Алистер Маклин - Два дня и три ночи
– Бог ему в помощь... – прошептал он, опустив голову.
Ну да, конечно. Если бы все они возложили хотя бы часть своих проблем на Бога, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее. Но они ровными штабелями складывали их на слабые плечи некоего Кэлверта, который отнюдь не был посланником Божиим на нашей многогрешной и многострадальной земле.
* * *
(Ночь со среды на четверг, 22.40 – 2.00)
Убийц было трое. Они прибыли не в полночь, как мы ожидали, а без двадцати одиннадцать. Если бы они появились на пятнадцать минут раньше, то, без сомнения, их печальный (особенно для нас) план был бы реализован достаточно просто, поскольку моя лодка в то время была еще пришвартована у городской пристани. В задержке был виноват я сам: после того как мы отнесли в комиссариат тело Дэвиса, мне пришлось потратить слишком много времени на визит к аптекарю, поворотливость которого была обратно пропорциональна количеству проведенного у него времени. Аптекарь оказался не слишком сговорчивым, поэтому, чтобы решить уравнение, мне даже пришлось прибегнуть к угрозам. Ответом стала маленькая зеленая бутылочка с надписью на наклейке «Таблетки». Я не стал сверять решение уравнения с ответом в конце учебника. Я сам придумал эту задачу.
К счастью, я наверстал упущенное время с помощью попутного ветра и прибыл на «Огненный крест» в 22.30.
На атлантическом побережьи Шотландии живет достаточно женщин. И все же здесь никогда не бывает бабьего лета. Не знаю, как относятся к этому факту досточтимые шотландки, но меня это не грело ни в прямом, ни в переносном смысле. Дул холодный ветер, а густой туман окутывал все, что только можно окутать. Начиная движение, я вынужден был включить прожектор, расположенный на крыше рулевой рубки «Огненного креста», поскольку, ориентируясь только по компасу, я не смог бы найти между островами выход в открытое море. Проход здесь был не более пятисот метров шириной, к тому же существовала реальная опасность наткнуться на один из стоящих на якоре кораблей, поскольку в тумане не видны были даже их очертания.
Управление прожектором находилось под потолком рубки. Направив луч света очень низко и прочесав поверхность моря вокруг корабля, я сразу же заметил весельную лодку, плывущую к нам, на расстоянии пятидесяти метров от левого борта. Весла в местах соединения с уключинами был обернуты в белое полотно, поэтому не издавали никакого скрипа. Фигура одного из гребцов напоминала Квиста. Рулевой, сидящий ко мне лицом, был одет в непромокаемый плащ и берет, а в руке держал немецкий автомат, как мне показалось, типа «шмайссер». Рулевым был, скорее всего, эксперт по такого рода оружию – Жак. Рядом с ним я разглядел третью фигуру. Господа Квист, Жак и Крамер, как это и предсказывала Шарлотта, только гораздо раньше, прибыли вручить очередную награду нашем адмиралу. Надеюсь, моя фамилия в списках удостоенных награды значилась под номером два...
С самого момента поднятия якоря Шарлотта стояла рядом со мной, справа. Перед этим, во время моего пребывания на суше, она со всеми предосторожностями была заперта в каюте, где даже свет не включали. Слева от меня загрязнял чистый ночной воздух удушливым дымом одной из своих сигарет дед Артур.
– Откройте дверь рубки, – попросил я Шарлотту, – возьмите ее на крючок и отойдите в сторону. Вы, адмирал, беритесь за штурвал. Когда я подам знак, резко сверните влево, а потом снова вернитесь на северный курс.
Они молча выполнили мои распоряжения. Я услышал, как щелкнул крючок на двери, увидел, как дед с мужественной решимостью вцепился в штурвал. Мы двигались со скоростью около трех узлов. Лодка находилась от нас на расстоянии не более двадцати пяти метров. Луч прожектора бил по незваным гостям прямой наводкой так, что они заслоняли глаза руками. Квист перестал грести. Они были уже в трех метрах слева.
В следующую секунду я увидел, что Жак целится из автомата по нашему прожектору. Промедление было смерти подобно. Я дал «полный вперед» так, что двигатель взревел.
– Адмирал!
Дед Артур повернул штурвал влево, и таким образом корма «Огненного креста» резко сместилась вправо.
Автомат Жака был, очевидно, с глушителем, так как он сверкнул огнем беззвучно. Пули срикошетировали от передней алюминиевой мачты, не зацепив ни прожектора, ни рубки. Квист разгадал мой замысел и резко окунул весла в воду. Но было поздно.
– Руль – ноль! – закричал я адмиралу.
