Елена Арсеньева - Твой враг во тьме
– Нет, не Ляля. И не Люля. Меня зовут Ольга, но мама с папой называют Лёлей. Я уже привыкла.
– Мама с папой? – В тоненьком голоске зазвучал неподдельный интерес. – Ладно врать! Откуда у тебя мама?
– Привет! – растерялась Лёля. – У всех есть мамы. Откуда, по-твоему, мы все взялись? Нас мамы родили.
– Ну, это понятно, – по-взрослому вздернулись и опустились маленькие плечики. – Это все знают. Но ведь потом мамы уходят в рай, ты разве не знала?
Утихший было озноб возобновился с новой силой.
– Как это? – выдавила Лёля. – Почему это – уходят?
– Не знаю, – опять дрогнули плечики. – Так всегда бывает. Папина мама ушла в рай, и доктора, и Асана, и Любкина, и Юлина, и всех, кого я знаю. Почему же, интересно, твоя мама не ушла?
В этой речи звучало смешение несуразной наивности и недетской серьезности. Лёле стало разом и страшно, и стыдно. Она присела на корточки, пытаясь разглядеть ребенка.
Худенькое личико, темные мягкие растрепанные волосы, стриженные в скобку. Большие глаза, в которых играют блики лунного света. Одет ребенок в футболку, шорты, тапочки.
– Ты кто? – спросила Лёля шепотом. – Ты мальчик или девочка?
Ребенок хихикнул:
– Конечно, девочка. Меня Олеся зовут. А папа зовет просто Леся. Мне семь лет, а тебе?
– Двадцать пять.
– О, да ты почти такая же старая, как все! – разочарованно протянула Олеся. – А ты здесь для меня?
– Как это? – настороженно спросила Лёля, выпрямляясь.
– Ну – как? – удивилась Олеся. – Мне же скучно бывает. И папа иногда мне кого-нибудь привозит. Недавно здесь была Юля. – Девочка вздохнула. – Юля была такая хорошая, она научила меня в куклы играть. Я раньше, до Юли, была такая глупая! – Олеся тоненько рассмеялась. – У меня знаешь сколько кукол! Ого! Сто, сто, правда! – горячо выкрикнула она, хотя Лёля и не думала спорить. – Звери всякие, вот такие, – подняла руку над головой, – и куклы-девочки, куклы-тети. Но я раньше думала, что они просто так должны сидеть. Юля меня научила играть, как будто я мама, а куклы – дочки. Но я не люблю играть в маму, потому что придется уходить в рай, а куклы останутся одни. Лучше играть в гости, в школу…
– Ты ходишь в школу?
– Нет. – Девочка тяжело, печально вздохнула. – Мне нельзя. Да и куда? В деревне школа есть, но доктор боится меня отпускать к детям. Ну и вообще… – Она задумчиво поковыряла тапочкой ковер. – Нет, я не люблю учиться. Хотя с Юлей было интересно, я бы, наверное, согласилась, но Юля ушла в деревню… – Олеся опять вздохнула.
Какая-то Юля учила девочку… Так, может, и она, Лёля, привезена сюда для той же цели? Тогда похитители полные идиоты. Нашли кого похищать! Лёля даже в школе ни дня не работала. Ошибка, что ли? Ошибка, которая скоро разъяснится? Но при чем здесь тогда очищение организма? Или учителей для девочки подбирают с учетом чистоты крови, расовой принадлежности? Ну, с этим у Лёли вроде бы все в порядке – если Олеся русская, конечно. Если же нет… Лёля не выдержит отбора.
Эти мысли мгновенно пролетели в голове. Но главным было другое: неведомая Юля ушла в деревню! Значит, отсюда можно уйти! Значит, отсюда отпускают или выгоняют – очевидно, не справившихся? О господи, да ведь у Лёли вечно все валится из рук, это всем известно, у нее накладные через одну с ошибкой выходили, нет на земле дела, с которым она справилась бы, ее надо выгнать прямо сейчас! В деревню, в глушь, в Саратов… в смысле в Нижний Новгород!
Она с трудом сдержала нетерпеливое восклицание. Вряд ли такие вопросы решает девочка. В конце концов, не она завезла сюда Лёлю. Но вот о чем непременно надо спросить…
– Слушай, Олеся, а как ты попала в мою комнату? У тебя что, ключ есть? И где твоя комната? Как бы посмотреть на твоих кукол? Я тоже люблю играть. Мы можем устроить кукольный бал.
– А что такое ключ? – спросила девочка.
Лёля недоумевающе уставилась на нее. Это шутка? Или ребенок правда не в себе?
– Это то, чем ты открыла мою дверь и эту, – пояснила терпеливо. – Такая металлическая штучка… палочка… – Оказывается, самые простые вещи описывать труднее всего.
– Волшебная палочка? – обрадовалась Олеся. – Да, Юля тоже говорила, что здесь все двери открываются как бы по мгновению волшебной палочки.
– По мановению, – машинально поправила Лёля.
