, который оказался у него на пути и не исчез, – усмехнулся Пафнутьев. – Ты знаешь, где сегодня утром нашли его роскошный «Мерседес»?
– Об этом уже весь город знает... Тысячи людей побывали возле этого несчастного «Мерседеса». Там, на Луначарского, запах крутой, но это никого не остановило, Паша.
– Так уходят кумиры, диктаторы, властелины... Под смех толпы.
– Да, – согласился Халандовский. – Но при этом они успевают немало людей прихватить с собой. Уходя. Исчезая. Это твой парнишка устроил? Он Бевзлину в штаны наделал?
– Он ему туда бутылку соуса выдавил. Мексиканского, между прочим.
– Мексиканского?! – ужаснулся Халандовский. – У Бевзлина наверняка сейчас сплошное воспаление яиц!
– Умрет он от другого, – жестковато сказал Пафнутьев. Странные слова произнес, без угрозы, без желания взбодрить себя или придать смелости Халандовскому. Просто вдруг выскочили откуда-то эти жутковатые слова, и Халандовский понял, что за эти слова Пафнутьев отвечать не может, они принадлежат не ему. Скорее всего, высшие силы выбрали Пафнутьева, чтобы озвучить свое решение. А может быть, Пафнутьев сам уловил носящийся в воздухе приговор...
Открыв маленький холодильник за спиной, Халандовский поставил на стол еще одну бутылку пива. И она сразу же, прямо на глазах, помутнела, окуталась туманом, который через несколько секунд превратился в мелкие искрящиеся капельки. Оба приятеля зачарованно смотрели за превращениями бутылки и наконец одновременно взглянули друг другу в глаза. В них было согласие и предвкушение блаженства.
– А парнишку своего береги, – сказал Халандовский, вскрывая бутылку.
– Стараюсь, – ответил Пафнутьев.