В ту же секунду я поставил мотор на «малый ход», выскочил через открытую дверь на палубу и выглянул за борт. Все уже свершилось. «Огненный крест» ударил в лодку, переломил ей нос, перевернул ее и выбросил троих мужчин в воду. Теперь обломки лодки и две барахтающиеся фигуры плыли вдоль правого борта.
Я осветил лучом фонаря голову человека, находящегося ближе всех. Это был Жак – он держал автомат над головой, словно боялся замочить, как будто при падении он уже не окунулся с головой и автоматом. Судя по отношению к оружию, это был настоящий солдат, а значит, постоянно был готов к моменту, который я сейчас собирался максимально приблизить. Я поднял руку с «лилипутом» параллельно руке, держащей фонарь, и два раза выстрелил. На воде, в том самом месте, где только что была голова Жака, расцвел огромный красный цветок. Он не показался мне красивым. Убийца погрузился в воду так быстро, будто его утащила туда акула. Автомат исчез в воде последним, я был прав – это оказался «шмайссер».
Я снова осветил поверхность моря фонарем. Квист исчез: может быть, он спрятался за обломками лодки, а может, нырнул под наше судно. Я выстрелил дважды в третьего пришельца. Раздался крик, быстро перешедший сначала в судорожные всплески, а потом в бульканье. Наконец все стихло.
Рядом со мной кашляла и всхлипывала Шарлотта. Ее рвало. Но у меня не было времени подставлять ей тазик. И вообще, что она делала на палубе? Человеческую смерть лучше видеть в кино.
У меня имелись более важные дела, например, сдержать деда Артура: адмирал был полон решимости снести каменный мол на острова. Это могло не совпасть с пожеланиями местных жителей. Да и «Огненный крест» мог пострадать, что было уж совсем ни к чему.
Очевидно, адмиралов обучают каким-то другим, необычным навигационным приемам, поскольку за время моего отсутствия корабль, шарахаясь и кренясь, почему-то развернулся на 270 градусов. Дед был бы совершенно незаменим у руля финикийской галеры, специализирующейся в искусстве таранить корабли своих противников. К сожалению, Финикия была давно и далеко, а главное, там не было адмиралов. Наверное, именно по этой причине Александру Македонскому удалось завоевать Финикию. У него просто не нашлось достойного соперника.
Я вскочил в рубку и крутанул штурвал влево. Потом выскочил из рубки и успел втащить внутрь Шарлотту – иначе ее просто разрубило бы бетонной плитой в передней части мола. Потом вскочил в рубку и снова вцепился в штурвал... Я даже запыхался от этого «туда-сюда». Еще один из изобретенных мною за последнее время видов спорта – тройной прыжок на палубу и обратно – оказался очень выматывающим. Очевидно, занятие этим спортом будет оказывать сильное воздействие на людей полных и добродушных. Они смогут стать худыми и раздраженными.
– Я очень извиняюсь, адмирал. – Надеюсь, в моем голосе кроме издевки звучала еще хотя бы жалость. – Но что вы делаете?
– Я? А что случилось?
Он выглядел примерно так же, как выглядит медведь, которого в середине января заблудившиеся туристы вытащили из берлоги, чтобы спросить дорогу к лесничеству.
Ничего не объясняя, я перевел мотор на «малый вперед» и направил «Огненный крест» по компасу на север.
– Попытайтесь удержать это направление, – сказал я. – Мне нужно еще раз осмотреть море.
Я включил прожектор и еще раз прочесал поверхность воды. Ни следов лодки, ни чего-либо другого, например, ожидающего моего выстрела Квиста, видно не было. Неудивительно: после маневров деда Артура и моих спасательных работ мы оказались совсем в другом месте. Удивительно было другое: в домиках на побережье не было света, а мне казалось, что звуки выстрелов должны поднять на ноги не только весь городок, но и половину Шотландии. Что ж, либо они уже привыкли к подобного рода звукам, либо чрезмерное потребление спиртного в ненастные дни плохо влияет не только на умственные способности будущего потомства, но и на состояние органов слуха у родителей.
Я снова впрыгнул в рубку и снова проверил курс по компасу. Так и есть. Словно пчелку к лепестку, словно магнит к железу, наш корабль, под твердой адмиральской рукой, неумолимо тянуло к берегу. Я деликатно, но решительно отнял у деда штурвал.
– Вы почти причалили к молу, адмирал, – сообщил я ласково, – но почему-то не предупредили меня, чтобы я приготовил швартовы.
– Да? Возможно... – беззаботно ответил дед Артур, после чего жестом профессора, сделавшего паузу в лекции, читаемой для переполненной аудитории обожающих его студентов, вынул белоснежный платок и протер монокль. – Проклятое стекло совсем запотело... Кажется, я слышал выстрелы. Что это было?
