Галина Романова - Неплохо для покойника!
Парень немного поразмыслил и после небольшой паузы изрек:
— Я тебе верю… А Хлыста ненавидел люто, упокой его гадкую душу… Беги, Тимур, и помоги тебе господь!..
Бог действительно не оставил Тимура, послав ему спасение в образе миловидной женщины — Алейниковой Нины Павловны.
Она отдыхала у тетки в деревне после защиты диссертации, проводя все время в праздном шатании по окрестным полям и лесам, там они и познакомились. Не очень молодую, одинокую Ниночку растрогала история Тимура, поведанная на сеновале под яркими звездами, и она, окончательно потеряв голову от черноглазого пылкого брюнета, решила ему помочь.
В результате, три месяца спустя, из-под ее скальпеля вышел совсем другой Тимур с более утонченными и мужественными чертами лица.
— Я похож на какого-то американского артиста, только не помню, на какого, — обескураженно пробормотал Тимур, впервые увидев себя в зеркале.
— Ты не помнишь, гы не знаешь, — укоризненно качнула головой Ниночка. — Тебе нужно учиться, Тимочка. Я помогу тебе…
И она принялась лепить его заново, создавая из малограмотного деревенского парня образованного и уверенного в себе мужчину.
Со временем Тимур закончил вуз, заимел свое собственное дело, опять-таки не без помощи и финансовой поддержки Ниночки, и, как говорится, начал жить-поживать да добра наживать. Казалось — живи да радуйся, но успокоения в его душе не наступало. Червоточина, засевшая что-то глубоко внутри, не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Что бы он ни делал, какие бы переговоры ни вел, какие бы сделки ни заключал, память жгли каленым железом слова того паренька, сказанные ему перед самым отъездом:
— Это ведь тебя Санек под раздачу подставил, — бухнул он тогда, как в трубу, пожимая на прощание руку. — Перед тем, как Хлыст сел к нему в машину, он сказал всем, кто стоял у подъезда, что ты уже на точке с клиентом и деньги должны быть уже у тебя…
Может быть, Тимур и прожил бы с этим гнетущим чувством всю оставшуюся жизнь, но случилось неожиданное — заболела Ниночка.
Дигноз, поставленный ей столичными светилами медицины, не оставлял никакой надежды на выздоровление. Но этот удар судьбы она вынесла стойко. Поглаживая вздрагивающие от слез плечи Тимура, она приговаривала:
— Ну что ты, Тимочка! Не надо так убиваться! Я же не последняя женщина на Земле…
— Мне никто больше не нужен! Слышишь, никто! — рыдал он, совершенно не кривя душой. Прожив с этой замечательной женщиной более десяти лет, Тимур не представлял себе и дня без нее. — Я не вижу вокруг ни одной женщины! Для меня только ты одна…
Удивительное дело! Больна была Ниночка, а утешать и ставить на ноги пришлось Тимура.
Поначалу он запил, перестал ходить на фирму, забросив дела. А затем сделался вдруг агрессивно-мрачным, приводя в трепет весь подчиненный персонал Ценой неимоверных усилий ей удалось вернуть его к прежней жизни, не дав забыться и потеряться в своем горе.
Этим и жила Нина последние дни своей жизни, угасая буквально на глазах.
За два часа до смерти она позвала Тимура и, усадив на стул перед собой, слабым голосом произнесла:
— Прости меня, Тимочка! Прости, если сделала тебе когда-нибудь больно…
— Чтo ты, милая! — тихо выдохнул он, целуя ее невесомую руку, с замиранием сердца почувствовав, что она с ним прощается. — Ты самое лучшее, что со мной случилось в этой жизни! Всю оставшуюся я буду помнить о тебе, буду думать только о тебе!..
— Нет, — покачала головой Ниночка. — Именно об этом я и хотела тебя попросить…
Не замыкайся в своем горе. Жизнь так хороша!
Даже когда тебе невыносимо больно и тоскливо — жизнь все равно прекрасна! Я только сейчас поняла это…
Не выдержав, Тимур зарыдал. Упав на колени перед больничной койкой, он обнял худенькое тело жены и спрятал лицо в ее ладонях.
— Не надо плакать, любимый, — сквозь слезы и боль попыталась улыбнуться Ниночка. — Я хочу уйти со спокойным сердцем! Я так люблю тебя!
Ценой невероятных усилий он взял себя в руки и даже попытался шутить:
— Ты займи там мне место рядом с собой, я скоро приду к тебе…
— Нет! Ты будешь жить очень долго, — кротко улыбнулась она. — У тебя еще очень много нерешенных проблем на земле.
На мгновение она замолчала, и по судороге, исказившей черты ее лица, Тимур понял, что каждое слово дается ей с огромным трудом.
