Александр Скрягин - Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика!
– Это как? Пытать будете? – негромко спросил Бебут.
– Зачем пытать? По-хорошему поговорим! Что же женщина свою выгоду не поймет? Мы ей такие деньги предложим, о которых она со своим дохлым «Тепоником» и не мечтала! Игорь, там домашний адрес Теплинской есть?
– Есть, Артур Павлович! Улица Высокая, дом три.
– Семен Сергеевич, Ваш главный сыровар по-прежнему живет по этому адресу, не переехала куда-нибудь? Нет? – обратился Крышковец к Лапкину, стоящему с опущенными глазами.
Тот едва заметно покачал головой.
– Ну и отлично! По машинам! – скомандовал Артур Петрович. – Едем к Теплинской.
Команда Крышковца быстро разобралась по машинам и черные коробочки быстро покатились вниз по склону холма.
У белых стен Казачьих Казарм остались майор Бебут, директор маслосырзавода Лапкин и Капитан с Валерией Леонидовной Цеклаури.
На мгновение вершину холма вместе с безглазой стеной Казачьих казарм и стоящими перед ней людьми озарил яркий и мертвый свет молнии. И почти сразу же по барабанным перепонкам ударил громовой раскат.
Ба-ба-бах! Дидах-дидах-дидах!
Это означало, гроза – совсем рядом.
– Хорошо, что ты не с ними… Плохие люди. – устремив на Ермолая свои африканские белки, громко произнес Капитан.
– А, все равно им удачи не будет… – махнула рукой Валерия Леонидовна. – Я знаю. Я все вижу. Плохо им будет. Огонь для них уже зажегся. Пойдем к нам, Ермолай Николаевич, у нас арбуз есть…
– Да я бы с радостью, но не могу! – ответил майор. – Дел еще много!
– Как знаешь… – буркнул Капитан.
– Ну, мы пошли! – решительно сказала Валерия Леонидовна и первой устремилась к темному проему в белых стенах. Вслед за ней высокий, как корабельная мачта, двинулся Капитан.
Семен Сергеевич постоял, опустив голову, и тихо произнес:
– Пойду и я до дому. Отдохну, а то, что-то день хлопотный выдался.
Он повернулся и стал спускаться по не крутому склону холма к близким кормиловским улицам.
Ермолай остался один.
Он, как и адмирал Крышковец, тоже хотел побеседовать с Полиной Николаевной.
31. В морском походе
Корабль плыл среди звезд.
Дизель противолодочного корабля работал на малом ходу.
Сотрудники лаборатории «17-17» возились на корме у приборов, а Бебут с доктором Тукеевым сидели на носовой палубе.
Вокруг мягко дышала черноморская ночь.
На полубаке прожектор посылал в темноту дымящийся ствол матового света, а с правого борта бежала к низкой Луне чешуйчатая дорожка.
В эту ночь они находились в боевом походе.
Лаборатория проводила плановые испытания аппаратуры, обеспечивающей установку радиопомех вокруг РЛС, предназначенных для недопущения пеленгации местонахождения станции противником.
Работа была рутинной. В принципе, во время этой записи вполне можно было обойтись, как без научного руководителя лаборатории, так и, тем более, без прикрепленного к ней контрразведчика. Но, согласно инструкции, во время испытания системы они оба должны были находиться у записывающей аппаратуры и лично контролировать сохранение режима секретности.
Впрочем, при хорошей погоде, их совсем не нужно было заставлять провести ночь на судне, идущем вдоль Крымских берегов. Ермолай с Тукеевым выходили в ночное море с удовольствием.
Они отужинали в компании командира противолодочного корабля кавторанга Юры Чеглакова.
Его корабль, как правило, выделялся штабом флота для помощи лаборатории «17-17» в проведении научно-исследовательских работ на море. Юрию Петровичу это не нравилось. Присутствие на борту, как он говорил, «гражданской банды», нарушало привычный судовой порядок и оставляло после себя прикрученные в неположенных местах швеллера и крепления. Но, когда он попытался оспорить в штабе приказ о размещении на борту испытательной группы и оборудования, то получил такой нагоняй, что больше об этом даже не заикался. Внутренне он продолжал оставаться крайне недовольным, но по отношению к Тукееву старался показывать себя гостеприимным хозяином.
Вот и в этот выход в море, судовой кок, по его распоряжению, смастерил на ужин острую ушицу из черноморской скумбрии с помидорами и красным перцем. Под нее доктор с Бебутом приняли по рюмке холодной водки. Отягощенный командирской ответственностью и внутренним недовольством, Юра пить не стал, и сразу после ужина отправился в ходовую рубку. А Ермолай с Тиром Сулейменовичем устроились под открытым небом на полубаке.
