Наталья Солнцева - Портрет кавалера в голубом камзоле
– Тот, кто хоть раз ощутил себя Антонием, – знатным римлянином, могучим воином и непревзойденным любовником, – уже не сможет стать обычным семьянином в пижаме и тапочках! – усмехнулся Лавров. – После блистательной Клеопатры ложиться в постель с костюмершей… дурной тон. Я угадал?
– Ваша ирония неуместна, – без обиды заявил Митин. – В принципе вы близки к истине.
И, выпрямившись, произнес нараспев: «Ведь счастье боги нам дают затем, чтобы низвергнуть после за гордыню[24]…»
* * *Утром того же дня Санта привез Глорию в Москву, в ее квартиру на Шаболовке.
Новый консьерж не узнал жиличку. Пришлось назвать фамилию и показать ему ключи от квартиры.
– Голицына? – бестолково моргал он.
– Это моя девичья. По мужу я была Зебрович.
– А-а! Понял…
Вопреки его заявлению, было видно, что он ни черта не понял.
– Желаете подняться вместе со мной на седьмой этаж? – предложила она.
– Я вам верю, – сдался консьерж.
Санта остался ждать хозяйку в машине у подъезда. Глория сказала ему, что сама справится: хочет забрать кое-какую одежду. Будет всего одна сумка или того меньше.
В квартире, где все хранило память о ее недолгой супружеской жизни, Глорию объял трепет. Казалось, она каким-то чудом перенеслась в прошлое. Вот-вот из гостиной раздастся голос Толика, запахнет его туалетной водой и виски…
В баре все еще стояла батарея бутылок с разными сортами виски, собранных покойным мужем. Глория к ним не прикасалась.
Она, не снимая сапог, прошла к ореховому шкафу и распахнула створки. Мать честная, сколько же она накопила тряпья! На вешалках висели платья, костюмы, пиджаки, блузки, юбки и брюки всевозможных расцветок и фасонов.
– Так-с…
Глория деловито приступила к осмотру богатого гардероба. Она отобрала все светлое, – молочно-белый костюм джерси, шарф и пальто. Сапог и перчаток подходящего оттенка не нашлось. Придется купить…
Шляпные коробки лежали на антресолях. Без стремянки в них не заглянешь. Глория решила не тратить время и заехать за шляпой в магазин.
Примерила у зеркала костюм, – сидит как влитой, только в груди слегка тесен. Неужели у нее вырос бюст? Похоже, стряпня Санты и натуральные продукты идут ей на пользу. Белый шарф с кистями и короткое пальто «летучая мышь» придали ее облику утонченную элегантность.
– Хм… неплохо…
Санта ахнул, когда она выпорхнула из парадного, словно Снегурочка. Только обувь из коричневой замши и такая же сумочка портили картину.
– Жаль, что Рождество закончилось, – протянул он, подавая ей руку и помогая сесть в «аутлэндер». – Из нас получились бы потрясающие Дед Мороз и Снегурка.
– Да, жаль…
Он подвез хозяйку к магазину, где та выбрала себе высокие кремовые сапожки, перчатки из белой кожи, сумочку и шляпу с большими полями.
– Я почти готова, – радостно улыбалась Глория, вертясь перед большим зеркалом в торговом зале. – Не хватает золотого браслета… но это мелочь.
Она аккуратно собрала волосы в пучок и закрепила сзади перламутровой застежкой.
– Теперь то, что надо!
Санта встретил ее удивленным возгласом.
– Вы точь-в-точь та артистка, которая недавно приезжала к нам!
В машине Глория нанесла последние штрихи, – подкрасила глаза, губы и щеки.
– Поехали! – скомандовала она.
– Куда?
– В подмосковный поселок Летники. У тебя есть карта?
Запасливый великан обзавелся несколькими картами. Но мечтал о навигаторе.
– Карты пора списать в утиль… – буркнул он, прогревая мотор. – Кое в чем стоит идти в ногу с техническим прогрессом.
Глория промолчала. Она входила в образ, представляя себя Полиной Жемчужной…
Глава 21
Лавров вышел из кафе «Меломан», радуясь, что в свое время оставил службу в уголовном розыске. В ином деле сам черт ногу сломит. Чем больше информации поступало к нему из разных источников, тем меньше он понимал. История вековой давности переплеталась с современными реалиями так тесно, что он путал одно с другим.
Граф Шереметев, призрак «вещуньи», крепостная актриса Жемчугова, останкинские тайны отбрасывали тень на нынешние события. Клубок не собирался разматываться, сколько ни тянул за ниточки Лавров. Слава богу, он обязан отчитываться только перед Глорией, а не перед милицейским начальством. Его бы уже не раз вызвали «на ковер» и «сняли стружку».
Ему было ясно, почему «спецы» старались подогнать под суицид и несчастный случай смерть двух актрис зубовского театра, – никому не интересно копаться в интригах, сплетнях и дрязгах, по уши увязнуть в болоте домыслов при полном отсутствии улик. Куда ни ткнись, – тупик.
