Ольга Тарасевич - Без чайных церемоний
– Активированный уголь в аптечке, – принял решение Седов. – Возьми в салоне бутылку минералки. Давай пей, потом два пальца в рот – и поехали в город. Мы тебя тут подождем.
Затолкав Вячеслава в его машину, Седов следом протиснулся на заднее сиденье.
Лика же помчалась к «Жигулям» и стала жадными глотками поглощать минеральную воду. Когда литр жидкости уже плескался внутри, подступая, кажется, к самому горлу, она вышла из салона и нерешительно замерла. На освещенном луной снегу она, вне всяких сомнений, просматривается из окон соседнего автомобиля как на ладони.
Засмущавшись, Лика отошла за ближайшую елку, опустилась на колени. «Как там Седов сказал? Два пальца в рот?» – подумала она.
Тело сотрясали судороги. Казалось, желудок вот-вот выскочит вместе с хлещущей водой и плюхнется прямо на снег. Обессиленно прислонившись спиной к дереву, Лика перевела дыхание и засунула в рот пригоршню снега, неожиданно вкусного, вкуснее мороженого, как та самая сосулька из детства, которую она сосала тайком от отца, катившего ее на санках.
– Как хорошо, что все закончилось, – пробормотала Лика.
– Что ты, дорогая, все только начинается.
К ее виску был прижат пистолет.
Сердце спикировало в пятки. Лика обреченно прошептала:
– Артем… Но что ты здесь делаешь? И зачем пистолет? Артем, во всем виноваты Слава с Машей. Они в машине, там Седов…
– Надо же, – усмехнулся Артем Сидоренко. – Какая прыть. Не ожидал от него… А теперь медленно вставай и иди к машине. И не вздумай дергаться, если не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги.
– Артем, да что с тобой? Опомнись, пожалуйста, опомнись. Это ведь я, Лика! Помнишь, как мы ужинали, как занимались любовью…
– Заканчивай этот телесериал. Ты сама прыгнула ко мне в постель. Я не хотел. Ты сама во всем виновата. Провела бы полгода в «дурке», прокололи бы тебе аминазинчик, и вышла бы на свободу.
С трудом переставляя ноги, по колено вязнущие в снегу, Лика пробормотала:
– В какой «дурке»? Ты о чем?
– Ни о чем, – отрезал Артем. Потом закричал: – Старик! Выкидывай оружие из машины! Иначе я стреляю!
Дверца автомобиля распахнулась. Седов вышел и во все глаза уставился на Артема.
– Отпусти ты ее! Я уже во всем разобрался. Настоящие преступники в салоне. Девчонка ни в чем не виновата.
– Старик! – отчеканил Артем. – Ты плохо слышишь? Я тебе русским языком говорю: оружие на землю.
Из салона кое-как выбрался Вячеслав и заковылял к Артему, оставляя кровавый след на ослепительно белом снежном покрывале.
– Братишка, ты как всегда вовремя, – сдавленно прохрипел он.
– Пистолет. И ключ от наручников на землю быстро!
Тишину взорвал звук предупредительного выстрела.
– Следующий будет ей или тебе в голову! – пообещал Артем Седову.
Тот осторожно опустил пистолет, достал из кармана ключ от наручников и положил его рядом.
«Братишка… – растерянно подумала Лика. – Братишка… Ничего не понимаю… Хотя нет! Точно! Там в дневнике проскользнул один эпизод… У женщины, писавшей дневник, была подруга. Их вместе исключили из института. А потом выяснилось, что у этой подруги – ее еще так смешно звали… Танк, что ли… – тоже будет ребенок от того же парня… То есть получается, что у Макарова было два сына?»
– Маша, – распорядился Артем. – Открой замок наручников. Молодец. Так, Седов, теперь протяни запястья. Маша, они просто защелкиваются. Да, правильно. Машину водить умеешь?
Та с готовностью кивнула.
– Тогда садись за руль «Жигулей» и поезжай со Славой за нами. Там впереди будет заброшенная охотничья сторожка. Надо осмотреть его руку. И подумать, что делать с этими двумя сыщиками, – решил Артем.
Через пару минут на лесной опушке луна равнодушно освещала лишь зарывшийся капотом в сугроб изрешеченный пулями автомобиль со спущенными колесами…
2
Артем пристально вглядывался в узкую лесную дорогу. В груди нещадно кололо. Хотелось скорее добраться до сторожки, зажечь свет и посмотреть, что же там у Славки с рукой. На первый взгляд Седов попал в него дважды – в предплечье и кисть. Наверняка пули застряли в кости, разорваны мышцы… Бедный братишка…
Он смотрел на дорогу, а в глазах стояла та их встреча, самая первая, неожиданная…
…В тот вечер он почувствовал что-то неладное. Сел в автомобиль и покатил к особняку Сергея Макарова. Оказалось, вовремя. В мелькавшую в освещенном окне фигуру целился человек.
