Роберт Кемпбелл - Алиса в Хуливуде
Она взяла мать за руку, ощутила под пальцами вялую плоть и хрупкую кость, скользнула рукой выше, обняла за плечо и оставила там свою руку, словно прося поддержки вместо того, чтобы оказывать ее. Мать, подавшись вперед, прикоснулась к щеке Нелли. На мгновение они и впрямь показались сестрами: обе выглядели сейчас предельно молодо, хотя видок при этом был у них диковатый.
Они обнялись по-настоящему. А потом, разомкнув объятия, но продолжая держать друг друга за талию, повернулись к Свистуну и к старику.
– Это моя мать, Флоренс Рейнбек, – сказала Нелли.
– Фло, – пояснила та.
– А это мой отец, Джесси Рейнбек.
Свистун повернулся к мистеру Рейнбеку и пожал ему руку. Он увидел в глазах у старика слезы. Поняв, что его слабость заметили, старик мотнул головой в сторону океана.
– Сильный ветер, – пояснил он, хотя стояло полное безветрие.
– Ну что, можешь рассказать мне что-нибудь любопытное? – спросила Перчик.
– Откуда мне знать, могу или нет, если мне неизвестно, что именно тебя интересует?
– Просто расскажи мне, что ты нарыл, и нарыл ли ты хоть что-нибудь.
– Твой парень ведет активную светскую жизнь.
– Что это значит?
– Он был на большом приеме, который устраивал Роджер Твелвтрис в честь совершеннолетия дочери.
– Ну, он весьма представительный молодой человек. Может быть, познакомился где-нибудь с этой девицей. Вот и стал вхож.
– Может быть. А временный охранник у ворот – это твой парень?
– К сожалению, Роджер Твелвтрис не входит в мою клиентуру.
– Спиннерен там долго не задержался. Больше было похоже на то, что приехал и уехал.
– Значит, он там не работал.
– А ты что, подумала, что его могли взять туда телохранителем?
– Мне пришла в голову такая мысль.
– Он ушел раньше, потому что ему надо было заехать на службу за своим соседом.
– А у него есть сосед?
– А ты этого не знала?
– Он очень скрытный парень, а повода вторгаться в его личную жизнь у нас не было.
– До сегодняшнего дня.
– Да, нас кое-что заинтриговало.
– Ты решила выяснить, не хочется ли ему открыть собственное дело.
– С чего ты взял?
– Это нетрудно вычислить.
– Он очень настаивал, чтобы мы заплатили ему за работу еще перед тем, как с нами рассчитался заказчик. А как только твой служащий начинает настаивать на авансе, тебе становится любопытно, с какой стати ему это понадобилось.
– Так дело обстоит практически в любом бизнесе, – заметил Риальто. – Так тебе неинтересно про соседа?
– А это важно?
– Тебе известен пассивный пидер, которого зовут Ян Савода?
– Я уже давно не держу конюшню, Майк. И картотеку на них не веду тоже.
– Ну вот, этот трюкач задирает болт до пупа и берет между ног, как женщина.
– Операция, – сказала Перчик.
Она сказала это вовсе не Риальто. Просто с языка сорвалось.
– Не понял?
– Спиннерен сказал, что ему нужны деньги, потому что его другу необходима операция.
– Ну вот, все и выяснилось.
– Ты очень помог, Майк.
– И сделал это с радостью.
– Я заплатила тебе за три дня.
– Но никакого возврата!
– Знаешь, Майк, это не слишком честно.
– А что, по-твоему, честно, Перчик?
– Честно, если ты отработаешь на меня еще два дня.
– И чем мне надо заняться?
– Будешь следить за Спиннереном. Какого черта! Может, еще что-нибудь нароешь.
– Просто, Перчик, ты не любишь проигрывать.
– А я, Майк, никогда и не проигрываю.
– Хотите выпить? – предложила Фло, глядя прямо на Свистуна, и наверняка ей хотелось, чтобы он ответил утвердительно.
– Нет.
– Что значит нет? Такой большой мальчик, как вы?
– Нет, потому что я завязал, – ответил Свистун.
– Ага, значит, вы из этих, – сказала Фло.
– Почему вы живете здесь, мама? – с ужасом спросила Нелли.
Стены были расписаны кое-как. Лесенка вела на антресоли, на которых был набросан десяток подушек и разложены в качестве столов две-три сорванные двери.
– Кто-то запустил в окно камнем, – сказала Фло.
– И Гетти решила съехать, – добавил Джесси.
Фло улыбнулась ему как собственной нелюбимой собаке, которую однако же не дозволяется гладить никому, кроме хозяйки.
– А Джесси не хотел, чтобы Гетти съехала, верно, Джесси?
Внезапно в этом убогом полуразрушенном помещении повеяло лютой злобой. Свистуну захотелось смыться отсюда, но он, понятно, не смел сдвинуться с места.
Джесси вышел на солнышко.
