Александр Ермак - Заговор рвачей
– Ничего. Но что же делать? Отдать материл о «Медозе» в другую газету?
Теперь поморщился главный:
– Конечно, конкурентам такую бомбу отдавать жалко. Но даже если бы мы им предложили, они ее не возьмут.
Я удивился:
– Как это? Да с руками отхватят. Я в журналистских кругах человек достаточно известный… Материал, ты же сам сказал, просто бомба.
Главный покачал головой.
– Все это так. Но насколько я знаю от других главных редакторов, за последнюю неделю все крупные издания, а также ведущие телевизионные и радио каналы заключили договоры с «Медозой». Точно такие же, как наш. Мы были первыми, но не единственными. И теперь, как ты догадываешься, так же, как и в нашей газете, все серьезно подумают, расторгать ли очень выгодные контракты из-за твоего материала.
Я всплеснул руками:
– Но надо же в конце концов остановить «Медозу».
Главный согласился:
– Надо. Конечно, надо остановить. И надо подумать как…
Мы выпили еще по рюмке водки. Мне ничего путного в голову не приходило. Но вот главный размышлял недолго:
– Так, до начала рекламной кампании «Медозы» остался месяц с небольшим. Сколько тебе требуется, чтобы полностью подготовить материал?
Я прикинул:
– Все-таки не маленькая вещь получится. Как и с Карамазовыми, тоже целый цикл выйдет. Но, думаю, если поднапрягусь, то за неделю управлюсь.
Главный снова потер шею:
– Семь дней… Вот что. Мы не будем поднимать на уши всю нашу верхушку и не станем публиковать этот материал в газете.
– Не станем? – разочарованно протянул я.
Главный усмехнулся:
– Не станем. В нашей газете не станем. Но мы выпустим твой материал в виде книги. В нашем же разумеется издательском доме. И тогда все у нас получится в лучшем виде. И до людей нужную информацию доведем. И «Медозе» все планы сорвем. И при этом договор с ней сохраним. В нем ведь говорится о совместном сотрудничестве только на страницах нашей газеты. А про книги нашего издательства нигде ничего не упоминается…
Я был ошарашен:
– А правда так может получиться?
Главный кивнул:
– Юридически все абсолютно чисто. Получится, если успеем.
Я спросил:
– А успеем?
Теперь уже главный начал прикидывать:
– Если ты уложишься в неделю, то до начала рекламной кампании «Медозы» должны успеть. Я заранее, сегодня же договорюсь с типографией, с редакторами, с корректорами, с верстальщиками. И, главное, с распространителями. – Он поморщился. – С этими будет труднее всего. Но я человек все же авторитетный в этой области и не без влияния на них. Постараюсь убедить их, что эта книга – беспроигрышный бестселлер, на котором они смогут здорово заработать.
Я не сомневался:
– Да так оно все и будет.
Главный продолжил:
– И тогда книжные распространители-продавцы уж постараются, они-то за свою выгоду умеют работать. Только раньше времени не нужно никому говорить, о чем эта книга. Для «Медозы» это должно оказаться полной неожиданностью. Очевидно, слишком мощные у них ресурсы и в экономической, и в политической сферах. Если я не ошибаюсь, в их правление входит даже какой-то бывший министр, несколько бывших замминистров, и еще кого там только нет. Они и правящей партии на последних выборах помогали. Так что понимаешь, если захотят, то даже и книгу нам могут помешать выпустить.
– Могут пойти на крайние меры?
Главный кивнул:
– Вполне. Что для них типографский склад или издательский офис? Как мы в таких случаях пишем: «Причиной возгорания стала неисправность электропроводки. Версия о поджоге полностью исключена…». Эти ребята из «Медозы» делают все то же самое, что и твои братья Карамазовы, только намного тоньше, умнее, интеллигентнее, если хочешь. И они точно нас всех на горшок посадят, если мы их не остановим.
– Посадят, – согласился я. – Намертво в туалете запрут. Насколько я понимаю, медозовцы на полпути не остановятся. На все пойдут, чтобы превратить нашу жизнь в прибыльный для них санаторий.
– И вот что, – посмотрел на меня главный, – ты поосторожней будь. У Карамазовых цена жизни – одна пуля, а у этих, как ты сам говорил, один укол. И я не хочу, чтобы тебя нашли, как твоего Запалина, где-нибудь совершенно без памяти. Или вообще без сознания. Или вообще без признаков жизни. Не хочу писать в твоем некрологе что-нибудь типа: «Скончался в результате острого сердечного приступа, спровоцированного напряженной журналисткой работой…».
Я вздрогнул:
– И я не хочу.
Главный покачал головой:
– Ты правильно сделал, что сюда меня вызвал. Вот что: домой не езжай. Та конспиративная квартира, где ты над материалом по Карамазовым работал, еще в твоем распоряжении?
