Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Что это? – спросила Анна. – Очень красивый аромат.
– Jicky Guerlain. Я не изменяю им 60 лет, – довольно произнесла дива, – и это мое второе я. Зови меня Жики. И на «ты».
16 июня 2010 года, Москва, 27°C
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – Оксана сразу узнала Катрин, хотя женщина, застывшая на лавочке в тихом сквере Гоголевской библиотеке, мало напоминала ту сияющую красотку, какой ее запомнила Оксана. Спрятавшись за темными очками, Катрин казалась безучастной ко всему. У губ она теребила уголок шелкового шарфа, повязанного на голову.
– Не понимаю, зачем вам понадобилось со мной встречаться, – холодно произнесла она, – но предполагаю, это нечто, не особо приятное. И поэтому поскорее покончим с этим. Слушаю вас.
– Я подруга Полины.
Катрин кивнула.
– Вы сообщили об этом по телефону. Чем могу быть полезна?
– Я хотела поговорить не о ней.
– А о ком же?
– О вашем… – Оксана запнулась. – Об Андрее Орлове.
– Что? – Катрин вздрогнула.
– Дело в том, что я с ним знакома, – Оксана мялась в нерешительности, не зная, как выложить этой женщине мерзкую правду. В сущности, она же ни в чем не виновата…
– С ним, по-моему, пол-Москвы знакомы, – сухо усмехнулась Катрин. – И что?
– Я с ним познакомилась у Полины дома. В декабре прошлого года, – выпалила Оксана.
Катрин сидела неподвижно. Отчаяние колом застряло в горле, а губы словно окаменели. В одно мгновение ее мир рухнул.
– Я не верю вам, – после паузы сказала она отчетливо.
– Зачем мне врать? – удивилась Оксана. – Ко мне все это не имеет никакого отношения.
Катрин повернулась к ней.
– Тогда зачем вы все это мне говорите?
– Из-за Полины. Теперь, когда она умерла… погибла… так трагически…
– Ее убили, – отчеканила Катрин. – Ее зверски убили и не надо играть словами. Проститутка? Это правда?
– Я прошу вас! – у Оксаны задрожал голос. – Полина не была ангелом, но разве это значит, что она заслужила такую участь?!
– Не знаю, – Катрин отвернулась, и плечи ее поникли. – Я не знаю. Наверно, не заслужила.
– Тогда не будьте так жестоки к ней, – воскликнула Оксана с мольбой в голосе. – Выслушайте меня и отнеситесь с доверием к моим словам.
– Хорошо, говорите, – нелюбезно разрешила Катрин.
– Он был Полиным любовником. Постоянным. И он сам подвалил к ней полгода назад. Она влюбилась в него.
– А он? – мертвым голосом спросила Катрин.
– Он никогда не говорил ей о любви, можете быть спокойны. Он любит вас.
Губы Катрин искривились:
– Он и мне в любви редко объяснялся. Так что это ничего не значит.
– Нет, – покачала головой Оксана. – Я знаю, он стыдился ее. Хотя она была такая красивая… Но я как-то видела вас вместе…
Катрин передернуло. Кол в горле приобрел металлический привкус, и стало трудно говорить.
– Мне он сказал, что познакомился с ней у метро, перед тем как ехать к Антону. Он уверял, что она сама заигрывала с ним.
– Он лжет, – перебила ее Оксана. – Они регулярно встречались у нее. Иногда у него. Они же живут в одном доме.
– В одном доме? – в шоке произнесла Катрин. – Это правда?
И тут расплывчатая картинка стала приобретать ясные очертания. Каким очевидным стало откровенное нежелание Андрея в последние полгода встречаться с нею, Катрин, у него. Она совсем перестала бывать в квартире на Новом Арбате. Она вспомнила, как несколько раз звонила Орлову, точно зная, что он дома, и он отвечал ей неестественно короткими, отрывистыми фразами – «да» и «нет» – избегая называть ее по имени. Эти разговоры неизменно оставляли неприятный осадок и вызывали гадкие подозрения. Но Катрин гнала их прочь, чтобы не сойти с ума от ревности. Значит, все правда. Если кажется – следовательно, так оно и есть.
– Это правда, – повторила она уже не вопросом, а утверждением. Катрин сглотнула, пытаясь избавиться от острой боли в горле, мешавшей дышать.
– Это правда, – кивнула Оксана, – но повторяю, к сожалению, он никогда не любил ее. Он любит вас.
Катрин несколько мгновений помолчала, а затем неторопливым движением сняла темные очки, сдернула шарф и так же медленно повернулась к Оксане.
– А вот доказательства его любви ко мне. О да, он меня любит.
Оксана онемела, глядя на ссадины и кровоподтеки на нежном лице сидящей перед ней женщины.
Катрин встала.
– Вы знаете, что он арестован? – спросила она.
– Да, мне сказали, – кивнула Оксана, – но вы не волнуйтесь, я уверена, все скоро выяснится, и его выпустят.
Глаза Катрин полыхнули яростью.
