Сергей Сидорский - Власть оружия
— Ну же!
Гений вышел из ванной и поплелся за ней в спальню. Он чувствовал себя растоптанным и униженным. Ничего, когда-нибудь она обязательно за все ответит!
На столе стояла бутылка шампанского и коробка конфет. Татьяна плюхнулась на кровать, закурила сигарету и ткнула ей в сторону шампанского.
— Через две недели годовщина нашей свадьбы. Надеюсь, ты не забыл об этом? Я жду от тебя подарка!
Он посмотрел на конфеты, затем на жену. Ночная рубашка на ней задралась, обнажив пышные ляжки. «Коробка шоколадных конфет». Кажется, так назывался один из рассказов Агаты Кристи. Коробка начиненных мышьяком шоколадных конфет. Это будет для нее самым лучшим подарком.
— Хорошо, а что мы будем отмечать сегодня? — едко спросил он, но жена, казалось, ничего не заметила. Впрочем, его это ничуть не удивило. Она была неспособна вообще что-либо замечать.
— Подай мне, пожалуйста, пепельницу!
Он выполнил ее просьбу, на мгновение задержав пепельницу в руке. Один хороший удар и…
— Я бы хотела, чтобы ты провел эти дни со мной. Я ведь не так часто тебя о чем-то прошу. Мы могли бы вместе сходить в театр или кино.
Он выронил пепельницу на кровать и пристально посмотрел на жену, пытаясь понять, насколько серьезно она говорит.
— Это невозможно!
— Милый, нет ничего невозможного! — Татьяна легла на живот и стала болтать в воздухе ногами. Наверняка, она подсмотрела эту позу в каком-нибудь своем идиотском журнале. Через мгновение ее ягодицы оказались открыты. — Иди сюда! И захвати бокалы с шампанским.
Он открыл шампанское, наполнил бокалы и опустился рядом с ней на кровать.
— У меня слишком много работы. К тому же, я обещал…
— Обещания тем и хороши, что их никогда не поздно забрать назад! наставительным тоном сказала она.
Максим разогнал дым рукой.
— К черту! Я не хочу потерять работу!
— Ты в любом случае ее потеряешь. Ведь отец ясно сказал, что забирает тебя к себе.
— Он ясно сказал, что сделает это только после того, как я продвинусь по службе у себя в банке!
— Но он имел в виду…
— Меня не интересует, что он имел в виду! Я слышал, что он сказал!
— Пожалуйста, не раздражайся! Я лучше знаю своего отца.
Максим выпил шампанское и поставил бокал на стол.
— Извини, мне нужно идти работать.
Татьяна затушила сигарету и положила голову ему на колени.
— Удели мне хотя бы немного своего времени.
— Немного — это сколько?
Она перевернулась на спину и посмотрела на него, сощурив глаза.
— Немного — это и есть немного.
— Таня, ты не понимаешь…
— А ты считаешь, что я обязательно должна все понимать? Хорошо. После обеда я отпущу тебя к твоему компьютеру. Ты доволен?
— Таня!
— Это мое последнее слово! Кстати, со следующей недели я собираюсь начать посещать бассейн и сауну. Ты не хочешь ко мне присоединиться?
Его взгляд снова упал на пепельницу. Нет, у него никогда не хватит мужества сделать это.
— Боюсь, ничего не получится. У меня много работы.
Она небрежно взмахнула рукой.
— Да перестать ты все время думать о работе! Подумай наконец и обо мне! О своем будущем ребенке!
Он едва не убил ее за эти слова, но вслух сказал:
— Я постоянно думаю о вас.
Ее улыбка стала томной, и она скользнула в его объятия.
— В таком случае докажи это!
ГЛАВА 43
Вторник, 14 октября — 8 часов утра
Очередной рабочий день Андрея Дмитриевича Трущенко начался в четыре часа утра. К семи он уже заключил три контракта на общую сумму свыше шестнадцати миллионов долларов, отправил девять факсов и столько же принял. В семь жена принесла ему кофе и свежую прессу. Он отложил все деловые бумаги и раскрыл «Утренний вестник» — именно эта газета должна была опубликовать материал Прокуророва. Заголовок занимал полполосы: «Террор. Кровавый рассвет.» Трущенко бегло просмотрел статью. Да, Прокуроров не зря считался специалистом в своем деле. Все необходимые выводы были сделаны, все акценты расставлены. После прочтения статьи в сознании обывателя должен включиться сигнал тревоги. Кто нами правит? Может ли этот человек предотвратить надвигающуюся беду? А беда вот она, рядом. Террористы захватили военную базу с химическим оружием, и никому не известно, как они могут им распорядиться. Журналист подробно описал свой разговор с мэром, а также то, что вскоре после этого разговора его пытались убить. Но бандиты ошиблись, и пострадал другой человек. По нелепому стечению обстоятельств — дальний родственник мэра. По ходу рассказа несколько раз упоминался Трущенко. Нет, Прокуроров не опускался до примитивных сравнений типа: «Посмотрите как раньше было хорошо при Трущенко, и как сейчас плохо при Дотове», но в итоге именно к такому выводу должен был прийти читатель.