Ярость, жгучая, застилающая глаза, заклокотала в груди. Макаров его, только его! Он сам с ним рассчитается за все, что тот сделал. А за то, что не сделал – в особенности. Лишь Артем вправе решать, сколько тому осталось жить и как он умрет.
Он сбил человека с ног, схватил его за ворот рубашки.
– Кто тебе его заказал? Кто? – кричал он и наносил удары в крепкое мускулистое тело.
– Да батяня это мой! – прохрипел парень. – Кобель недоделанный…
– Батяня?!
Руки Артема разжались, чтобы через секунду обнять лежавшего на земле человека.
– Братишка! Я все-таки нашел тебя…
Тот вырвался из его объятий и с недоумением на него уставился. Потом дотянулся до упавшего на траву пистолета и наставил его Артему между глаз.
– Дурачок, – счастливо рассмеялся Артем. – Да убери ты свою пушку. Пошли все обсудим. Нам совершенно некуда торопиться…
Они проговорили всю ночь. Артем рассказал, как после смерти матери его забрали дед с бабкой, как, собирая вещи, он решил захватить с собой пару книг и обнаружил лежавший за ними дневник мамы, как читал его, содрогаясь от сочувствия к матери… В дневнике не указывалось ни имен, ни фамилий, но все же он докопался до правды. Мать успела ему рассказать, что отца зовут Сергей Макаров. Фамилию упоминавшейся в дневнике маминой подруги он выяснил в институте. Только вот на запросы по ее розыску приходили стандартные ответы: такая гражданка в списках не значится… А ему так хотелось ее отыскать. Артем догадывался: у него может быть брат или сестра…
– Конечно, ты ее не мог найти, – объяснил Слава. – Она в институт под девичьей фамилией поступала, Захарова. А потом фамилию поменяла, Кулаковой стала. Замуж она выходила фиктивно, чтобы нам квартиру дали. Дед давным-давно помер, я его даже не видел. А бабка умерла, когда мне четыре года исполнилось. Других родственников у мамки не было. Дом в деревне она продала…
Вячеслав же о существовании брата не догадывался. Его мать, изо всех сил стараясь вычеркнуть из памяти даже воспоминания о прошлом, никогда ему ничего не говорила. И он не стал ей рассказывать о том, что встретил Артема. К тому времени она стала совсем плоха, врачи говорили, что ей оставалось жить максимум года два…
– Надо еще подождать, – решил Артем. – Ну сам посуди, зачем ей знать, что Макарова не станет. Догадается не догадается – все равно переживать будет. А если нас еще заметут, что тогда?
– Ты прав, братишка, – согласился Слава. – Ты точно заметил, нам торопиться некуда. Столько лет ждали – подождем еще. Но вообще странно как мы с тобой, не сговариваясь, его замочить решили…
Артем ничего странного в этом не видел. Он вспоминал свою мать, несчастную, с рано постаревшим лицом, выплакавшую все глаза после последнего разговора с отцом. Она, должно быть, даже не заметила, погруженная в свои горестные мысли, что вышла на проезжую часть, а на нее, отчаянно сигналя, несется грузовик… А ему каково пришлось во время учебы? Жить на одну стипендию, разгружать по ночам вагоны, а потом бороться со сном над конспектами?.. Нет, за все в этой жизни надо платить. И Макаров заплатит по полной программе…
Времени имелось более чем достаточно, так что они со Славой полностью продумали план предстоящих действий. Никаких мелодраматический объяснений. Просто смерть – быстрая, загадочная, вызывающая подозрения в адрес кого угодно, только не их, нежеланных и нелюбимых детей Сергея Макарова…
Артем разрабатывал операцию так же тщательно, как полководец продумывает план сражений. Славина фамилия уже не вызывала никаких ассоциаций с исключенной за аморалку из института девушкой. Свою фамилию еще до встречи со Славкой он поменял, взял бабушкину девичью, Сидоренко. Смотался в город N, уничтожил все следы нахождения там своей матери, и везде – в домоуправлении, в отделе кадров завода, в роддоме – разбрасывал деньги направо и налево, прося лишь об одном: «Если кто-то будет интересоваться – немедленно дайте знать».
Все было готово еще лет пять назад. С Макарова они со Славой глаз не спускали. Артем ему в домашний телефон умудрился даже жучок засунуть. Ох, и часто же плакали женщины по вине их папашки!
– Милый, дорогой, не бросай, пожалей, у нас будет ребенок! – то и дело звучало в его телефонной трубке.
Сплошная Санта-Барбара, одним словом. С годами этот сукин сын совершенно не менялся.
А мать Вячеслава все жила себе и жила. Характером она обладала бойцовским, боролась за свою жизнь, все Славкиных внуков мечтала понянчить. Да и лекарства в последнее время стали поэффективнее. А умерла глупо так, нелепо. Свинины свежей поела, жареной. Ей мясо на рынке непроверенное всучили, зараженное сальмонеллезом.
