Сергей Яковлев - Петля на зайца
Может, это и не по-христиански, но этим ребятам мы помощи оказывать не стали. Мы просто продолжили свой путь. И никаких сожалений по этому поводу, по крайней мере в тот момент, у нас не было. Доигрались псы на скрипке — оборвались провода! Аминь, в общем.
После удачного отрыва Борис Евгеньевич еще чуток прибавил скорость, и двинули мы к цели самым кружным путем — через Янино, Колтуши. Затем выскочили на Мурманскую трассу, а там — давай Бог ноги. Уже часа через полтора галопом доскакали до Сясьстроя. Позади ничего похожего на погоню или слежку не просматривалось.
Поначалу Боб как бы приуныл, притих. Переживал, наверное, всю эту свистопляску. Даже не спрашивал меня — куда едем? Ну, да ладно. Пройдет. Через какое-то время он завздыхал по-коровьи, начал ворочаться в кресле и доставать меня:
— Вить, как ты думаешь, они там не убились? Нехорошо как-то получилось, не по-человечески. Может, им помощь нужна была?
Ну, так я и знал! Вот! Вот она, загадочная русская душа!
— Ты, Боб, прямо как тот парень из анекдота: «…а веревку с собой приносить?» Час назад супермена крутого из себя корчил, чудеса на виражах показывал, а чуть отпустило, и в жалость. Мы что — туда, за забор, их звали? Или они сами за нами поехали? А с какой целью, Боря? В чем причина их безудержного любопытства? Не знаешь?.. — он молча покачал головой. Но большое лицо его сохраняло печать вины.
Заметно было, что борьба внутренняя шла в душе у Бориса Евгеньевича. Совесть с чем-то там боролась, а на морде все, как на экране, отражалось. Забавный он бывает, Борька. Пришлось применить комплекс психотерапии.
Без ложной скромности скажу: у меня иногда, особенно, когда я «в ударе», не хуже чем у Кашпировского получается. А Чумак тот и вообще отдыхает. Воду, правда, заряжать не умею, вернее — не пробовал, но убеждать могу хорошо. Особенно Борьку и жену свою Лидусю. Начал я слова всякие говорить и говорил, говорил, говорил… Заболтал, задурил и почти всерьез запугал Бориса Евгеньевича так, что даже по его настоянию остановиться пришлось.
Выбрали местечко, тормознули. Пописали, перекусили, водички попили, а потом Боб, отклячив задницу, деловито полез под машину в надежде отыскать хитрый микропередатчик, радиомаяк, присобаченный к днищу нашими врагами. Так и сказал мне:
— Не думаешь, что за нами могут по радио следить? Прицепят какую-нибудь фигулину и…
— Ну да, и по телевизору тоже, по программе «Время». Негде и некогда им было маячок к нашей машине цеплять. И потом, даже если и присобачили — ну, пусть умудрились, при самом плохом раскладе — на двести процентов уверен, что ни один такой передатчик больше десяти, максимум, двадцати километров не работает. Мощи не хватит на большее расстояние. А мы уже дальше сотни по прямой от Питера намотали.
— Ну, ты радист, тебе виднее… Может, поделишься замыслами: какие планы, куда путь держим? — выбравшись из-под машины, спросил Боб.
Он был серьезен, как два пожилых носорога. Что-то раньше я за ним такой строговатости не замечал. Раньше, все больше: хи-хи-хи да ля-ля-ля… А теперь вот — засуровел. Видно, всерьез навалились на человека переживания. да еще и не помог людям в трудную минуту. А может, он и прав — не худо было бы хоть «скорую» этим парням вызвать.
Ага… и у тебя совесть пробуждается! Уже сам жалеть их начал. Нет, брат Витюша, так нельзя. Эти подонки гоняют меня, как вшивого по бане… вернее, теперь уже нас с Борькой гоняют. Жилище мое жгут! Пожалей, пожалей их бедненьких. Раны их перевяжи. Тебя — по левой, а ты им и правую щечку подставь.
Нет… Не выйдет. Давить и душить этих ребят надо! Конкретно. Полетанью, напалмом и керосином травить, и гениталии под корешок выдергивать, чтобы и потомства змеиного не осталось. И плевать мне, ребята, что вы когда-то там детьми были, что матери есть у вас… Не важно — что было, важно — что получилось. А получились бандиты, выродки. Не-лю-ди! Так что — не обижайтесь…
А Борька… Ну, сам изъявил желание. Напросился, любопытный. Но все-таки вдвоем-то действительно полегче. Повеселей. Вон, как мы эту «копейку» мордой в котлован урыли. Лихо уделали козлов. Между прочим, Борька уделал! Молоток!
0-хо-хо… Человек мне машину починил, а я, вместа ста баксов, втянул его во все это дерьмо распроклятое. В свои грязные прокатно-мафиозные делишки. Получается, что я по отношению к Бобу — сука позорная, гад, козел и редиска. А он еще и переживает своей душой чуствительной. И понять его можно: жил-поживал, и-на тебе, нежданчик.