Но девочка нетерпеливо отмахнулась:
– Нет, по мгновению, мне так больше нравится! Юля говорила: по мгновению волшебной палочки, будто в заколдованном дворце! А ты догадалась, что к тебе сегодня приходила заколдованная принцесса? И ты убежала, как Людмила, а потом блуждала в заколдованном саду.
Лёля беспомощно смотрела на странного ребенка:
– Это ты, что ли, была заколдованная?
– Ага, – счастливо кивнула Олеся. – Я влезла в шкуру своего медведя. Он раньше был чем-то набит, как все игрушки, но дядя Илюша его выпотрошил, чтобы я могла наряжаться медвежонком. Я так всегда играла, еще когда у дяди Илюши жила. Однажды папа меня искал, искал, а я в шкуре сидела, меня туда Асан спрятал.
Лёля вспомнила, как собиралась шарахнуть неведомого ночного гостя креслом. Это же надо, сколько страхов она натерпелась от невинной детской шалости! А эта девчонка случайно не родная сестричка вождя краснокожих? Похоже на то…
– Ты испугалась! – радостно блестя глазами, воскликнула шалая девчонка. – Вот здорово!
«Ах ты, садистка малолетняя!»
– Если ты испугалась, значит, доктор тоже испугается. И Толик! И староста из деревни! И Любка! Они испугаются и помрут от страха! Все помрут!
В голосе девочки зазвенели истерические нотки. Она нервно стиснула кулачки, и Лёля безотчетно шагнула вперед и, обняв Олесю, крепко прижала к себе.
– Лучше не надо, – шепнула, со смешанным, незнакомым чувством вдыхая теплый детский запах. – Я струсила, потому что женщина, а мужчины покрепче, их так просто не испугаешь, еще и тебе достанется.
А жаль, мелькнула мысль. И еще: хоть один, хоть маленький, но появился у нее союзник в этом пугающем местечке! Олеся тоже ненавидит доктора – за что, интересно знать?
– Достанется? – Девочка, доверчиво прильнувшая было к Лёле, вырвалась и глянула с надменным, недетским выражением: – Мне?! Да меня и пальцем никто не тронет! Я слышала, как Любка говорила Толику, что с удовольствием придушила бы эту девчонку, меня значит, но что у нее и у всех остальных здесь руки коротки. Мой папа им тогда всем головы поотрывает и на помойку выбросит.
Она вдруг зевнула, как звереныш, – сладко, во весь рот, смешно потянулась.
– Ой, ну ладно, я уже спать хочу. Пока!
И, махнув Лёле, двинулась к двери.
– Погоди, – растерянно окликнула Лёля. – А там, наверху, комната… она открыта?
– Ах да, – девочка устало побрела к лестнице. – Ты же без меня туда не попадешь. Пошли.
– Ты можешь дать мне ключ, – снова взялась за свое Лёля, но тут же вспомнила, что девочке незнакомо это слово.
– Нет, дверь открывается сама. Встанешь перед ней, как лист перед травой, скажешь: «Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!» А потом еще: «Сезам, откройся!» Дверь на тебя посмотрит и откроется. Это чтоб войти. А выйти можно, если только двери кто-нибудь откроет снаружи.
У девочки заплетались ноги, голос был совсем сонный. И бормотание тоже напоминало бред полуспящего человека. Так что Лёля не поверила своим глазам, когда Олеся встала перед дверью в конце второго этажа, откинула со лба челку и с серьезным, требовательным выражением уставилась на эту самую дверь.
Она не произнесла ни слова. Прошло секунд десять, показавшихся взволнованной Лёле необычайно длинными, а потом послышался тихий щелчок и дверь приоткрылась.
В комнате, к Лёлиному изумлению, горел свет.
– Ты знаешь, где выключатель? – недоверчиво спросила она.
Но в ответ получила стандартный вопрос:
– А что это такое?
– Когда ты пришла, здесь было темно, – издалека начала Лёля. – А сейчас…
– Ты любишь спать в темноте? – перебила Олеся. – И не боишься? Ну, как хочешь.
Она прижала растопыренную ладонь к стене рядом с дверью, свет погас, а затем снова щелкнул замок.
– Олеся… – почему-то шепотом позвала Лёля, но ответом была тишина. Девочка исчезла, не сказав на прощанье ни слова.
Лёля долго шарила по стене, однако свет так и не зажегся. То ли нажимала не на те места, то ли здесь крылась какая-то хитрость, и освещение, как и дверные замки, подчинялось только определенным людям. А что, вполне возможно. Замок с телекамерой реагирует только на определенные изображения. Конечно, двери открываются лишь перед обитателями замка.
Интересно, кто эта девочка? Чья-то дочь… Определенно не Асана и не доктора, и не какой-то Любки, довольно неприятной особы, судя по всему. Тогда чья? У чьей дочери может быть сто кукол, чьей дочери все дозволено, а дотронутся до нее хоть пальцем – всем головы поотрывают? Ответ может быть только один: Олеся – дочь Хозяина. Итак, Лёля невзначай познакомилась с принцессой… Ну что ж, если ее и впрямь доставили сюда развлекать или учить это странное создание, то задача вряд ли будет сложной или неприятной. Девочка вроде бы довольно милая…
