Наталия Левитина - Великолепная корпоративная вечеринка
– Действительно, почему? – задумался Здоровякин.
Из дневника Сони Орешкиной:
«Сегодня Кирочка встретила меня в тоске и печали. Ее орхидея погибла! Соседка по комнате Тамара (экс-малярщица с нацистскими замашками) взгромоздилась на подоконник, чтобы поправить занавеску. И конечно же снесла ногой кашпо! Но это полбеды, катастрофу еще можно было предотвратить! Однако Тамара, жирная корова, сползла с подоконника прямо на орхидею!
А как Кирочка любила этот элегантный кустик! Она с ним разговаривала. Гоняла меня в цветочный магазин за специальными витаминами. Нет, она не выращивала тривиальную герань или убогий кактус! У нее была орхидея, растение нежное и хрупкое, как сама Кирочка. И теперь подоконник пуст (вернее, завален Тамариным хламом), а Кирочка в слезах!»
Глава 34
Идентификация Кристины
Секретарша Зуфара Алимовича с недоумением уставилась на двух посетительниц. Дамы, появившиеся в приемной, были достойны и более сильных эмоций.
Первая, высокая и стройная, словно манекенщица, была одета в кружевную комбинацию, джинсовые шорты и вязаный жакет с оторочкой из перьев марабу. На шее у девицы висел набор юного сантехника – какие-то болты, гайки, разводные ключи, в ушах мерцали поддельные бриллианты. Волосы переливались жемчужным блеском и всеми цветами радуги.
Вторая посетительница была примечательна лишь пухлостью и потливостью. Капли пота градом катились по ее красному от жары лицу.
– Мы к Зуфару Алимовичу! – возвестила толстушка. Она достала из сумки бумажную салфетку и прилепила ее к лицу. – По личному вопросу.
– А кто вы? – спросила секретарша. – Как фамилия?
Маша убрала с лица салфетку.
– Тань, ты что? Не узнала? Я же Маша Здоровякина!
– Маша?!! – ужаснулась секретарша Танечка. – Маша… Но ты так изменилась!
– Да, немного поправилась, – самокритично согласилась Маша. – Неужели заметно?
Полковник Алимов поднял глаза от документов. В дверь, как в нору, протискивалась Маша Здоровякина. Сзади ее подталкивало неземное существо – пришелец из созвездия альфы Центавра.
– Машенька, здравствуй! – подхватился полковник. – Давно тебя не видел! Почему не заходишь? Почему не поехала с нами на шашлыки?
– Здрасте, Зуфаралимыч! Не поехала, потому что… Зуфаралимыч, я с просьбой.
– Внимательно слушаю!
Однако полковник слушал невнимательно – он разглядывал Брунгильду. Та застенчиво моргала оранжевыми ресницами.
– Это Брунгильда, – объяснила Мария, заметив интерес Зуфара Алимовича. – Девушка Валдаева. Она плохо говорит по-русски.
– Но я понимайт! – возразила Брунгильда.
– Немка, что ли?
– Немка, – согласилась Маша. – Или англичанка. Какая разница. Хороший человек – это однозначно. Зуфар Алимович, у меня вот какой вопрос…
И Мария донесла до руководства слезную мольбу улучшить их жилищные условия. Она веско аргументировала просьбу самыми разнообразными фактами, апеллировала к великодушию полковника. Виртуальные образы малюток, томящихся в тесноте трущоб, витали в воздухе кабинета, терзали сердце доброго Алимыча.
Полковник невольно заслушался.
– Да-да-да, – закивал он. – Конечно… Нужно помочь. Я обязательно что-то придумаю.
– Я знала, что вы не откажете! – засияла Мария. – Огромное спасибо! Ну, мы пошли! Брунгильда, подъем!..
Полковник задумчиво смотрел вслед уходящим женщинам. Нет, не мучительные размышления о невозможности расширить жилплощадь Здоровякина тенью легли на его прекрасное чело. Он думал о Валдаеве и его эскорте…
Сколько раз Зуфар Алимович натыкался в городе на капитана, и каждый раз на Александре, как груша на березе, висел новый экспонат. Все валдаевские девушки были яркими, запоминающимися – словно сочные мазки люминесцентных красок на палитре художника. Взять хотя бы Маргариту Дорогину, Мисс Адреналин. Что это была за девушка! Огонь, страсть и безудержная храбрость, смешанные в сильном, гибком теле…
Теперь вот Валдаев завел марсианку. Странноватая, конечно, девица, но все равно – загляденье. Огромные карие глаза… Как у олененка. Пусть даже и с оранжевыми ресницами. Фигура. И ведь тоже личность, тоже уникальна. Самовыражается, в меру способностей. Хммм… И где он только их находит, таких красивых и незаурядных?
