Ольга Тарасевич - Смертельный аромат № 5
– Как знаешь. Я же о тебе забочусь. Чтобы твоя колонка вышла позабористее.
– Да и так информация нормалек, – заверил журналист и хитро подмигнул: – Обо мне ты заботишься, как же. Ты, Дим, конкурента топишь, и рука твоя не дрожит.
«Дело не только в конкуренции, – подумал Дмитрий, вяло ковыряя в тарелке. – Я никогда ее не прощу. Работала со мной, выучилась, знакомства нужные завязала. И потом соскочила. К девкам приревновала? Так это фигня все. Я ж ей ничего не обещал. И потом, ну какой нормальный мужик спит лишь с одной бабой? Вот еще выдумала! А для меня на самом деле Ирка была не просто телкой. Мой партнер, компаньон, член моей команды. Никогда ей ни в чем не отказывал. Платил хорошо. Черная неблагодарность с ее стороны. А сама-то теперь – цветет и пахнет. Агентство круче моего на порядок. Давала, наверное, своему олигарху, пока его не посадили. Но мы девочке крылышки пообломаем. Какой я молодец, что остался в Париже и разнюхал подробности. Расчет оказался правильным. Баба в состоянии стресса. Все разболтала!»
Дмитрий общался с журналистом, и уточняющие вопросы Алекса доставляли неописуемое наслаждение.
Вот ей за дочку. Он же не лопух, прикинул по срокам. Получается, она спала с ним и перепихивалась с кем-то еще. А строила-то из себя оскорбленную невинность, понимаешь. Обиду разыграла вселенскую, якобы разговор моделей случайно услышала. Сто процентов, уже подцепила своего олигарха. Залетела специально, чтобы не соскочил, пробашлял открытие агентства. Он и башлял, святая простота, не смог, видите ли, отказать матери своего ребенка.
Вот ей, великой режиссерше. Было дело, работали вместе на одном показе. Приглашенный режиссер поставил показ плохо. А Суханова сразу прогибаться перед представителями фирмы: «Я могу, давайте попробуем». Тьфу, смотреть противно. И чего тот хмырь в ее предложениях нашел? Ничего особенного в тот вечер на подиуме не происходило. А журналистам, взахлеб писавшим про «феерическое шоу, в котором президент агентства „Supermodels“ дебютировала как режиссер», сто процентов проплачено.
Вот ей за… Да за сексуальность ее дикую! Не смог, не сдержался, не устоял. Наваждение какое-то. Она и трахаться-то не умеет, старушка. Откуда только потом появилось это ощущение невероятного счастья, желание увидеть ее, трогать, болтать, не отпускать…
– Отлично, – Алекс удовлетворенно хмыкнул и закрыл блокнот. – Читай в пятничном номере. Кстати, это у тебя «Parker» из кармана пиджака торчит или «Mont Blanc»?
Дмитрий, поняв намек, протянул Алексу ручку:
– Держи. Пусть и твое перо не ржавеет, старина.
– Ага. И за мной тоже не заржавеет! Звони, если что понадобится. Кстати, Дим. Я надеюсь, ты в этой истории никаким боком не замешан?
– Счет, пожалуйста! – Платов остановил проходившую мимо официантку. – А вот ничего тебе, Алекс, не скажу. Напиши про мое агентство хорошую статью, прорекламируй – тогда и поговорим.
Дмитрий даже не предлагал разделить Алексу расходы за ужин. У журналистов в такой ситуации всегда почему-то не оказывается с собой портмоне. После цыпочек-моделей репортеры – самые корыстные люди на свете!
6
На экране поющего крошки-«Самсунга» высветилось «Любовник», и Лика Вронская улыбнулась.
Про себя она называла Сашу Зимина «крестный отец моего пиара», но в телефонную книжку такую надпись не загонишь. Вот и стал один из телевизионных «киллеров» страны «любовником». Именно так шушукаются за их спинами журналисты. Да разве только этого ведущего ей в любовники молва приписывает! Политики, редакторы ведущих изданий, ньюс-мейкеры от культуры. Список можно продолжать. Когда-то Лика клялась, божилась, что-то доказывала. А потом поняла: совершенно безрезультатно. Если у женщины два глаза и две относительно симметричных нижних конечности, про нее всегда будут говорить, что ее книжки выходят за счет редактора-любовника, а интервью ей дают опять-таки обольщенные мужчины.
– Привет, Саш, рада тебя слышать. Как поживаешь?
– Вронская, все потом. У меня завал. Министр заболел, больше никого выдернуть не смог, жду тебя в два часа. Почирикаем насчет ситуации на книжном рынке. Повод – снижение читательского интереса к литературе. Последние опросы в Интернете. Почитай, чтобы не сидела у меня дундуком. Лады?