Я пожал плечами:
– Не знаю точно. Но даже, если нет, то найду еще что-нибудь подходящее.
Главный одобрил:
– Хорошо. Значит, забирайся от всех подальше и пиши. Пиши и не высовывайся, пока не передашь мне рукопись.
– Договорились.
– Название для цикла публикаций в газете ты, конечно, успел придумать?
Я кивнул:
– «Заговор рвачей»…
Главный на мгновение задумался:
– Да, иначе как рвачами этих медозовцев – торгашей-фармацевтов и не назовешь…«Заговор рвачей»…Что ж, и для книги название вполне сгодится, – и он тут же переключился на другие мысли, зачиркал авторучкой по салфетке, – Да, думаю, редактура, корректура, типография вполне успевают… И если распространители не подведут, то за неделю – дней за десять до начала глобальной рекламной кампании «Медозы» твоя книга будет на полках магазинов, в киосках, в общем, в руках у читателей.
Я предположил:
– А если вдруг не успеем?
Главный вздохнул:
– А если вдруг увидим, что не успеваем, то тогда не будет смысла даже и выпускать книгу из типографии. На фоне мощной рекламной кампании «Медозы» ее попросту не заметят. Но вот если «Заговор» выйдет первым, то он, безусловно, вызовет такой общественный резонанс, что потом при одном только упоминании «Медозы» люди будут просто вздрагивать и отворачиваться от ее продуктов.
Я согласился:
– Да, вариантов у нас немного. Или сначала реклама «Медозы» выйдет в эфир, и нераспространенный тираж моей книги пойдет под нож. Или все-таки «Заговор» успеет оказаться в руках читателей до начала рекламной кампании, и тогда «Медозе» придется отменить ее и вообще изменить все свои планы…
17
Я весь ушел в работу. Привычно корпел, строчил на конспиративной квартире. Первая страница «Заговора рвачей» готова. Вторая. Третья… Пятнадцатая… Тридцатая…
Также как я не думал о Веронике, когда работал над «Алюминиевой смертью», так и теперь не думал об Анне. Вернее старался не думать. Потому что не мог не думать совсем. В перекурах и перекусах я брал в руки отключенный телефон. Смотрел на номер абонента «Анна». Всего лишь нужно нажать клавишу и я услышу ее. Но я не мог нажать. Главный редактор сказал: «Пиши и не высовывайся, пока не передашь мне рукопись». И он был прав. Пока не закончена работа над «Заговором» нельзя ни с кем ни встречаться, ни созваниваться, ни списываться. Исключение – сам главный, с которым мы в таких ситуациях обмениваемся сообщениями по электронной почте с чужих адресов под чужими именами и с чужих компьютеров. Для этого приходится идти то в одно интернет-кафе, то в другое, но безопасность превыше всего. Работа должна быть закончена.
Я верчу в руках телефон. Абонент «Анна». Я не могу позвонить ей. У меня серьезные противники и они могут легко вычислить мое местонахождение по одному единственному звонку. И я только смотрю на номер телефона абонента «Анна».
Она, без сомнения ждет моего звонка. Да, я ничего ей не обещал. Но, как она вглядывалась в меня сквозь стекло вагонного окна. Уезжая из Минеральска. Закусив левую ладонь. Из ее глаз текли слезы…
Анна, я позвоню. Я обязательно позвоню. Вот только закончу это дело. И я продолжаю корпеть, и я продолжаю строчить.
«Примерно 15–20 % взрослого населения Земли страдают от СРК… Огромная армия людей, брошенных врачами на произвол судьбы.» Не отчаивайтесь! Скоро, скоро выйдет книга. Скоро вы ознакомитесь с тем, что открыл для вас Запалина. И, значит, у вас будет шанс выздороветь. А у многих здоровых людей появится шанс не заболеть.
День-ночь. День-ночь. Я смотрю на календарь. Я в графике.
День-ночь. День-ночь. День-ночь. Я успеваю.
День-ночь. День-ночь. День-ночь. День-ночь… И вот она, наконец, поставлена окончательная точка. Я засылаю текст по электронной почте главному и спрашиваю:
«Теперь уже можно подъехать в редакцию?»
Тот немилосерден:
«Материал отличный, но, думаю, выходить из подполья рановато. Придется еще подождать. Так будет лучше. Отсыпайся пока и готовься работать дальше с редактурой. Ну и потом, как обычно, еще будет верстка, корректура. На свободу выйдешь, когда книга появится в магазинах. Пока…»
Пока-пока… И я снова верчу в руках телефон…
Сплю напропалую одни сутки, вторые. Мне снится то цыганка в своем пестром платке, то Розендорф у разбитого сейфа. Куда-то спешат-бегут два милиционера. Один с длинной косичкой. Другой – в бейсболке. А я бреду по парку и что-то ищу. Кого-то ищу? Анну?…