Да, капитан Валдаев брал от жизни все. А полковник долгие годы жил с одной-единственной женщиной, даже не помышляя о разнообразии. Но ведь он видный, крепкий мужик. И вполне бы…
– Так, что это я! – встрепенулся Зуфар Алимович, почувствовав, что его мысли по-пластунски подползли к опасной территории, опутанной колючей проволокой. Далее начинались минные поля адюльтера. – Отвлекся. Ну, Маша! На целый час оторвала меня от дел, негодница! А эта Брунгильда… Кого-то мне напоминает. Какую-то киноактрису? Где же я ее видел?
Тем же вопросом задавался и Ваня Евдокимов, разложив на рабочем столе фотографии англичанки Джессики Мейтер. Он тоже где-то видел эту хорошенькую куклу, но его юношеский склероз агрессивно сражался за каждый байт воспоминаний.
Мистер Барк, командированный родственниками на поиски пропавшей красавицы, основательно достал лейтенанта. Да, у Вани была четкая установка Зуфаралимыча всячески содействовать англичанину. Но майору Здоровякину было совершенно наплевать и на Роберта Барка, и на Джессику Мейтер.
– Это кто? – спросил Валдаев. Он взял со стола фотографии Джессики. – Ух ты! Ваня, познакомь.
– Обязательно, – пообещал Ваня. – Как только, так сразу.
– Это Джессика, – объяснил Здоровякин другу. – Англичанка. Поехала путешествовать в Европу, а затем в Россию. И пропала.
– Похитили?
– Требований выкупа не поступало.
– А сюда приехал частный детектив из Лондона Роберт Барк. Ищет Джессику. Я ему помогаю, – с гордостью заявил Ваня. – Красивая, правда?
– Мы тоже два года назад одного француза искали, – вспомнил Валдаев. И почесал нос. Потом он почесал ухо. А еще – плечо, грудь, локоть…
– У вас экзема, товарищ капитан? – испугался Ваня и на всякий случай отодвинулся подальше.
– Нет, хуже.
– Что?!
– Латентная стадия проказы, – хладнокровно ответил Валдаев.
– Это у него нервное, – сказал Здоровякин. – Как вспомнит, сколько пакостей нам сделала Анн-Мари Деманже, сразу покрывается нервными пятнами и начинает чесаться. Но старушка была – высший сорт!
– А бывают второсортные старушки? – удивился Ваня. – Это как?
– Не слишком ли много ты вопросов задаешь? – осадил подчиненного Здоровякин. – Хватит трындеть. Работай давай.
Илья посмотрел на фотографии Джессики.
– Знакомое, кстати, личико. Неужели встречалась в городе, а?
– Возможно, торгует в каком-нибудь магазине.
– В палатке на рынке.
– Или в видеопрокате?
– Мужики, опомнитесь! Джессика – наследница имперского состояния! Она миллионерша! Какого… ей торговать на рынке?
Парни уставились на снимки. Каждый мучительно пытался вспомнить, где, когда, на какой улице он видел Джессику Мейтер. Ведь всем она явно была знакома!
– А… – понял, наконец, Ваня. – Да она же из сериала! По РТР показывают, моя мама смотрит. Как же его название?..
Матвей Силютин сидел под тентом летнего кафе, разбитого на территории аэропорта. Он радовался свежему ветру, охлаждавшему его массивную фигуру, и ждал прибытия друга.
Приятный ветерок и предвкушение встречи с коллегой являлись единственным светлым моментом. В последнее время настроение Матвея Денисовича было стабильно мрачным. Источником отрицательных эмоций для маркетолога служила Кристина Лунская.
Силютин, нехотя отдавая руководство фирмой Кристине, не сомневался: через неделю ее пыл угаснет. А клиенты отвернутся от «Кенгуру» и заберут деньги, узнав, что у руля агентства встала женщина, прославившаяся пристрастием к азартным играм. Некомпетентная, неделовая, непрофессиональная…
Но время шло. Кристина являлась на работу к восьми и уходила последней. Она была настырна, как танк, и разумна, как игуменья. Вела переговоры с клиентами, муштровала персонал. Поощряла трудоголиков, наказывала тунеядцев. Лелеяла богемное звено агентства – творческих работников.
Силютин недоумевал, он яростно продуцировал желчь. Он не понимал, почему у Кристины все получается. Выходит, для управления компанией достаточно житейского опыта сорокалетней бабы?! Кристина не имела никакого отношения к рекламному бизнесу, не знала законов маркетинга, не владела экономическими знаниями! Но она была успешна!
Силютина затягивало в мутный водоворот депрессии.
– Привет! – обрадовался друг. – Сколько зим! Тебе тут сувениры. И Асе! Как ее диссертация? К нам приедет – в библиотеке поработать?
– Наверное.
– Ну, рассказывай… Какой-то ты понурый…
Силютин скупо поделился с другом печалью. Нет, он, конечно, не рассказывал, как терзается его сердце при виде успехов Кристины. Как сильно хочется самому командовать фирмой. Матвей Денисович лишь пожаловался, что с исчезновением Аркадия Игоревича жизнь потеряла краски.
