Ирина Пушкарева - Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны
Все поняли, что «сучка» – это опальная Статская.
– А если ты и мою невиновность докажешь, я тебе «Порш» подарю, – себе под нос, но так, что услышали все, пробурчал новоявленный папаша.
Девчонка расплылась в блаженной улыбке, зачем-то поправила коротенькое платьице и очень уж как-то бесцеремонно подмигнула Кацу:
– За язык вас никто не тянул. Готовьте машинку.
– Когда у Николая Анатольевича ничего не получилось, – начала деваха рассказывать, – он на меня очень сильно накричал. Даже ударить попытался, но я увернулась.
Нахимов в этом месте повествования покраснел и заерзал. Девушка смерила его презрительным взглядом и продолжила:
– Я выскочила из ванной, но еще какое-то время пробыла в номере – мне надо было прийти в себя, поправить макияж. На все это у меня ушло минут десять. Когда же я вышла, а было это примерно в половине второго, может, минут на пять-десять позже, воспользоваться лифтом мне не удалось. Да чего я вам рассказываю, вы все в курсе, что он в тот день на ремонте был. Так вот, мне пришлось спускаться по лестнице. Собственно, это все не важно… – Рыбеха махнула наманикюренной ручкой, мол, что за чепуху я тут несу…
Публике эта ее изящная пауза вовсе не понравилась. Нахимова даже тумбообразной ножкой топнула, мол, не тяни резину, колись уже давай!
– А важно то, – блеснув хитрющими глазами, продолжила девушка, – что, когда я оказалась на втором этаже, меня чуть не убили дверью.
Наверное, в беспечной жизни блондинистой содержанки это странное событие действительно оказалось очень ярким моментом, очень уж возмущенно девица ресницами захлопала, правда, о чем она говорит и чем факт странной попытки убийства дверью может помочь опальному Бросту, никто не понял.
– А поближе к делу можно, любезная? – вклинился в повествование Кац. – Ну, дверью, и что с того?
Блонди ухмыльнулась и объяснила:
– В тот момент, когда я проходила мимо номера Мориши, дверь распахнулась с такой силой, что меня ею чуть не зашибло. Как я успела за угол отскочить, до сих пор не понимаю. Повезло, наверное.
Ладно, с дверью разобрались, теперь вот какой-то непонятный угол появился! Час от часу не легче! Господи, как же тяжело общаться с блондинками!
– Сразу за номером Ларски есть небольшой закуток. Там ваза огромная китайская стоит, – поняв, о чем идет речь, детектив пояснил это остальным. – Кстати, в этой нише действительно может спрятаться хрупкая девушка.
Француз с какой-то непонятной нежностью посмотрел на златоволосую русскую красавицу, мол, все верно, малышка, я понимаю, о чем ты говоришь, продолжай.
– Вот я как раз между стеной и вазоном застряла. Ноготь, кстати, сломала, пока выбиралась…
Поняв, что за эти несущественные подробности ее сейчас порвут на британский флаг, девушка затараторила:
– И когда я оттуда выбралась, то увидела убегающего по коридору человека. Человека, выбежавшего из номера Ларски. Так что если сложить пресловутые два и два и вспомнить приблизительное время убийства, то получается, что я видела убийцу.
Немая сцена. Пипл в ахуе. Ититская сила. Какого хрена…
– Какого хрена ты раньше молчала???
Элке показалось, что после такого нечеловеческого крика на альпийскую деревушку должна была сойти лавина растревоженного векового снега. И за лавиной – селевые потоки. И до кучи сбитый звуковой волной самолет тоже мог бы рухнуть. Ибо такой громкости ора ей до сих пор еще не приходилось слышать.
– Идея, ты где ж так орать научилась? – простонал Кац, когда к нему вернулся слух.
– Дорогая, я же просил тебя никогда больше так не кричать… – опасливо покосился на законную супругу Нахимов.
– Ну ты, мать, даешь… – прохрипел Никифоров.
– До этого момента у меня был музыкальный слух… – пожаловался окружающим Кирилл Брост.
– Как же я не догадалась в эту проклятую нишу заглянуть… – в послегрозовой тишине раздался спокойный женский голос. – Как же я не догадалась…
– Да, это была я. Девочка действительно видела, как я второпях выскакивала из номера Мориши.
На лице ухоженной бывшей помощницы телемагната не отражалось ни единой эмоции. Казалось, это восковая маска, а не лицо. Статская рассказывала. Но никто ей не верил.
