Анна Ольховская - Яд со взбитыми сливками
— Ладно, Макс, спасибо, что помог, — Кирилл едва наскреб силы на дружескую улыбку. — Иди, отдыхай, а то я тебя и на самом деле замучил. Вон, аж зеленый весь стал.
— На себя посмотри, бледная немочь! — фыркнул Игнатовский, поднимаясь. — Хорошо, хоть пес заставляет тебя на прогулку выходить, а то совсем бы загнулся тут в сигаретном дыму. Вот вернется хозяйка квартиры из командировки, она тебе даст! Вернее, не даст, — уточнил он, хихикнув.
Кирилл объяснил отсутствие Ланы срочной командировкой, чтобы избежать лишних расспросов.
— Иди уже, юморист, проспись! — Он поднялся следом за приятелем, кое-как налепив на лицо безмятежно-шутливую улыбку. — И спасибо, что помог.
— Ну, не так уж я и помог, — отмахнулся Макс, натягивая куртку. — Странно, конечно.
— Что странно?
— Да фонд этого твоего мистера Николса. Что за благотворительность такая, засекреченная почище базы данных ЦРУ? Не связывался бы ты с ним, а?
— Не буду.
А вечером, когда они снова собрались втроем в квартире Ланы, чтобы увидеться со своими девочками, оказалось, что хороших новостей нет ни у кого.
Ни у Матвея, весь день мотавшегося по знакомым в криминальном мире и в правоохранительных органах. Связей у начальника службы безопасности хватало везде, вот только пользы большой от них пока не было.
Мирослав Здравкович угрюмо молчал, сидя в кресле и потягивая предложенное Кириллом виски. А это значило, что и у него с новостями негусто.
И чем меньше минут оставалось до назначенного срока, тем больше сгущалась атмосфера в квартире.
И тем сильнее становилось предчувствие беды.
Глава 34
Желая, видимо, помучить зависящих от них людей еще больше, бандиты… ох, нет, что это я — интеллигентные сотрудники фонда милейшего Джереми Д. Николса на связь вышли не в восемь, как договаривались изначально, а в восемь двадцать.
Когда напряжение в гостиной, где стоял компьютер, достигло апогея, оно не просто звенело, оно било в набат, заставляя барабанные перепонки болезненно ежиться.
— А если… — сипло проговорил Кирилл, откашлялся и продолжил: — Если они вообще не выйдут на связь? Потому что показывать уже некого…
— Заткнись! — прошипел Красич, сжимая широкий стакан с виски так сильно, что, будь на его месте емкость с менее толстыми стенками, пришлось бы вытаскивать стекло из ладони мужчины. — Даже в мыслях не смей допускать такое! Моя девочка жива, я чувствую это! Странно, что ты, с твоими-то способностями, не ощущаешь ничего подобного!
Он-то как раз ощущал, вот только делиться этим не хотел. Потому что сердце до сих пор испуганно замирало, едва Кирилл вспоминал сегодняшнее утро.
Прошло не больше получаса после ухода Игнатовского, Кирилл только что вернулся с выгула пса и, едва переставляя превратившиеся в чугунные болванки ноги, доплелся до дивана и рухнул на него, отключившись еще в полете.
Наверное, можно было бы сказать, что Кирилл провалился в сон, но он никуда не проваливался. Измученное сознание просто нажало кнопку «выкл.», и стало темно. И тихо.
А потом вдруг навалилась боль. Не физическая, нет, криком кричала разрываемая на части душа. Никогда еще ничего подобного с ним не случалось, даже в самые черные дни, когда он разлагался заживо, выброшенный ублюдками в лесной чаще.
Потому что тогда умирал он. А сейчас…
Темнота внезапно исчезла, сменившись изображением. Изображением какого-то тесного помещения, больше похожего на камеру — во всяком случае, окон не наблюдалось. Кажется, там были и Ирина с малышкой, и еще какая-то незнакомая женщина, прижимавшая к себе двух мальчиков, — Кирилл толком не разглядел.
Потому что видел только одно — бездыханное тело Ланы, сломанной куклой лежавшее на узкой кровати. Над девушкой склонился здоровяк в униформе и, повернувшись к невысокому мускулистому мужчине с лицом потомка татаро-монгольских кочевников, растерянно произнес:
— Так это… Она, кажется, того.
— Что — того? Говори яснее! — раздраженно рявкнул узкоглазый.
— Подохла, кажется.
Ослепительный взрыв, выжигающий не только глаза, но и душу, — и Кирилла буквально смело с дивана.
Он сидел на полу, тупо таращась в стену. Выгоревшая воронка, дымившаяся на месте души, захватила, похоже, и разум. Во всяком случае, в голове было пусто. Только печально позванивал на ветру брошенный колокол: «Вот и все… Вот и все… Вот и все…»
И оставшееся до назначенного срока время вместо Кирилла по квартире передвигалась пустая оболочка. Она разговаривала, наливала виски, включала компьютер, но самого Кирилла внутри не было. Вместо него продолжал монотонно звонить колокол: «Вот и все…»
А сейчас этот колокол всего лишь звякнул наяву.