Они раскинули складные брезентовые стульчики под броней носовой артиллерийской башни и предались ничегонеделанию, замаскированному под исполнение служебного долга.
Друзья рассматривали низкие звезды и со вкусом беседовали. Звезды с немым кошачьим любопытством рассматривали людей и внимательно слушали.
– Тир Сулейменович, мы закончили. – выглянул из-за орудийной башни лаборант Жора. – Аппаратуру отключаем?
– Если закончили, отключайте… Переходник снимайте отдельно от трансформатора! Не как в прошлый раз! – отозвался Тукеев.
– Тир Сулейменович, да, если их по отдельности снимать, это – полчаса лишней работы! – начал возражать лаборант. – Мы и так аккуратно снимем!
– Ты меня что, не понял? – окаменел лицом доктор. – Делайте, как сказал!
– Понял. Снимем отдельно. – дрогнувшим голосом заверил Жора и исчез за углом боевой башни.
Когда хотел, доктор мог быть непререкаемо властным. Один раз Бебут присутствовал на планерке в его лаборатории. На ней за какое-то небрежно выполненное задание научный руководитель так отчитал нескольких своих подчиненных, в том числе, лаборанта Жору, что Бебут ни за какие премиальные не захотел бы оказаться на их месте. При этом, доктор совсем не повышал голоса, да и вообще, говорил мало, но его большие колючие глаза протыкали человека насквозь, как боевые казачьи пики.
Да, что там, подчиненные! Однажды Тир Сулейменович схватился с совсем не подчиненным ему Юрием Петровичем Чеглаковым. Тот пять лет был командиром корабля и славился волевым характером. Когда Чеглаков попытался не разрешить установку на корме швеллера для крепления записывающего оборудования, африканские глаза доктора загорелись такой яростью, что бравый кавторанг на мгновение даже вытянулся по стойке смирно, будто стоял перед командующим флотом.
– Наслали этих шпаков на мою голову! До пенсии спокойно дослужить не дадут! – ругнулся он, однако больше не только не препятствовал прикручиванию к стойке ограждения злосчастного швеллера, но вообще в установку аппаратуры на подвластном ему судне не вмешивался.
Стук двигателя изменился. Сталь под подошвами слегка завибрировала. Выполнив задание, противолодочный корабль напра-вился к берегу.
– Так вот, – возвращаясь к прерванному Жорой разговору, продолжил Тукеев, – то, что у нашей планеты имеется сознание, мне представляется бесспорным. Вопрос в другом… – доктор замолчал и погладил своей большой ладонью гладкий бок бронерубки.
– В чем?
– В том, могут ли два эти сознания – человека и Планеты – установить между собой связь? Если это в принципе возможно, то перед нами открываются просто фантастические перспективы…
– Например? – спросил внимательно слушающий Бебут.
– Например, передавая сознанию Планеты наши желания, только выраженные не в словах, а в живых картинках, можно заставить планету принять их за свои.
– Ну и что это даст? – заинтересовался Бебут.
– Планета начнет их осуществлять, думая что воплощает в жизнь свои собственные мысли.
– Что, например, она может осуществить из наших скудных мыслей? – спросил Бебут.
– Очень многое! – откинулся на брезентовую спинку стула доктор. – Например, направляя сознанию планеты нарисованную в нашей голове картину, где в какой-нибудь объект ударяет молния, можно добиться, что Планета сделает это в реальности. А таким объектом может стать, скажем, радиолокационная станция противника, склад боеприпасов, штабной автомобиль…Да, что угодно!
– Неужели такое возможно? – поразился Ермолай.
– А почему нет? – доктор поерзал и уселся удобнее. – Только для этого нужен специальный переходник от одного сознания к другому. Прибор, который бы усиливал электромагнитные колебания человеческого мозга так, чтобы их могло услышать сознание планеты.
Мозговой усилитель.
– Мозговой усилитель? – переспросил Бебут.
– Я бы сказал, своеобразный трансформатор, который, как вам, конечно, известно, уважаемый Ермолай Николаевич, преобразует ток определенного напряжения в ток с напряжением иногда в миллионы раз больше, но той же самой частоты.
– А вы думаете, возможно создать такой прибор? – спросил Ермолай.
– Да. – кивнул доктор. – Считаю, что такой усилитель создать возможно.
Бебут повернулся к Тукееву и с нарочитой иронией спросил:
– Почему вы так в этом уверены, доктор? Вам сообщило об этом сознание Планеты?
