Дарья Донцова - Бабки царя Соломона
— Давай вернемся к кексу, пожалуйста. Молоко отсутствует, магазин закрыт. Что делать?
— Водичка есть? Набуровь ее, все равно вкусно выйдет, потом положи в форму платье.
— Стоп! — скомандовала я. — Форма тоже отсутствует.
— Танюсик! Как ты плохо живешь! Ни теленочкиного счастья, ни кексятницы, — закручинилась Лапуля. — Оборудуй кухню нормально, иначе замуж не возьмут. Ужасно! Горемыка! Ладно, придется печь в сковородке.
— Что такое платье? — перебила я ее.
— Для кексика, чтобы в нем пыхтел.
— А, бумага для выпечки! — осенило меня. — И ее нет.
— Что у тебя вообще в холодильнике есть? — простонала Лапуля.
— Банка джема, пучок укропа и…
Я уставилась на черный носок, лежащий на самой нижней полке. Только что увидела сей предмет! Ну и как он сюда попал?
— Укроп и… — повторила Лапа.
— Носок, — пробормотала я. — Мужской, новый, похоже, ни разу не надеванный.
— И что ты из него готовишь? — оживилась Лапуля. — Дашь рецептик?
Глава 30
Войдя в квартиру, Иван тут же спросил:
— Чем так приятно пахнет?
— Кекс выпекается, — гордо заявила я.
— Бегу к столу! — воскликнул шеф. — Только руки ополосну…
Я посмотрела ему в спину, собрала расшвыренные им ботинки, повесила на плечики куртку, брошенную на стул, а на него устроила портфель, валявшийся около зеркала, затем потопала на кухню.
— Где маффины? — спросил Иван, как в прошлый раз вымывший руки там и теперь отряхивавший их над мойкой.
Я проводила глазами разлетавшиеся веером брызги.
— Будут готовы через десять минут. Но сначала ужин. Тебе мама никогда в детстве не говорила, что сладкое нужно заслужить, съев кашу? Начинай с салата. Мой фирменный «Оливье»! А вон в той кастрюльке ризотто.
Шеф пришел в восторг.
— Ну и ну! Сплошные изыски!
— Соль на стол не поставила, — спохватилась я и пошла к шкафчику.
Босс загремел крышкой кастрюли. Вернувшись к столу, я увидела, что он положил себе на тарелку сразу и салат, и рис с кроликом.
— Потрясающе вкусно, — сказал Ваня с набитым ртом. — Таня, ты замечательная кулинарка.
— Ерунда, — смутилась я, — это так, на скорую руку.
— Представляю, на что ты способна, если у тебя будет много времени, — улыбнулся Иван Никифорович. — Ой!
— Язык прикусил? — засмеялась я.
Босс выдернул из подставки салфетку, поднес ее ко рту и выплюнул какой-то округлый предмет.
Я заморгала, а босс пробормотал:
— Ох, и ни фига себе… Откуда это в «Оливье»? Чуть зуб не сломал. Тань, как он в салат попал?
Иван Никифорович положил смятую салфетку на стол, я взглянула на то, что лежало на ней, и лишилась дара речи. Действительно, откуда в закуске стеклянный глаз? Его потерял повар? Или выронил официант, складывавший еду в коробку?
— Тань, ты всегда готовишь «Оливье» с глазами? — продолжал шеф, рассматривая находку.
Ко мне вернулось самообладание, я выхватила у Ивана салфетку и быстро засунула ее в карман.
— Решила пошутить над тобой, думала, ты испугаешься. Купила в магазине приколов глаз и подбросила в еду.
Иван рассмеялся.
— Да я этого не боюсь, на нашей работе еще не такое увидишь. Я начинал в бригаде у Чеслава и на первом же выезде расчлененка была. А ты, оказывается, человек с чувством юмора. Это здорово!
Я захихикала, чувствуя себя глупее некуда. Ну да, замечательные у меня шуточки. Остается только купить пукательную подушку и подсунуть ее под Глеба Валерьяновича. И тут до меня дошел смысл только что произнесенной Иваном фразы.
— Ты служил у Чеслава?
— Давно это было, — ударился босс в воспоминания. — Он меня как Жучку гонял, до сих пор иногда во сне его вижу и слышу голос: «Ваня! Человеку голова нужна не только для того, чтобы в нее есть!» А почему ты спрашиваешь? Ты знала Чеслава? А Марту Карц?
— Неужели ты не читал личные дела подчиненных? Меня сделал профессионалом именно Чеслав, — ответила я. — Фразу про голову сама неоднократно слышала. Потом я перешла в другое подразделение, но с Димой Коробковым мы до сих пор дружим. А у тебя в первой бригаде остались приятели?
— Нет, — без колебаний ответил Иван Никифорович, — все мои бывшие коллеги, кроме Чеслава, ушли из структуры, куда, не знаю, я их не искал. Однако насмешила ты меня глазом, подняла настроение. Попробую ризотто. Там кошмариков нет?
