Артур Баневич - Гора трех скелетов
– Не проще ли спросить у поляков?
– Я уже спрашивал, – уклончиво ответил я. – Вы помните ту женщину?
Старик ненадолго задумался. Может быть, над тем, не стоит ли ему все-таки сослаться на слабеющую с годами память. Он смотрел на Йованку и, похоже, действительно не узнавал ее. Или делал вид, что не узнает.
– Была такая, – решился наконец доктор. – Но ею занимался сам шеф. Я только консультировал. Голова, знаете ли, – усмехнулся он, – не совсем по профилю клиники. У Стояновича занимались другими органами. А что касается той девушки, то ей скорее нужен был невропатолог.
– Вы не могли бы рассказать о ней поподробней. Для меня очень важно.
Доктор Булатович глянул на меня исподлобья:
– Догадываюсь. Раз уж вы приехали сюда из Польши… А собственно, почему она вас так интересует?
– Да расскажи ты ему, – дернула меня за рукав Йованка.
И я рассказал доктору Булатовичу об амнезии Йованки, о ее больном ребенке и неизвестном отце, который был единственным шансом спасения Оли. Переводившая меня Йованка держалась молодцом. Ее волнение выдавал только легкий румянец на щеках.
– А почему вам не помогают ваши соотечественники? Дело-то, по-моему, благое и совершенно ясное.
– И тем ни менее. Раненая попадает не в городской госпиталь, а в частную клинику. Почему?
Весной девяносто шестого больницы в Боснии уже не были переполнены. Война кончилась. В чем дело, доктор?
Старик пожал плечами:
– Ну… видимо, они не понимали, что делают. Я говорю о миротворцах. – Он усмехнулся и продолжил: – Или как раз наоборот…
– Что вы имеете в виду?
– Ваши военные иногда привозили своих девушек к доктору Стояновичу. Только не раненых, а чтобы проверить…
– Беременны ли они?
Доктор Булатович задумчиво посмотрел на меня:
– Бывало и такое. Но чаще военных интересовало их собственное здоровье. Доктор Стоянович лечил и венерические заболевания… Она что, действительно ничего не помнит, ваша женщина?
– Помнит, как к ней в палату приходил польский солдат. В вашу клинику доступ был свободный?
– Не сказал бы, – покачал головой доктор. – Кажется, я помню этого поляка. – Он подумал и добавил: – И девушку… Минно-взрывная травма, глубокий шок, да к тому же сильное физическое истощение. Она была вся в грязи и бредила…
– Кто ее привез.
– Да вроде бы военные… Да-да! Три солдата.
– С ними не было офицера?
Доктор развел руками.
– Вы не разговаривали с ними?
– Ну как же! – оживился доктор Булатович. – Офицеры, как правило, владеют английским, а трое двух слов связать не могли. И по-сербски они не говорили… Я вспомнил! Старшим у них был сержант. А тот, который приходил к пациентке, кажется, был капралом.
– И часто он бывал у нее?
– Помилосердствуйте, столько времени прошло!.. Да, ходил. Медсестры судачили о нем… О тех двух девушках тоже. Их ведь было двое, молодой человек.
– Двое?!
– Двое, двое, я отлично помню. Я ведь принимал их. Та, вторая, в тот же день сбежала из клиники. У нее было касательное ранение бедра. Пулевое. Ничего страшного, большая царапина по сути дела. Ей только сделали перевязку и ввели противостолбнячную сыворотку.
– У нее было пулевое ранение? Вы не ошиблись, доктор, не осколочное?
Доктор Булатович укоризненно покачал головой:
– Молодой человек, память, пожалуй, единственное, что у меня еще не отобрали. Этот дом уже фактически не мой… – Старик тягостно вздохнул, зашаркал к креслу. – Она была плоха, очень плоха, – пробормотал он, с трудом садясь в него.
– Кто, та, которая сбежала? – Честно говоря, я запутался: слишком много девушек сразу толклись в моей голове в эту минуту.
Доктор Булатович удивленно поднял брови:
– Да нет же, та, которая осталась.
– А та, другая, она нуждалась в госпитализации?
– Я бы сказал, что ей был необходим постельный режим. И костыли. Нога у нее была вывихнута. А рана начинала гноиться, нужно было колоть антибиотики…
– То есть сама она убежать из клиники не могла.
– Без чьей-то помощи? Исключается.
– Она тоже была грязная?
– А вас удивляет? Их ведь, насколько я помню, подобрали на минном поле.
– Меня удивляет другое: почему их повезли не в полковую санчасть, а к доктору Стояновичу. У нас в полбате тогда был отличный хирург.
Старик задумался:
– Да, тоже странно…
– А вас еще что-то удивило?
Доктор Булатович ответил не сразу.