– Я действительно понесла Морише деньги. И долго стучалась в номер. Дело в том, что происходило что-то непонятное. Время встречи было четко оговорено, за дверью ясно слышалось какое-то шевеление, но мне почему-то никто не открывал. На Ларски такое поведение было непохоже, поверьте, эта стерва бросила бы любые дела, из-под любовника вылезла бы, только чтобы забрать деньги. Уж я-то ее знаю… А тут – не открыла. Это я сейчас понимаю, что валить надо было оттуда со скоростью паровоза. А в тот момент я ужасно разозлилась. Вы не представляете, как мне осточертел этот проклятый саквояж с наличностью! Я всю дорогу над ним тряслась, из номера лишний раз не выходила, чтобы не дай бог какая-нибудь любопытная горничная на деньги не позарилась. Я же за день до отъезда всю эту сумму по копейке собирала! У меня столько наличности на руках никогда не было. Кирилл все деньги в казино просадил, а когда пришло время решать проблемы, этот наш трепетный лось запаниковал, ударился в истерику, и мне пришлось самой все организовывать! А теперь представьте – стою я в двух шагах от конечной цели, с чемоданом денег, как дура… И эта сучка дверь не открывает. Мне бы свалить оттуда по-тихому, на следующий день разобрались бы, что к чему… Но меня словно бес попутал! Зачем, ну зачем я эту дверную ручку дергать начала???
Статская вопросительно уставилась на детектива, словно тот мог найти ответы на ее риторические вопросы. Но д’Ансельм молчал. Белла вздохнула и продолжила:
– Ручка повернулась. Дверь оказалась незапертой. Естественно, я вошла… И чуть не споткнулась об Моришу. Знаете, первая мысль была: Ларски напилась до беспамятства и уснула на полу.
– Почему вы решили, что женщина пьяна? – перебил ее детектив.
– В номере пахло как в кабаке. Знаете, когда в помещении много пьют и не открывают окна, воздух становится очень тяжелым, затхлым. А еще на столике между креслами стояла бутылка коньяку и два фужера.
– Вы уверены? Именно два? – Детектив что-то подчеркнул в своем ежедневнике.
– Да. Точно, два.
– Интересно… Продолжайте, я вас слушаю…
Белла подняла на француза совершенно пустые глаза:
– А все, больше нечего рассказывать. Я решила разбудить Ларски, ткнула ее носком туфли в руку. А она даже не пошевелилась, только рука, как ватная, в сторону откинулась. Здесь даже идиот понял бы, что женщина мертва…
– А почему вы сразу не сообщили о происшествии администрации отеля? Почему не вызвали полицию?
Статская пожала плечами:
– Сначала я очень испугалась, подумала, что если меня застанут в номере с трупом, я тут же стану подозреваемой номер один. А потом решила, что раз уж так случилось, то мне совершенно незачем во все это ввязываться. Поэтому я выскочила из номера, спустилась в бар и там надринькалась. О том, что было дальше, вы знаете. Я поднялась в номер и проспала до утра. И уже утром нам всем официально сообщили о гибели Мориши.
А ведь бармен говорил, что Белла начала розоветь только после нескольких крепких коктейлей. Вот почему она такой бледной в тот вечер была…
Странным человеком оказался этот симпатичный французский детектив.
Казалось бы, вот она – убийца, полно доказательств, даже свидетель есть, – хватать ее надо, тепленькую, тащить в каталажку и закрывать дело! Улик выше крыши, все понятно! Ан нет – полицейский, вместо того чтобы заковать преступницу в кандалы, зачем-то расспрашивать ее начал, вопросы всякие задавать и вообще стал вести себя не очень понятно.
– Где именно стояла бутылка со спиртным? Подождите, я сейчас стол нарисую, а вы мне укажете, в каком именно месте вы ее видели.
Детектив быстренько накорябал в блокноте квадрат, по всей видимости означающий поверхность журнального столика, и протянул бумажку Статской.
Та взяла блокнот, задумалась, затем нарисовала кружок в верхнем правом углу квадрата.
– Прекрасно! – восхитился француз. – Просто великолепно!
Ишь ты, радуется, словно она ему оригинал «Подсолнухов» подарила! Статская тем временем добавила:
– А еще в какое-то мгновение мне показалось, что в номере кто-то есть… Первое, что пришло мне в голову, – это убийца. Поэтому мне стало очень страшно, и я пулей вылетела из номера. Оказывается, даже чуть дверью девушку не убила. Я понимаю, что это звучит нелепо, но, тем не менее, у меня было ощущение, что где-то совсем рядом притаился человек.
Д’Ансельм удовлетворенно кивнул:
– Вспоминайте дальше. Что еще вам показалось необычным?
Женщина пожала плечами, шмыгнула носом и нехотя, словно стесняясь, ответила:
– Честно? Мне почему-то ее телефон показался странным. Не знаю чем. Просто было в нем что-то не то… Хотя что необычного может быть в простом телефоне? Нет, мне, наверное, все-таки показалось. Так что – больше ничего странного. Если, конечно, не считать трупа на полу, все остальное было в порядке.