Впрочем, Лавров не исключал и того, что следствие сделало правильный вывод. Зачем искать убийцу там, где его нет? Будь его воля, он бы тоже бросил всю эту утомительную возню.
«Лукавишь, Рома, – поймал его на лжи внутренний критик. – Тебе не безразлична судьба Катеньки Бузеевой, третьей потенциальной жертвы. Если верить Шекспиру, то обе служанки Клеопатры умерли. Значит…»
– Ничего это не значит, – буркнул он, выруливая с парковки на шоссе. – С Бузеевой все в порядке.
Встроившись в плотный поток транспорта, он сбавил скорость. Из-под колес летели брызги мокрого снега. Впереди назревала пробка, о чем задорно сообщило «Авторадио». И правда, ехать приходилось все медленнее. Вскоре машины впереди остановились. Едва Лавров, чертыхаясь, достал мобильник, тот разразился оглушительной трелью.
Начальник охраны терпеливо выслушал претензии Колбина, которому он вдруг срочно понадобился.
– Ты где? – с подозрительными нотками в голосе осведомился Петр Ильич.
– В пробке торчу…
– Долго еще?
– Не знаю… час или два…
– Ты здесь нужен!
– Пока ничем помочь не могу…
Выругавшись, Колбин дал подчиненному кучу указаний, которые были заведомо невыполнимы из-за затора на дороге, и отключился.
Лавров с облегчением вздохнул. Первую атаку удалось отбить. Он надеялся, что пробка рассосется быстрее, чем обычно, он успеет махнуть в Бибирево и до конца рабочего дня вернуться в офис.
В Бибиреве, на улице Пришвина, проживала Катерина Бузеева. Она слегла с гриппом, но не отказалась еще раз встретиться с симпатичным «детективом».
– Не боитесь заразиться? – прохрипела она в трубку. – Предупреждаю, у меня высокая температура. Какой-то вирус подхватила.
– Я заговоренный… – пошутил Лавров.
– Тогда приезжайте. Когда вас ждать?
Она, разумеется, хочет почистить перышки. Привести себя в божеский вид. Помыть голову, накраситься… переодеться в нарядный халат.
– Через полтора часа, не раньше, – оптимистично заверил ее «детектив».
– Вы по поводу смерти Лиды?
– И поэтому тоже. Скажите, Лихвицкая обращалась к гинекологу?
– Понятия не имею… – опешила Катенька. – А что? Вы полагаете…
– Она не называла фамилию своего врача?
– Нет. Я вообще не слышала, чтобы она болела по-женски.
– А вы?
На том конце связи воцарилось недоуменное молчание.
– В чем, собственно, дело? – после паузы отозвалась Бузеева. – При чем здесь гинекология? Всем известно, что Лида напилась водки и приняла большую дозу успокоительного. Наверное, ей было совсем худо, раз она в таком состоянии полезла в ванну…
Лавров хотел предупредить Катеньку, чтобы та никому не открывала, кроме него. Но сдержался. Зачем пугать больную женщину?
– Через полтора часа я буду, – повторил он.
Длинная вереница автомобилей застыла в ожидании возобновления движения. Над городом плыли низкие рыхлые тучи. В воздухе кружились редкие снежинки. Лавров наблюдал, как они падают на лобовое стекло, и думал о Зубове.
То немногое, что ему удалось узнать о главе инвестиционной компании «Крез», не давало ответа на главный вопрос: согласится ли Зубов на разговор и с какой стороны к нему подступиться. Такие люди предпочитают не выносить сор из избы.
О Зубове отзывались по-разному. Одни называли его сумасшедшим меценатом, другие – прожженным дельцом, которому палец в рот не клади. Его капитал, по столичным меркам, считался средненьким. Убежденный холостяк, Зубов не торопился обзаводиться семьей, но и не гнушался женского общества. Он менял любовниц, и только в последние годы остепенился: сошелся с актрисой, которой покровительствовал. Трагическая кончина ее повергла Зубова в безутешную скорбь. Он уединился в загородном доме, где оплакивал свою потерю. В Москву наезжал по необходимости, когда бизнес требовал его личного присутствия. Он и раньше пренебрегал мерами предосторожности и зачастую обходился без охраны. А теперь вовсе как будто перестал дорожить жизнью.
Кое-кто осторожно намекнул, что Валерий Яковлевич отличается некоторой странностью характера и привычек. Он не является завзятым коллекционером, однако устроил у себя в доме маленькую картинную галерею, куда не допускает посторонних. И якобы среди принадлежащих ему картин есть одно загадочное полотно, всегда скрытое от чужих глаз. Зубову приписывали также склонность к безрассудным порывам, особенно в связи с его увлечением театром и актрисами. Поговаривали, что он ударился в мистику…