– Знаете, когда ее раздевали в операционной, у нее нашли… – Старик замолчал. По глазам было видно, что он колеблется.
– Нашли драгоценности? – подсказал я.
Доктор облегченно вздохнул:
– Вы знаете об этом? Слава богу!..
Сбоку от меня стояла не женщина, а некий персонаж из фантастических романов – человекоподобный биоробот-переводчик с восковым лицом, пустыми глазами и неживым голосом. Я понял, пытку нельзя затягивать надолго.
– Видите ли, доктор, ваша бывшая пациентка моя… ну, как бы вам сказать…
Теперь уже доктор Булатович пришел мне на помощь:
– Ваша гражданская жена?
Я не стал возражать против его версии.
Повеселевший старик бодро потер сухонькие ладони:
– Хорошо, значит, вы и без меня все знаете! Я ведь хирург, а не гинеколог. Не скрою, меня просто шокировал способ хранения ее… побрякушек.
Доктор покосился на Йованку и замолчал. Моя переводчица о чем-то спросила старика, он ответил. Йованка энергично возразила.
– Доктора Булатовича смущает мое присутствие, – пояснила моя бледная как смерть спутница. – Я сказала ему, что я тоже детектив, что мы с тобой работаем вместе…
Я поспешил подтвердить наглое вранье. Лицо мое было до такой степени невозмутимо, что у доктора отпали последние сомнения.
– В общем-то это врачебная тайна, но вам я скажу, – начал он. – На ней было множество синяков, причем более раннего происхождения, чем рана на голове. Ну, знаете, словно бы ее крепко побил муж. Ноги у нее были стерты до волдырей, до крови. Два пальца сломаны. На запястьях и щиколотках у пациентки имели место кровавые потертости. Почти все ногти у нее на руках были обломаны, бедра в ссадинах, а тело натерто каким-то жиром, поверх которого были грязь и засохшая кровь. Были содраны колени и локти. На правой лопатке имелся порез, опять же более поздний, чем синяки… Однажды на Адриатике мне пришлось перевязывать попавшую в шторм купальщицу, так вот у нее были похожие повреждения тела. Упаси бог, я не хочу сказать вам, что пациентка купалась, перед тем как подорваться на мине – по весне довольно-таки сомнительное удовольствие в наших краях, но что было, то было… Ну и еще одно, если уж говорить о том, что бросилось в глаза: кто-то очень плохо побрил ее…
– Голову?
– Не только. У нее были выбриты подмышки и промежность, и так небрежно, что я просто не знаю, как она ходила после этого. Разве что в раскорячку, вот так… – И старый доктор, легко поднявшись с кресла, наглядно продемонстрировал, как это должно было выглядеть.
На Йованку я боялся даже взглянуть. К счастью, она сама подала голос:
– А белье, какое-нибудь белье на больной было?
– Хорошо, что вы напомнили! – обрадовался старик. – Нижняя рубашка на ней была надета на левую сторону, такая обыкновенная, розовая, а трусики…
– Что трусики?
– Ну, знаете, стриптизерши носят такие, на завязочках, чтобы они снимались легче… Да-а, вспомнил! На ней была военная форма и шерстяное одеяло на плечах.
Настала и моя очередь удивиться:
– Вы говорите, на плечах? Разве ее не принесли на носилках?
– Нет, молодой человек, в том-то и дело, что она была на ногах. Бредила, была практически без сознания, но в приемную вошла сама…
Йованка прерывисто вздохнула.
– А сколько, по-вашему, ей было лет? – спросил я.
Доктор Булатович с сочувствием взглянул на меня:
– Эх, друг мой… Женский возраст, знаете ли, хитрая материя… Ну что я вам могу сказать: была уже не молоденькая девушка, а зрелая сильная женщина. Другая бы и не вынесла все то, что с ней случилось.
– Вы хотите сказать…
– Я уже сказал вам, – перебил меня старик, – что она подверглась насилию, и очень жестокому насилию. Вполне возможно, что пережитый ею шок стал причиной упомянутой вами амнезии. Чаще всего люди забывают то, чего не хотели бы помнить сами… Ваша подруга, молодой человек… у нее с головой все в порядке?
Стало слышно, как чирикает севший на карниз окна воробей. Доктор, склонив голову набок, ждал моего ответа.
– Как вам сказать, доктор, – вздохнул я. – Она очень сообразительная. Временами даже умная… Но бывают моменты…
– Это пройдет, – утешил меня доктор Булатович. – Время, знаете ли, самый лучший лекарь. Рано или поздно ваша подруга все вспомнит… И благодарите Бога, что ей было не восемнадцать, молодая девушка просто сломалась бы психически.
– Доктор, меня не интересует ее возраст, – попытался объяснить я. – То есть он меня интересует, но только из чисто практических соображений…
