Наталья Андреева - Любовь и смерть по вызову
– Все. Хватит, – не выдержал Олег Валерьевич. – Катись отсюда. Достал. Я сам. Понятно? Сам.
– Ну, как угодно. Вот, всегда ты такой, Олег. У брата своего учись. Может быть, покупателя на квартиру приискать? Раз не хочешь моих денег?
– Таких не хочу. И помощи мне от тебя не надо.
– Эх, Олег, Олег! А ведь твое упрямство тебя погубит. Я квартирку-то осмотрел. Что у тебя в спальне творится?
– А что в спальне? Твои подарки.
– Обои не собираешься переклеивать?
– Не собираюсь. Пусть останется, как память.
– Что ж, как знаешь. Но это все как-то… Неправильно, а? Некрасиво?
– Я тебя провожу. Любовь Александровна, вы подождете?
– Разумеется, – кивнула Люба.
Мужчины ушли в прихожую, оттуда еще несколько минут слышался громкий, раздраженный голос Олега Варягина. Его дядя, напротив, говорил очень тихо и ровно. Наконец хлопнула входная дверь.
Хозяин вернулся в гостиную и буквально рухнул на диван:
– Не могу больше, – простонал он. – Полгода здесь не появлялся и довел меня за каких-то полчаса! Что, по-вашему, я не прав?
– Не знаю.
– Ему, видите ли, не нравится моя жена!
– Мне он тоже не понравился, – призналась Люба.
– А! Вот видите! – обрадовался Варягин. – Не так уж я не прав!
Люба поднялась с дивана, подошла к огромному книжному шкафу. На одной из полок стояли семейные портреты. Олег Варягин оказался сентиментальным.
– Ваши родители? – спросила она.
– Да.
– Мама такая красивая. И волосы у нее замечательные. Густые, волнистые.
– Фотография черно-белая, а вообще-то она была рыжеволосой.
– Что ж… Мне кажется, что разговор сегодня у нас с вами не получится. – Она вздохнула. Олег Валерьевич явно в расстроенных чувствах. Он не расположен сегодня прощать свою жену, Люба это почувствовала.
– Может, чаю?
– Нет, спасибо.
– Тогда просто посидите со мной. Вы же видите, в каком я состоянии!
Люба думала как раз о его состоянии. Если заговорить о жене, можно подлить масла в огонь. Только что его дядя высказался весьма конкретно. И говорил он так не спроста. У Варягина-старшего явно были доказательства.
– Хорошо. Я с вами немного посижу, – кивнула Люба.
На кухне Варягин неумело покромсал ножом батон хлеба и подрагивающими руками неаккуратно выложил на тарелку нарезку: колбасу и сыр.
– Ешьте бутерброды. Черт! – вздрогнул он. – Порезался!
– Давайте я, – вызвалась Люба.
– Это все нервы.
– Как ваши дела? – спросила она, отнимая у него нож. Надо было порезать апельсины. Закипел чайник и Варягин метнулся к нему.
– Не обожгитесь! – испугалась Люба.
– Черт! – Он отдернул руку. – Сижу дома, думаю, что делать дальше. Кстати, меня опять к следователю вызывали. Арестовали Ларисиного брата. Какая чушь! Мы с ним виделись от силы пару раз. И то мельком. Это не он. Точно.
– Виделись мельком, вы совсем его не знаете. Почему вдруг такие выводы? Что на вас не он покушался?
– Я знаю Ларису… Вам покрепче?
– Да, если можно.
Он аккуратно налил заварку. Сказал:
– Вы передайте этому своему…
– Олег Валерьевич, давайте договоримся, что я на выводы следствия никак не влияю.
– Да? Ладно. Не влияете. Давайте о другом поговорим? Зачем вы пришли?
– Сами же в гости звали.
– Да. Звал. Тоска, знаете ли. Знакомые звонят. Даже язык не поворачивается назвать их друзьями. Да, знакомые. «Ну, как у тебя дела? Ничего не изменилось? Тебе плохо, да? А как плохо?» У меня такое ощущение, что собралась целая стая вампиров, которые, вытягивая из меня подробности о том, как мне плохо, упиваются тем, как им хорошо. На чужое несчастье люди слетаются, словно воронье. И давай клевать падаль. Клевать, клевать… Все никак наесться не могут. А падаль – я. – Он горько усмехнулся.
– Может быть, мне уйти? Вы не в настроении.
– Сидите. Пейте чай, – сердито сказал Варягин. – Вы же сами пришли. Или вас этот ваш прислал? Самохвалов? Ах да! Договорились, помню.
Пауза. Люба пила чай, внимательно к нему приглядывалась.
– По жене соскучился. Странно, да? – сказал наконец Варягин. Люба напряглась: может быть, момент подходящий?
– Нет, не странно.
– Может быть, мне туда съездить? Не могу больше. С августа ни слуху, ни духу.
– Почему раньше не съездили?
– Обиделся. Теща к телефону все время подходит, а не Снежка. А где моя жена? А?
– А простить вы ее могли бы?
– Простить? За что? За измену? Что, с любовником убежала? Вы что-то знаете? Говорите! Кто он? Убью!