В конце статьи главный редактор рассказал о давлении, которое оказали властные структуры, стремясь помешать публикации статьи, о коллективе редакции, не побоявшемся возможных репрессий, и о мужестве главного редактора в частности, которого не остановили ни откровенные угрозы, ни психологический прессинг, оказываемый на его семью. Трущенко улыбнулся. Мужество редактора стоило ему двадцати тысяч долларов. Кроме того, многим сотрудникам газеты были выделены телохранители.
Трущенко отложил газету и взял кофе. Завтра материал о террористах появится еще в ряде газет. После этого подключатся радио и телевидение. Через неделю Дотов не будет представлять никакой опасности. Те, кто сегодня еще колеблются, завтра поспешат заявить о своей лояльности. Кое-что в этом плане может сделать и центр. Тот же Иван Ильич, о котором он совсем недавно вспоминал. Правда, пока он четко не уяснит ситуацию, вмешиваться не станет. В любом случае, отсчет идет уже даже не на недели, а на дни.
Дотов скомкал газету и швырнул ее в урну. Его лицо исказилось от гнева. Сука! Продажная сука! Три года назад Прокуроров буквально размазал Трущенко по асфальту. Целая серия газетных публикаций в одночасье превратила некогда популярного человека в рядового пенсионера, пусть и владельца банка, от которого отвернулись даже его близкие (к сожалению, не вкладчики). В выражениях Прокуроров тогда особенно не церемонился. «Мы должны очистить город от маразма!» «Политику должны делать молодые гетеросексуалы, а не выжившие из ума гомосексуалисты!» «Читателя нужно ткнуть носом во все это дерьмо! Только тогда может быть хоть какая-то польза!» — кричал он и изображал из себя Геракла, решившего в одиночку очистить авгиевы конюшни. Ничего не скажешь, имя Прокуроров тогда себе сделал. Именно поэтому он представляет сейчас такую опасность. Дотов поднял газету и посмотрел на тираж. Двести тысяч экземпляров! И это-то при обычном тираже не более десяти тысяч! Нужно что-то немедленно предпринять! Арестовать тираж, изъять номера, поступившие в продажу, уволить главного редактора, возбудить уголовное дело… Дотов заставил себя успокоиться. Кое-кто заплатит за это. Обязательно заплатит!
Зазвонил телефон внутренней связи.
— Я же велел ни с кем меня не соединять! — по крайней мере на секретаре Дотов мог сорвать свою злость.
— Звонит Прокуроров, — спокойно ответил тот.
Значит, и секретарь уже успел прочитать эту вшивую газетенку!
— Хорошо. Соедини!
— Доброе утро, Герман Олегович, — раздался чуть сладковатый голос Прокуророва. Продажная сука! Сидит, небось, с диктофоном и ждет, что он сорвется. Но он не доставит ему такого удовольствия!
— Не могу поверить, Роман Васильевич! После всего, что вы обо мне написали, вы еще желаете мне доброго утра? А мне-то казалось, что, в лучшем случае, вы хотите моей смерти. Ну, а в худшем…
— Значит, вы уже успели ознакомиться со статьей? — перебил его Прокуроров.
Дотов взял со стола фломастер и сломал в руке.
— Разумеется, Роман Васильевич, разумеется!
— Да, возможно, не все изложенные в ней факты абсолютно достоверны, но…
— Извините, но мне трудно согласиться с вами. Ложь сама по себе не является фактом!
— То, что террористы захватили военную базу, на которой хранится химическое оружие, по-вашему, ложь? Или, может быть, ложь — зверское избиение человека, которого бандиты приняли за меня? И, может быть, никто не запугивал сотрудников газеты?
— Не хотите ли вы тем самым сказать, что я как-то связан со всем этим?
— Упаси Боже! Я не провожу никаких параллелей! Я лишь перечисляю факты в их последовательности!
Дотов снова напомнил себе, что должен держать себя в руках.
— Но вы перечисляете их излишне тенденциозно!
— Ну, вам ли обвинять меня в тенденциозности! В конце концов, я предложил вам выбор: или вы откровенно отвечаете на все мои вопросы, и я излагаю в статье также и вашу точку зрения, или в ней будет отражена только моя позиция. Позиция человека, которого волнует судьба города!
