Фред Варгас - Человек наизнанку
— Я видел тебя в выпуске новостей, в репортаже, снятом на площади той деревни.
— Значит, ты помнишь историю с овцами?
— Да, прекрасно помню. Гигантский зверь, загрызший тридцать одну овцу в Вантбрюне, Пьерфоре, Сен-Викторе, Гийо, Ла-Кастий, а еще, совсем недавно, в Тет-дю-Кавалье, неподалеку от поселка Ле-Плесс. А главное, он загрыз одну женщину в Сен-Викторе, загрыз, как овцу. Предполагаю, ты знала ту женщину. Что и заставило тебя впутаться в эту историю.
Камилла недоверчиво взглянула на него.
— Вряд ли это могло бы заинтересовать полицию, правда? — спросила она.
— Конечно, ни одному полицейскому нет до этого дела, — произнес он легкомысленно, потом добавил: — Кроме меня.
— Из-за волков? Из-за тех волков, о которых говорил твой дед?
— Может быть. Знаешь, этот зверь огромных размеров, словно возникший из глубины времен, окруженный мраком… Мне стало любопытно.
— О каком мраке ты говоришь? — озадаченно спросила Камилла.
— В этом деле кругом сплошной мрак. Нечто темное, полуночное, куда не может проникнуть взор, зато вполне может проникнуть ум. Да что говорить, беспросветная тьма.
— И все, только мрак?
— Пока не знаю. Я задавал себе вопрос, не направляет ли кто-нибудь этого зверя. Слишком много он убивает, дико, жестоко, гораздо больше, чем нужно, чтобы прокормиться. Как одержимый, а если точнее — как человек. Да к тому же еще Сюзанна Рослен. Не понимаю, зачем этот зверь на нее напал. Разве что он болен бешенством и у него не все в порядке с головой. А еще я не пойму, почему его до сих пор не смогли найти. Тьма, да и только.
Адамберг взглянул на Камиллу и надолго умолк. Молчание его никогда не тяготило.
— А теперь скажи мне, при чем здесь ты, — снова заговорил он, и голос его звучал тихо, ласково. — Скажи, что у тебя пошло не так и чего ты ждешь от меня.
Камилла рассказала ему всю историю с самого начала: о первых растерзанных овцах, найденных недалеко от Вантбрюна; об облаве, устроенной местными жителями; о Массаре, на чьем мощном теле не росло ни единого волоска, и о его немецком доге; о глубоких ранах и следах огромных зубов на овечьих трупах; об исчезновении Красса Плешивого; о зверском убийстве Сюзанны; о том, как Солиман заперся в туалете, а Полуночник чуть было не превратился в мумию; о бегстве Массара и отметках на карте; об оборотне с шерстью внутри и скотобойнях в Манчестере, о подготовке фургона к путешествию, о псе Инсакторе (или как его там), словаре Солимана, пяти свечках в форме буквы «М», гибели пенсионера в Сотрэ, неудачной погоне и, наконец, о зловонном болоте, откуда не может выбраться Сюзанна.
В отличие от Адамберга, у Камиллы был четко организованный, быстрый ум. Весь рассказ занял у нее не более пятнадцати минут.
— Сотрэ, говоришь? Я как-то пропустил… где это?
— Почти сразу за перевалом Круа-От, чуть южнее Виллар-де-Ланса.
— Что вам удалось разузнать об этом убийстве?
— В том-то и дело, что ничего. Это был учитель на пенсии. Его зарезали ночью, рядом с деревней, где он жил. О ране ничего толком не известно, но поговаривают, что нападение совершила бродячая собака, может, из Пиренеев, а может, еще откуда. Солиман хотел осмотреть все церкви подряд, но потом оставил эту затею. Сказал, все равно мы вечно опаздываем.
— А потом что вы стали делать?
— Мы решили, что нам нужен полицейский.
— А потом?
— Я сказала, что у меня есть один знакомый.
— А почему вы не обратились в полицию Виллар-де-Ланса?
— Ни один полицейский не способен дослушать эту историю до конца. У нас нет ничего существенного.
— Люблю истории, где нет ничего существенного.
— Поэтому я о тебе и подумала.
Адамберг кивнул и некоторое время молчал. Камилла терпеливо ждала. Она объяснила суть дела, как могла. И уже была не в силах повлиять на решение Адамберга. Кроме того, она давно взяла за правило никого ни в чем не убеждать.
— Тебе стоило большого труда прийти ко мне? — несколько минут спустя спросил Адамберг, подняв на нее глаза.
— Хочешь, чтобы я сказала правду?
— Если можно.
— Мне это было ужасно неприятно.
Снова воцарилось молчание.
— Ладно, — заговорил Адамберг. — Значит, эта история задела тебя за живое. В чем причина? В волках или, может быть, в Сюзанне, Солимане, старом пастухе?
— Во всем сразу.
— А чем ты сейчас занимаешься?