Однако, насчет грязных мафиозных делишек — это я хватил… Тоже мне — нашелся мафиозник! Ни разу в жизни в милицию-то не попадал. Даже в армии за два года всего один раз на «губе» переночевал, да и то утром отпустили.
И как это меня угораздило с кассетой этой?! И вообще, на кой черт мне тогда, еще четыре года назад, в самом начале перестройки, понадобилось прокат открывать? Лучше бы какие-нибудь табуретки делал или гвозди, или пивом торговал.
Бы, бы… бы-бы-бы…
А ведь мне еще и квартирку сожгли… Совсем хорошо.
Господи, ну а квартиру-то зачем было жечь?! Чтобы меня напугать, что ли? Дураки какие-то, честное слово. Наверное, следуя их логике, нам, простым смертным недоступной, неплохо бы еще и районную библиотеку вместе с видеопрокатом запалить. И взорвать что-нибудь, типа Литейного моста. Хотя — с них станется. Насекомые. Для крутизны, что ли?
Борька со слов пожарных тогда, возле дома, узнал, что полыхнула моя хата весело и разом. Сразу во всех комнатах и на кухне занялось. Да еще чуть позже и патроны ружейные рванули. Если бы не стальная дверь, соседям, ох, как несладко бы пришлось. Боб сказал — пожарные подозревают, что хозяева, то есть я и моя Лида, хранили в доме емкости с бензином.
А как же — прямо в диване и хранили! Домашний такой склад ГСМ, чтобы веселей жилось. И в шкафу тоже бочка-двухсотка стояла с хорошим девяносто пятым… Ночью тряпку намочишь в бензине, и на морду. Кайф!
Помещение выгорело начисто, одни стены остались. Вот мои девоньки обрадуются! Прямо и не знаю, как Лиде об этом печальном недоразумении сообщить. Санька с практики приедет на пепелище… Скоты и уроды! Зубами рвать буду. Мне, ведь, жить теперь негде, козлы вонючие!
Знать бы, кто? Докопаюсь, узнаю кто стоит за всем этим… и, если прежде не убьют — удавлю, гада голыми руками.
— Ты можешь нормально ответить, куда едем? — продолжал доставать меня Боб.
— Куда, говоришь, едем? Едем, а потом еще километров восемь-десять и ножками будем топать. В чащу лесную, в самый настоящий схорон, или схрон Боря. Знаешь, что такое схрон?
— А то… — ответил Боб и наконец, впервые за последние несколько часов, слегка улыбнулся — А насчет женского пола там как, имеется?
— Извини, Боб, я понимаю: «основной инстинкт» и прочее. Сам читал в умной книжке: в минуты опасности либидо здорово повышается, но чего нет, того нет.
— Жаль, жаль…
— И мне жаль, но всего ведь не предусмотришь. Женщинами не запасся. Может, следовало по пути в сексшоп заскочить, хотя бы резиновую тетеньку тебе купить, да вот не сообразил. Закрутился, занервничал с этими пожарами и погонями. Честно, извини, не предусмотрел. Так что категорически — нет, и не предвидится. И потом ты же мою Лидусю знаешь: пронюхает — мало нам обоим не покажется. А уж что с тобой, шалуном, Веруня сотворит…
— Да как она узнает-то? — вполне искренне удивился Боб.
— Почем я знаю — как? Но женское сердце не обманешь. Все же, сдается мне, Боб, что какое-то время нам малость не до теток будет.
— Ну не знаю, не знаю…
— Я знаю. Кобелина. Нам сейчас отсидеться надо, отдышаться в спокойном месте, осмыслить ситуацию. Вот и осмыслим. Кроме того, там кое-какие интересные и небесполезные штучки имеются. Как у Буратино за железной дверцой. Увидишь — ахнешь. Когда назад выбираться будем, возьмем кое-что из необходимого. Для душевного спокойствия.
— Ружьишко, что ли?
— что-ли, что-ли… Вроде того… — я не знал, говорить Борьке о Колиной коллекции, или нет, и вообще не знал, можно ли его туда везти. Но больше просто было некуда. Да и вообще — мне в тот момент казалось: реально обложили, гады!
— Витек что это? Лес дремучий, тайны, конспирация, схорон какой-то непонятный. От кого тайны, Витек, от меня? — Боб картинно обиделся. — Ты что — агент, шпион?
— Да. Я агент восьми иностранных разведок.
— Ну-ну… Вот, значит, какие вы, таинственные рыцари пальто и кинжала. А я-то тебя всегда геологом считал. Эх, Витька, Витька… За какие же ты башли нашу Рассею-мать продал? Кто с тобой еще работает? Говори, сука!
— Вы болван, Штюбинг! Все равно ведь не скажу. А за суку ответишь. У нас, у агентов, хамство не в почете. Понял? В общем, ты здорово во мне ошибался все эти годы. Все сорок лет. Я наконец открою тебе страшную тайну, Боря — момент настал. Зови меня теперь просто — Исай Исаевич Максимов, или Максим Максимович Ицхаков. Уже и не помню точно — забыл свою настоящую девичью фамилию. В общем, здорово, Петька, наконец-то свиделись. И раскидала же нас жизнь…