– Пусть он сгниет в тюрьме! – выдохнула она. – Я буду молиться об этом!
Оксана отшатнулась. Она не ожидала встретить в этой изящной женщине столько ненависти и боли.
– Простите, но я больше не могу с вами говорить. Прощайте, – Катрин быстро повернулась и почти выбежала из сквера, содрогаясь от душивших ее рыданий. Она никогда не чувствовала себя такой оскорбленной – даже после того, как Орлов надругался над ней три дня назад.
Когда Борис, щелкнув по-гусарски каблуками, приложился к ручке дивы, она, как показалось Анне, даже слегка покраснела.
– Признаться, я до сих пор считаю ее идею блажью, – заявил Борис по-французски. – Ну какие из нас с ней тангерос? Смешно.
Жики вздернула брови:
– Смешно? Почему?
– Да вы посмотрите на нас! У нас на лбу у каждого написано «Le ballet classique».
Анна хмыкнула.
– У тебя на лбу написано «Je suis trop paresseux, madame[28]», – произнесла она. – Лентяй.
– Неправда, – вспыхнул Борис, – все ты врешь.
– Не сомневаюсь, – откликнулась дива и потрепала его по щеке, – ты просто душка. Потом она снова обратилась к Анне: – А музыку ты выбрала?
– Мы будем танцевать Libertango Пьяццоллы[29].
Анна тщательно обходила эту тему в электронной переписке с мадам Перейра. На это у нее были веские причины. Реакция не заставила себя ждать.
– Ты сошла с ума! – воскликнула Жики. – Ты разве не знаешь, что это танго проклято?
– Я не суеверна, – произнесла Анна, а сама внутренне замерла. Одно дело – знать понаслышке, что любимое танго проклято, другое дело – когда это озвучивает, да еще с неподдельным страхом в голосе всеми уважаемая тангера. Анне стало не по себе, но не настолько, чтобы сдать позиции.
– Хочу Libertango, – упрямо повторила балерина. – Или оно – или ничего.
– Вот значит как, – посмотрела на нее внимательно тангера, – и я не смогу тебя переубедить?
– Нет! – отрезала Анна.
– Ну, гляди, – усмехнулась Жики. – Мне что? Я жизнь прожила. Мне не страшно. А тебе?
– Чему суждено случиться – пусть случится! Я не боюсь!
– А я боюсь, – вздрогнул Борис. – Мне что-то совсем умирать не хочется.
– Кто говорит – умирать? – Анна погладила его по руке. – Мы с тобой такое танго станцуем, мой золотой… Поверь мне!
– Ну ладно, хватит с меня глупостей! – объявила Жики. – Дело ваше! А теперь – что вы мне покажете, красивая парочка? Нет, все же какая жалость, что вы не спите вместе!
Борис был шокирован. Он залился краской, как школьник. Анна захихикала.
– Привыкай, мой золотой…
– Ладно, покажите мне, что вы умеете…
Анна и Борис встали в позицию и сделали несколько пируэтов. Анна любила танго, Борис был равнодушен к этому танцу, но, следуя за Анной в движениях, старался изо всех сил.
– Стоп! – тангера хлопнула в ладоши. – Стоп! Это что еще за безобразие, молодой человек?
– Что? – Борис удивился. – Что не так?
– Да все не так! – воскликнула Жики. – Кто в вашей паре мужчина?
Борис обиделся:
– А что, есть сомнения?
Анна наступила ему на ногу:
– Молчи!
– Большие сомнения! – рявкнула дива. – Мужчина тот, кто ведет! Мужчина тот, кому подчиняются! Мужчина тот, кто не позволит женщине быть впереди! А ты за ней, – она ткнула в Анну палкой – где она только ее взяла? – Ты как баран на веревке за ней тащишься!
– А ты? – прикрикнула она на Анну. – Или ты подчинишься мужчине, или ничего у тебя не выйдет! Ни-че-го!.. Еще раз!
Снова исходная позиция и те же самые па…
– Черт! – выругалась дива. – Ну и идиоты! Кто вам сказал, что вы умеете танцевать танго!..
Анна подумала о своем педагоге-репетиторе Елене Иосифовне Плещеевой, которая, когда ей что-то не нравилось на репетициях или в классе, огорчалась, как ребенок, всплескивала руками и почти со слезами говорила: «Деточка, милая, ножку тянем повыше… Спинку прогнули назад… Назад, моя хорошая, не ленись… Вот умница!»
– Ты – фригидная селедка! – завопила Жики, и Анне достался удар палкой по правой лодыжке. – Ты фригидней самой фригидной селедки!
Борис неприлично заржал, согнувшись пополам, и был сразу же вознагражден ударом по мягкому месту.
– А ты муж фригидной селедки! – заорала Жики. – Ничем не лучше ее!
– Если он тебя не возбуждает, закрой глаза и представь своего любимого мужчину! А ты, – она напустилась на Бориса, – представь себе любимую женщину – или мужчину? Закрой глаза!