Мирослав продолжал швырять в безучастно сидевшего Кирилла переспевшие гроздья гнева, когда в компьютере дилинькнул сигнал вызова.
И на мониторе появилось то самое лицо, лицо потомка кочевников из видения:
— Добрейший всем вечерочек! — насмешливо проговорил мужчина, вплотную приблизившись к глазку вебкамеры, отчего его физиономия практически утратила сходство с человеческой. Как, собственно, и обладатель этой физиономии, ухмылявшийся сейчас с экрана. — Ага, вижу, что все в сборе. И папенька, и хахаль, и муженек. Ну, как дела, убогие?
— У тебя, судя по всему, куча комплексов, парень, — сухо проговорил Красич, брезгливо поморщившись. — Сильный, уверенный в себе мужик никогда не позволит себе отвлекаться на глумление, а будет четко соблюдать договоренности.
— Я бы на твоем месте, папаша, не … о договоренностях, — прошипел Марат. — Кое-кто из вас тоже не сидел тихо, а целый день шарился по Москве, приставал к уважаемым людям, пытаясь разузнать обо мне. Не надо было этого делать, господин Кравцов, я ведь предупреждал. Пришлось наказать вашу жену.
— Ты… — Матвей с шумом втянул в себя воздух. — Ты что сделал с Ириной, падаль? Не дай тебе бог…
— Не боись, мужик, — подмигнула растекшаяся по экрану физиономия, — мы ей только личико слегонца подпортили, и все. Хотя баба она гладкая, мои парни не прочь наказать ее по-другому. И не только ее, — взгляд спрятавшихся под припухшими веками глаз переместился на Кирилла. — Твоя цыпа самая аппетитная, но, поскольку ты вел себя разумно, из дому выходил только на прогулку с собакой, твою девку никто не трогал.
— Не ври, — глухо проговорил Кирилл, с ненавистью глядя в непроницаемо-черные глаза. — Лана умерла. Сегодня утром. Около одиннадцати.
— А… — расплывшийся по экрану блин вдруг резко отодвинулся, снова превратившись в лицо. Ошарашенное лицо. — А ты откуда знаешь?
— Неважно.
— Что?!! — Мирослав медленно поднялся с кресла, буквально на глазах превращаясь в каменное изваяние. Страшноватое, прямо скажем, изваяние. — Вы убили мою дочь?!! Вы…
— Спокойно, папаша! — Марат, все еще с некоторой опаской поглядывая на Кирилла, посторонился, и на экране стало видно то, что все это время находилось за спиной у бандита.
Вернее, те.
На расставленных вдоль серой, грубо оштукатуренной стены стульях сидели заложники. Незнакомая женщина, окружившие ее с двух сторон мальчики лет восьми-десяти, по-взрослому серьезные и сосредоточенные, Ирина с Лизонькой на руках, на лице женщины кровоподтеки и ссадины, и Лана.
Бледная, измученная, с запавшими глазами, но — живая!
— Видите? — Марат жестом экскурсовода обвел рукой сидящих. — Вот они все, живые, пусть и не очень здоровые. Насчет мадам Кравцовой я объяснил, а что касается Миланы Мирославовны — да, было дело утром, напугала она нас. Слишком уж чувствительная дамочка оказалась, еле оклемалась после обычной порции нервно-паралитического газа. Но ничего, откачали, у нас есть хороший врач. И все же, Кирилл, как ты узнал об этом?
— Не твое дело, — прошептал мужчина, жадно вглядываясь в любимое лицо.
И — возвращаясь. Больше не звонил колокол, больше не трепыхалась на ветру бездушная оболочка, теперь он знал — все будет хорошо. Лана жива и будет жить. И вообще, надо срочно пожениться, сколько можно тянуть! Эти несколько часов, которые он просуществовал, считая свою половину умершей…
— Эй, красавчик, ты что, оглох? — раздраженно гавкнула харя с монитора. — Откуда ты узнал о случившемся? Кто тебе настучал? Кто?
— Да никто, — нетерпеливо отмахнулся Кирилл, пытаясь уловить мысли и эмоции замершей на краешке стула девушки. — Просто почувствовал.
— Как это?
— Так это. Люблю я ее, понял? Хотя откуда тебе об этом знать!
— Ишь ты, Ромео …! — усмехнулся Марат. — Любишь, значит? Это хорошо. Глупостей делать не будешь, как господин Кравцов, к примеру. Ну что, господа, убедились, что с заложниками все в порядке?
— Лана, доченька, — с трудом сдерживая дрожь в голосе, проговорил Мирослав. — Как ты себя чувствуешь?