– Ему не на кого стало бы дрочить, – сказала Фло.
– Что тут происходит, мама?
– В каком смысле, что происходит? Хочешь стакан вина?
– Ладно. Я хочу спросить, почему вы живете здесь, а не в верхней половине дома?
– Я же объяснила. Кто-то запустил камнем в окно. С Гетти случилась истерика. Она заявила, что съезжает, а Джесси объявил ей, что мы можем поменяться с ней этажами, пока стекло не будет починено.
– Ну, и когда вы собираетесь вставить его? – Да знаешь…
Не договорив, Фло улыбнулась.
– Знаю что?
– Страховой агент пришел на следующий день. Увидел ущерб. Мы с ним поговорили с глазу на глаз. Безо всяких споров. Он мне выписал чек.
– Ну и?
– Я потратила деньги.
Она подошла к цветному телевизору с диагональю в двадцать пять дюймов и погладила его полированную крышку.
– Потратила на телевизор?
– Но у нас же не было телевизора!
– А куда делись деньги, которые я вам прислала на целый год?
– Ну, сама понимаешь. Деньги кончаются. Вы останетесь на ужин?
Нелли посмотрела на Свистуна. Что-то отвалилось от потолка и грохнулось на пол прямо ему под ноги.
Фло подошла и босой ногой наступила на гигантского таракана.
– Они не кусаются.
Свистун знал людей такого типа. Каждое замечание имело, как минимум, два смысла. Во всем чувствовалась сексуальная подоплека. Такова была ее природа, и уж тут ничего не поделаешь.
Он посмотрел на потолок. Кто-то в порыве откровенного безумия расписал нитролаком картонные упаковки из-под яиц и обклеил их разорванными крышками весь потолок.
– Знаешь, как оно бывает. Морят тараканов на третьем этаже, а они переходят на второй. Морят на втором, они перебираются сюда. Выморим здесь – и они опять начнут подниматься наверх. Есть вещи, бороться с которыми бесполезно.
Фло посмотрела на Нелли. Каждая фраза имела двойное дно, в каждом слове была сексуальная начинка. Речь Фло раздваивалась: ей хотелось, чтобы люди услышали от нее одно, и она боялась, что они услышат нечто совсем иное.
– Значит, ужинаем. Я приготовлю спагетти.
– Ну, и как тебе? – спросил Твелвтрис. Дженни стояла молча, испытывая странное беспокойство.
– Ради Бога, скажи же наконец, нравится тебе или нет.
А она и не знала, что сказать. Не знала, что все это должно было означать и когда он успел провернуть дело. Вид этой спальни нервировал ее – точно так же, как появление родного отца в дверях ванной.
– Я просто поражена, – пробормотала она. Спальня был огромной. Свет, просачивающийся из зимнего сада, окрашивал ковер в песчаный цвет.
Прямо отсюда через арку можно было выйти к бассейну, не видному из спальни.
Кровать была в форме раковины. Шелковые покрывала казались морскими волнами, бьющимися о берег. Мебель напоминала черепаший панцирь. Все вокруг было изготовлено из ракушек или стилизовано под них. Даже телефон.
Твелвтрис подошел к ночному столику и выдвинул ящичек, в котором находилась панель управления, инкрустированная перламутром. Нажал на кнопку – и в углу, из пола, выдвинулся на ножке телевизор. Нажал еще на одну, и стенная панель отъехала, явив взору стереомагнитофон. Он нажал на третью – и раздвинулись сперва занавески, за которыми скрывался платяной шкаф, а потом и дверцы самого шкафа. Показав ей, как все это функционирует, он сказал:
– А теперь иди сюда. Вот на что тебе надо полюбоваться.
Дженни подошла к нему. От открыл дверь в ванную. Дженни замерла. Ванная комната и сама ванна были выложены изумрудно-зеленым мрамором Твелвтрис нажал на кнопку. Ванна (скорее, бассейн) начала наполняться водой.
– Ванну можно наполнить, даже не вставая с постели, – пояснил Твелвтрис.
– Не знаю, что и сказать, – заметила Дженни. А хотелось ей сказать: а чего ради все это?
– Та спальня была хороша для девочки. А ты теперь взрослая женщина.
Повернувшись, она увидела себя в огромном зеркале над кроватью. Она стояла, недоуменно подняв брови, надув губки, выставив одну ногу вперед.
– Это стоило целого состояния, – пояснил Твелвтрис.
Вид у меня как у наложницы в гареме, подумала Дженни, и эта мысль ее напугала.
Фло слила воду из-под спагетти. Прямо поверх купального костюма она надела домашнее платье. Ближе к вечеру повеял легкий бриз. Стало прохладней, но то и дело проносились жаркие порывы ветров Санта Аны.
– Вечерок выдастся вроде тех, что бывали летом у нас в Айове, – сказала Фло. Взяла стакан и отхлебнула вина. – Все никак не могу привыкнуть к ночному холоду в Калифорнии.