— Ешь рис спокойно, он без приколов, — улыбнулась я и сделала вид, что увлечена ужином.
Но на самом деле я даже не ощущала вкуса еды, в голове вертелись разные мысли. Про то, что ребята ушли из структуры, Иван солгал, всем нам отлично известно: если попал в систему, то останешься там до смерти. Бывших сотрудников не бывает. Знаю я одну бабулю, которой на вид лет сто пятьдесят. Она сдает комнату в своей большой квартире и этим зарабатывает себе на жизнь. Но сия дряхлая, вроде еле живая дама на самом деле активный сотрудник Петра Степановича. На моих глазах она без колебаний выстрелила в преступника, попала ему прямо в коленную чашечку и спасла жизнь одному из агентов. Если Иван птенец из гнезда Чеслава, он определенно знал Гри. И конверт из кожаной сумки, которую Нюся стащила с антресоли, был вскрыт с помощью ножа Ивана…
— Стой! — гаркнул вдруг шеф. — Не шевелись!
Я замерла с открытым ртом.
— Не ешь это! — приказал босс. — Фу… Посмотри на столовый прибор.
Я перевела взгляд на свою вилку и уронила ее на стол. По клеенке рассыпались рисинки, между ними оказался длинный накладной ноготь, покрытый ярко-красным лаком и усыпанный блестящими стразами. У меня опять парализовало язык.
— Тебе придется завтра идти в салон, чтобы приклеить потеряшку, — с серьезным видом заявил шеф. — Испортила маникюр, пока готовила.
Я очнулась.
— Не ношу такую красоту, у меня простой френч.
— Очень элегантно, — отметил босс, рассматривая мои пальцы. — Интеллигентно, невычурно, у тебя прекрасный вкус.
А я изо всех сил пыталась навесить на лицо улыбку. Завтра прямо с утра отправлюсь в «Роберто», пойду к управляющему и задам вопрос: «Почему у вашего повара вываливаются глаза, а у официантки отскакивают типсы?»
— Но если сие роскошество не твое, то чье? Как попало в ризотто? — продолжал Ваня.
И тут на мое счастье раздался писк таймера.
— Кекс готов, — подпрыгнула я и ринулась на кухню…
В голове юлой вертелась мысль: найду в кафе одноглазого повара, официантку с накладными ногтями и…
Я уставилась на вынутую из духовки сковородку, нервно икнула и схватилась за телефон.
— Аллоу, — пропела Лапуля. — Котик, это ты?
— Нет, — зашептала я, — на проводе котикова подруга.
— Танюся! — бурно обрадовалась Лапуля. — Я по тебе соскучилась! Что ты делаешь?
— Вынула из духовки сделанный по твоему рецепту кекс.
— Кричи громче, — потребовала Лапуля, — телик воет, ничегошеньки не слышу.
— Так сделай звук потише, — зашипела я. — У меня тайный разговор.
— Там мой любимый юмористический сериал, — уперлась Лапуля, — называется «Политическое шоу Валерия Орлова». Прямо умираю над ним со смеху!
На секунду я удивилась. Валерий Орлов приглашает в студию видных политиков, обсуждает с ними разные серьезные вопросы. Вот уж никогда бы не подумала, что Лапуля заинтересуется таким зрелищем. И почему она считает передачу юмористическим сериалом?
— Один раз в неделю показывают, — продолжала вещать Лапуля, — жаль, что так редко. И в каждой серии изображают шоу. Ведущий у них один, на индюшонка похож, такой вроде умный, нос кверху, а гости разные. Актеры так смешно дураков изображают — краснеют, щеки раздувают, выясняют, кто из них самый умный, иногда дерутся. Такие жирненькие дядечки-тетечки, на свинок похожи. Угораю просто! Ой, один сейчас в ведущего ботинок швырнул! Очень талантливые клоуны! И почему их в других сериалах не снимают?
У меня не было времени объяснять Лапуле горькую правду: на самом деле телеведущий Орлов беседует не с лицедеями, а с настоящими политиками.
— Выключи телик! Почему мой кекс похож на развалины Помпеи?
— Ой-ей-ешечки… — протянула Лапуля. — Дала тебе особый рецептик, около него помечено: «Кекс Галины Фроловой, самый вкусный на свете». Кто такая Фролова, не знаю, мне подружка Нина о маффине рассказала. Помню, сидим мы с Нинушей в тазу и видим…
— Мне все равно, что вы узрели в тазу! — остановила я собеседницу.
— Таз — это клиника для мордочек, — начала объяснять Лапуля, — там укольчики в щечки делают…
— Кекс развалился, — перебила я Лапулю. — Что делать?
— Ой-ешечки! И у тебя он в осколках? — обрадовалась Лапуля.
Я насторожилась.
— Что означают слова «и у тебя в осколках»? У кого еще кекс в руины превратился?
— У меня! — радостно сообщила Лапуля. — Вечно, когда лучший на свете кексик гоношу, он в прах разметается. Ни разочка нормально не получился.