– Я ничего не знаю, – спокойно сказала Люба. – Просто спросила.
– Ах, просто! Да, простить могу. Антоху же я ей простил? Я не на невинной девушке женился, другой уже попользовался. Женился же. Потому что она хорошая. Я знаю. Что бы с ней ни сделали, она все равно останется чистой.
– Я думаю, что у вас все будет в порядке, – осторожно сказала Люба.
– Надо ехать, как вы считаете?
– Это вам решать.
– Черт, теща же там! Видеть ее не хочу! Небось так и зудит сейчас: «Я тебе, Снежаночка, говорила: не выходи замуж за этого Варягина. Я тебе говорила». Тьфу!
– Знаете, Олег Валерьевич, я, пожалуй, и в самом деле пойду. – Она встала.
– С неудачниками скучно?
– Просто меня ждут.
– Этот ваш… Помню, да. Вы на ход расследования не влияете. Что ж. Тоже бросите меня? Кстати, не хотите прикупить мою квартиру? Вам продам.
– Вы же сказали, что сами хотите здесь жить.
– Ха-ха! Сказал! Прижмет, и съедешь, куда деваться? Люди думают, что стены, доставшиеся им в пользование – это вечное. Ха-ха! Есть только четыре вечных стены, из дерева, гроб называется, да и тот рано или поздно превращается в труху.
– У вас опять депрессия начинается?
– С чего вы взяли? У меня все хорошо. Я в деревню поеду. В Мишкин дом.
– А вы что, наследник?
– Будете смеяться, но этот чудик оставил завещание. У него, оказывается, нет прямых наследников. Шучу. Племянница есть, но я с ней судиться не буду. Еще чего! Мне чужого не надо.
– Скажите, ваш дядя, часом, не болен?
– Болен? Дядя, болен? Ха-ха-ха! Здоров, как бык! Вы не смотрите, что он такой худой! Он жилистый, уж я-то знаю. И меня еще переживет.
«Значит, версия со скорым наследством отпадает».
– Проводите меня, Олег Валерьевич.
– Ладно. Посижу еще вечерок в одиночестве. Есть деньги – есть друзья, нет денег – нет друзей. Старая, как мир, истина.
Люба вышла из его квартиры, испытывая явное облегчение. Словно воздуха свежего глотнула. У Олега Варягина в доме такая обстановка… Давит и давит.
– И что ты мне скажешь? – вяло поинтересовался Стас, когда Люба вернулась. – Поговорила?
– Ага.
– И как?
– Никак. Я не смогла ему сказать, что его жена лежит в больнице. Причину не смогла назвать. Не сейчас. Кстати, познакомилась с его дядей. С Владимиром Ивановичем Варягиным.
– И что? – сразу же оживился Стас. – Как он?
– Ты интересуешься, не светит ли Олегу Валерьевичу в ближайшем будущем огромное наследство? Так он говорит, что дядя абсолютно здоров.
– Знаешь, есть такие болезни…
– Знаю. Алкоголизм, например.
– Ах, ты про это. – Он ткнул пальцем в пустую бутылку из-под пива. – От этого не умирают, только толстеют. А я, – Стас задрал футболку, показывая выпирающие ребра, – какой был, такой и остался, как видишь. Значит, я уникум. Особенный человек.
– Ты хвастун. Глядя на тебя лишний раз, убеждаешься в том, как влияет на человека его фамилия.
– По-твоему, я не особенный? – обиделся Стас. – Ем, что хочу, пью, что хочу, веду нездоровый образ жизни, но не толстею и ничем не болею!
– Какие твои годы.
– Вот именно, – с намеком сказал он.
– Намекаешь на то, что я уже старушка? Я так устала, что не в силах обижаться. К тому же мне еще работать.
Той же ночью:
Barbara: всем привет!
Брошенный муж: а от меня вчера ушла жена.
Bars: нашел, о чем горевать! Другую найдешь!
Barbara: кто хочет большой и чистой любви?
Брошенный муж: а сколько это стоит?
Barbara: а ты богатый?
Брошенный муж: допустим, да.
Barbara: тогда я тебя уже обожаю! $$$$$ $$$$$$
Брошенный муж: вот и моя была такая же… Нет уж, спасибо!
Люба зевнула: мимо. Неужели же вечер пустой? Что ж, не всегда везет. А что, если будет заявка на высокую стройную блондинку? Допустим, можно надеть парик, но что делать с ростом и лишними килограммами? Проблема. Она еще раз зевнула и отправилась спать.
Дня через три Стас вкрадчиво сказал:
– Допустим, что твоя идея мне нравится.
– Какая идея?
– Стать приманкой. У меня тут кое-какие статистические выкладки… Где они чаще всего охотятся. Получается, что на Ленинградском шоссе. И еще одна приятная новость: сегодня позвонила женщина и сказала, что готова прийти, но…
– Понятно: без огласки.
– Я думаю, вам надо встретиться. С ее слов мы попробуем составить фоторобот, потом скорректируем его с помощью Веры Бабкиной и еще двух женщин, которые тоже согласны, но без огласки, дать показания, и покажем тебе уже окончательный вариант. Чтобы ты этих двоих сразу узнала.