— Обещай мне! — тихо попросила она. — Обещай мне выполнить две просьбы…
— Я сделаю все! Все, что ты пожелаешь, даже если это будет невозможно! — с пылом воскликнул он.
— Обещай мне найти того мерзавца, который тебя подставил. Хотя я отчасти и благодарна ему за встречу с тобой, но так жить ты больше не можешь. Обещай мне!
— Я сделаю это! — твердо сказал Тимур. — Даже если этому мне придется посвятить всю оставшуюся жизнь!
— И еще…
— Что, милая? Говори, я прошу тебя!
— Обещай мне, что у тебя будет сын! Такой же кареглазый, темноволосый красавец, как его отец!
— Но…
— Обещай мне, я прошу!
— Хорошо, у меня будет сын, — склонил голову Тимур.
С ее уходом оборвалась последняя связующая нить со счастливой безоблачной жизнью.
Он стал избегать людей, с головой ушел в работу, попутно начиная предпринимать попытки разыскать канувшего в безвестность вероломного дружка. В том, что тот не погиб, Тимур не сомневался ни одной минуты.
За два года поисков у него накопилось множество сведений о похожих людях, но ни один из них не был Александром Минаковым. Однако, несмотря на очередную неудачу, он предпринимал попытку за попыткой, следуя обещанию, данному у смертного одра любимой женщине.
Сложнее оказалось воплотить в жизнь второе обещание.
Жаждущие женщины, окружившие вниманием обеспеченного вдовца, казались ему то алчными, то глупыми, то и вовсе шлюхами.
Один раз он, правда, едва не женился на дочери своего компаньона. Дело даже дошло до обручальных колец и подвенечного платья, но, узнав о том, что его нареченная не может иметь детей, Тимур расторг помолвку.
Глава 13
— Ты первая женщина, Анна, на кого я смог после Нины посмотреть с нежностью, — произнес Тимур, закончив свой рассказ.
— Очевидно, я должна быть польщена, — фыркнула я, стараясь не выдать истинных чувств, леденящим вихрем промчавшихся внутри меня.
— Не надо над этим смеяться, — укоризненно покачал он головой. — Для меня все это очень серьезно… Намного серьезнее, чем ты можешь себе представить.
— Хватит лирики, — резко оборвала я его, может быть, намного резче, чем мне того хотелось бы. — Как ты оказался в нашем городе?
— Во время предпринимаемых поисков один из нанятых мною частных детективов показал фотографию мужчины, в котором я без труда узнал того парня, который помог мне укрыться от мести Хлыста. Я написал ему, он ответил. Меня заинтересовали некоторые детали переписки, и я переехал сюда. К тому же мне хотелось быть подальше от того места, где все напоминало о жене…
— Как звали того мужчину, который тебя подставил? — спросила я, почти уверенная в том, чье имя он назовет.
— Виктор… — не обманул Тимур моих ожиданий. — Его звали Виктор. И он муж твоей подруги…
Я опустила голову и мысленно прокрутила в голове все только что услышанное. Мое внутреннее "я" двоилось, внося в душу жуткое смятение. Я не знала, что для меня страшнее в данной ситуации: поверить в то, что он говорит правду, или поверить в то, что он лжет. Горечь в моей душе переплелась с надеждой, норовя выплеснуться наружу непредсказуемыми эмоциями. Поэтому я сочла за лучшее взять себя в руки и направить все свои силы на то, чтобы довести это дело до конца…
* * *Минуло два часа с того момента, как я обнаружила раненого Тимура на своем балконе.
После тяжелой, изнурительной беседы, невзирая на черный кофе, который он непрерывно поглощал чашку за чашкой, слабость сморила его, и он уснул прямо в кресле. Я накрыла его шерстяным пледом и пошла в спальню переодеваться.
До того времени, как он очнется, мне необходимо было все успеть.
Непогода на улице к тому часу напоминала кадры из передачи «Катастрофы недели». Ветер сыпал струями дождя, норовившими разбить оконное стекло, лужи у подъезда превратились в маленькие озерца, покрывающиеся сизой рябью под ураганными порывами. И весь этот природный хаос озвучивался оглушительными громовыми раскатами с подсвечиванием непрекращающихся вспышек молний.
Я долго рылась в шкафу и наконец достала старенький спортивный комбинезон. В годы студенчества он надежно служил мне в альпинистских походах. Я надеялась, что он не подведет меня и сейчас. На ноги натянула резиновые сапожки. Повертев в руках фонарь, которым собиралась светить себе в темноте, я передумала его брать с собой и положила на место. При таких всполохах не разглядит разве что слепой.
Дверь подъезда жалобно поскрипывала под порывистым ветром, словно предостерегая от необдуманных действий, но остановить меня в тот час не смогли бы никакие силы небесные.