— Ремонтирую бойлеры, чиню трубы.
— А твоя музыка?
— Сочиняю музыкальные темы для телесериала.
— Психологическая драма? Или, может быть, приключения?
— История любви. Сложные взаимоотношения в семействе полевых мышей.
— А-а.
Адамберг снова взял паузу.
— И ты всем этим занимаешься, живя в деревне Сен-Виктор-дю-Мон?
— Да.
— А тот Лоуренс, о котором ты говорила? Тот егерь из Меркантурского заповедника, который первым осматривал раны на трупах овец?
Адамберг произносил это имя как «Лоранс»: ему всегда было трудно воспроизводить звуки английского языка.
— Он вовсе не егерь, — сердито возразила Камилла. — Лоуренс приехал сюда в командировку, чтобы провести некоторые исследования и снять фильм о волках.
— Понятно. Ну, так этот человек, канадец…
— Что?
— Расскажи мне о нем.
— Он канадец. Приехал сюда в командировку, снимает фильм.
— Да, ты мне уже говорила. Расскажи мне о нем самом.
— А что о нем рассказывать?
— Мне нужно хорошенько разобраться в обстановке.
— Ну, он канадец. А больше мне нечего о нем сказать.
— Это он — такой высокий парень, словно созданный для приключений? Красивый, хорошо сложенный, с длинными светлыми волосами?
— Да-а, — настороженно протянула Камилла. — А это ты откуда узнал?
— Все канадцы такие. Разве нет?
— Наверное.
— Так расскажи мне о нем.
Камилла пристально посмотрела на Адамберга: он спокойно, с легкой улыбкой поглядывал на нее.
— Значит, ты хочешь разобраться в обстановке? — усмехнувшись, спросила она.
— Да, именно так.
— Например, ты не прочь узнать, сплю я с ним или нет?
— Да. Я, например, очень хочу знать, спишь ты с ним или нет.
— А какое тебе до этого дело?
— Никакого. Впрочем, мне нет дела и до волков. И до убийц тоже. И до полицейских. Мне нет дела ни до чего и ни до кого. Разве что до этой ивовой ветки, — проговорил он, притрагиваясь к кривому кусочку дерева, лежащему перед ним на земле. — И, пожалуй, до себя самого, хотя и не всегда.
— Ну ладно, — вздохнула Камилла. — Да, я с ним живу.
— Так, по крайней мере, понятнее, — сказал Адамберг.
Он встал, подобрал ветку, прошелся по полянке.
— Где ты оставила машину?
— На кемпинге у Ла-Бревальт, на въезде в Авиньон.
— У тебя хватит сил сегодня вечером доехать до Сотрэ?
Камилла кивнула.
Адамберг снова принялся неторопливо расхаживать по полянке. Нынче ночью, вернее, уже утром, около пяти часов, убийца с улицы Гей-Люссака наконец сломался: его признания напоминали бурный поток, прорвавший дамбу. Оставалось только составить отчет и позвонить Данглару, а затем в управление уголовной полиции. Потом поехать в гостиницу, оттуда позвонить в прокуратуру Гренобля и в Виллар-де-Ланс. Адамберг был знаком с тамошним капитаном жандармерии. Вот только надо вспомнить его имя. Ах да, Монвайян, Морис Монвайян. Человек с железной логикой.
Комиссар что-то посчитал, загибая пальцы, направился к берегу, подхватил лежащий на земле пистолет, сунул его в кобуру и надел ботинки.
— Значит, сегодня вечером, в восемь тридцать, — сказал он. — Надеюсь, вы меня подождете.
Камилла согласно кивнула и поднялась.
— Ты едешь с нами? — осведомилась она. — В Сотрэ?
— В Сотрэ, а если придется, то и дальше. Мне все равно на север, пора возвращаться в Париж, в Авиньоне я все закончил. По-моему, ничто не мешает мне по пути заехать в Сотрэ, как ты думаешь? Какая там погода?
— Туман.
— Ничего. Справимся.
— Почему ты решил ехать? — допытывалась Камилла.
— Хочешь, чтобы я сказал правду?
— Если можно.
— Потому что мне лучше до поры до времени оставаться под прикрытием, из-за той девушки, что преследует меня. Я жду одного важного известия.
Камилла понимающе закивала.
— Ну и потому, что меня очень интересует этот волк, — продолжал он.
Он немного помолчал, потом добавил:
— А еще потому, что ты меня об этом попросила.
XXVI
Ровно в восемь часов Солиман и Полуночник заняли свои обычные места позади грузовика и стали поджидать, когда появится гениальный сыщик. На фоне белоснежных палаток и чистеньких трейлеров фургон для перевозки скота имел такой неприглядный вид, что их едва не выдворили с территории кемпинга. Они поставили грузовик на почтительном расстоянии от остальных машин, чтобы никто не пожаловался администрации на резкий запах.