Любому другому коллеге в такой ситуации Вронская бы отказала. Похороны, поминки – да какое интервью, когда все мысли о другом. Но вот Саша… Во-первых, когда Лика сама просила у него комментарии – никогда не отказывал, всегда находил время. Во-вторых, именно Зимин впервые пригласил ее на телевидение. А авторская программа у него серьезная, аналитическая. Приходят солидные дядьки, высказывают умные мысли. Она была очень удивлена, когда обнаружила в своем «аутлуке» письмо. Зимин звал в «Останкино». Полнейший неформат, чистейшей воды пиар. Захотел сделать доброе дело. Просто так. Вот и стал мысленно именоваться «крестным отцом пиара»…
– Да, Саш, я приду, – ответила Лика, прикинув: она успеет помочь Ире даже с учетом этой незапланированной встречи. – В Инет лезть времени нет, распечатай мне инфу.
– Надень что-нибудь гламурненькое. А то я тебя знаю. Припрешься в свитерке и джинсах.
– На себя посмотри, – огрызнулась Лика. – Можно подумать, ты при параде в кадре работаешь. Зрители, конечно, видят красивый пиджак. Но не видят джинсов. Так что не учите меня жить!
– Буду! Сколько я тебя на участие в первой программе уламывал? Как объяснял, что это тебе нужно?
Лика прикусила язык. Ну да – объяснял. Она выход первой книги не анонсировала даже в родной редакции. Скромничала. Не хотела привлекать к себе внимание. Наивно полагала: книжки и так раскупят. Ан нет. В этом вопросе мухи отдельно, котлеты отдельно не бывает. Нет рекламы – нет продаж, конкуренция в этой сфере возрастает. Можно приходить во все центральные книжные магазины и заботливо водружать свои романы на видное место, но всю Россию-то не объедешь. Саша помог. И вовремя сделанной «промывкой мозгов», и эфиром. После той программы продажи увеличились. Ладно, пусть уже «крестный отец» поворчит. Если любя – оно не обидно.
Закончив разговор, Лика выбралась из постели и пулей бросилась в душ. Опаздывать к Саше нельзя. После его передачи в той же студии записывается деловая программа. Подводить коллег неудобно.
Она вымыла волосы, подсушила их феном, придирчиво выбрала костюм.
– Гламурненько, – решила Вронская, посмотрев на свое отражение. – Короткий пиджак, бриджи. Оттенок идеально вписывается в тон студийного «задника». Сойдет!
Через полтора часа Лика уже сидела в гримерке «Останкино» и пугалась собственного лица. Женский телевизионный грим специфичен. Внушительный слой тонального крема, темные тени, очень много пудры. Этим достигаются определенные цели: лицо в камере не блестит, глаза и губы четко выделяются. Но лет десять эта штукатурка прибавляет. После первого телевизионного интервью Лике позвонила бабушка и ехидно заметила:
– Внученька, да ты выглядела, как моя ровесница!
За Сашиной помощницей Лика прошла в студию, поздоровалась с техническим персоналом. Опустившись на стул, она дождалась, пока к пиджаку прикрепят микрофон-петличку, и стала разминать губы. Может, поможет не замирать перед камерой. Вроде бы не страшно, все знакомо – а все равно, когда над дверями студии загорается табличка «Не входить, идет запись программы», мышцы лица застывают, становятся резиновыми.
– Привет! – Зимин сел на противоположном краю стола и раскрыл папку. – Поболтаем потом. Итак, я спрашиваю: в чем причина снижения тиражей? Означает ли это, что литература становится менее востребованной? Почему люди больше не хотят читать книги?
Лика быстро отвечала на «прогонные» вопросы, и Зимин удовлетворенно кивнул:
– Все в порядке. Поехали!
На мониторе замелькали кадры заставки.
– В эфире программа «Откровенный разговор». Я – Александр Зимин. Добрый вечер! Сегодня в студии…
Лика улыбнулась в камеру. Добрый вечер, ну конечно. Большинство таких программ идет в записи. Прямой эфир – удел профессионалов, которыми гости в студии в большинстве своем не являются.
Потом мысли исчезли, потому что дружба дружбой – а Саша та еще ехидна, вопросы задает каверзные, не расслабишься.
Лика очнулась, лишь когда откуда-то сверху раздалось:
– Все, снято.
– Ты меня завел. – Вронская с жадностью опустошила стоящий на столе стакан минералки. – Я не очень много глупостей наговорила?
Зимин рассмеялся:
– Не больше, чем обычно. Ты сейчас куришь, или как?
– Дымлю, как паровоз. И с удовольствием угощу тебя сигаретой. Только можно я сначала в гримерку сбегаю? А ты тональник что, не смываешь?
– Мне еще сейчас надо подводку и заключение записать. Давай умойся и в буфет спустись. Лады?
