Лариса Соболева - Дневник чужой жены
– Если б ты раньше все рассказала… – протянула Долли. Она закурила, выпила коньяк. Вытирая губы кончиками пальцев, проговорила: – Не кручинься, безвыходных положений не бывает.
– Точно. У меня как раз два выхода: или тюрьма, или убьют.
– Прекрати панику разводить. Давай думать, что мы имеем?
– Кучу улик, и все мои, – фыркнула Нина.
– Помолчи теперь. Ты уж накуролесила, дай мне подумать. Улики действительно против тебя, к Рыкову идти глупо. Оставим это. Пока папенька твоего говнюка не накапал на тебя следователю, у нас есть два дня. Так, дальше. Существуют два человека, способных заколоть любовников. Первый Глеб. Ты правильно нарисовала картину того, что произошло в спальне. Но, может, это и не он. – Да? Ты так думаешь? – оживилась Нина.
– Предупреждаю: будешь перебивать, я тебя стукну, чтоб в твоем черепе мозги на место встали, – рассердилась Долли. – Ты все время ищешь факты, опрадывающие твоего говнюка, а они говорят против него. Ну, вот, сбила с мысли. На чем я остановилась?
– Может, и не он, – вздохнула Нина. Она уже не способна была анализировать.
– Вспомнила, – сурово прервала ее Долли. – Итак, не Глеб убил. Что говорит в его пользу? Звонок! То есть: «Не верь Глебу». Мне кажется, тебе звонил не Р., а убийца…
– Такая мысль у меня была, но она какая-то несостоятельная. Ну, хорошо, давай проверим и твою логику. Меня предупредил убийца, а кто тогда звонил следователю?
– Тоже убийца, – произнесла Долли загадочно.
– Хорошо. А почему он Рыкову сказал одно, а мне другое?
– Значит, так, – на всякий случай Долли понизила голос. – Как думаешь, почему этот Р., зная убийцу, не донес на него следователю? Почему он не сказал тебе прямо: убил Глеб? Он как-то обтекаемо сказал: «Не верь Глебу». Вот потому я и думаю, что и тебе, и следователю звонил убийца. Он хочет запутать тебя и Рыкова. У пажа Р. есть кассета, я уверена, что есть. Он не рассказал об этом следователю, почему?
– Не знаю, – вторила шепотом Нина. – Но ты права на сто процентов! Убийца специально запутывал и меня и следователя, одновременно он пытался внести разлад между мной и Глебом. Очень умно с его стороны.
– Нинка, ты шла от общего к частному, поэтому у тебя то Глеб убил, то не он. Но второго варианта ты не просчитывала. А если учитывать одни частности?
– Какие частности, не понимаю?
– Во-первых, кассеты. Это серьезная штука, не каждый согласится выложить бабки, легче убить шантажиста. Мне бы, будь я на месте любовников, пришла мысль, что Валентина зажилила оригинал. А она так и сделала. Надо подумать, где лежат кассеты.
– Ты считаешь, кассеты до сих пор в доме?
– Раз их не нашли при обыске, значит, они в доме. Иначе подозреваемым стал бы каждый, кого записала Валентина на пленку во время полового акта. Сама подумай, Рыков находит кассеты, смотрит их, у него появляется мысль: зачем Валентина записывала свой блуд и хранила кассеты? Он начинает опрашивать ее партнеров, кто-нибудь обязательно колется, появляется версия, что убили ее из-за документального кино. В этом случае ты не попала бы на нары. Твой мотив по сравнению с документальным кино – тьфу!
– Правда! – повеселела Нина. – Долька, ты умница!
– Слушай дальше, – расцвела та от похвалы. – Последним был некий К., так? С него она решила содрать аж семьдесят штук баксов, так? За такие бабки вырезать всю семью можно, ты согласна?
– Еще бы!
– Видишь, а ты застряла на Глебе. Теперь смотри: К. отдал ей половину денег, даже Валентину это удивило, потому что бабки у него есть. Тебе не кажется, что он выжидал подходящего момента, поэтому оттянул выдачу денег?
– Кажется, кажется, – закивала Нина, всплескивая руками.
– Тогда давай считать убийцей этого К. и представим себя на его месте.
– Уж извини, себя я не могу представить.
– Ну, я представлю, я все же романы пишу, у меня хорошая фантазия. Итак, я забираюсь в дом… А где он взял ключи? – вдруг задумалась Долли.
– К черту их, потом подумаем, – нетерпеливо заерзала Нина.
– Ладно, – согласилась Долли. – Итак, я зашла в дом. Судя по всему, этот человек… то есть я часто бывала у них в гостях, значит, я выждала момент, когда Валентина останется одна, а Глеб домой вернется не скоро. Значит, я знала, что он пойдет на банкет. Я сняла слепок с ключей, сделала дубликаты и вот пришла, чтобы убить Валентину. Нож у меня в кармане. И я убиваю. А тут пакостник Ленька. Я и его пришила, мне не нужен свидетель. Вдруг слышу, что кто-то вошел в дом. Я прячусь. Это Глеб, который тут же трусливо бежал с места трагедии. Какие мои действия?
– Уф! – от напряжения, так как Нина очень хорошо представила себе эту картину, ее в пот бросило. – Долька, я не знаю, какие твои действия.
– Думай. Чего я теперь боюсь больше всего на свете? Я продумала убийство, я осуществила его. А что может указать на меня?
– Кассета… – промямлила потрясенная Нина.
– Именно! – воскликнула торжествующе Долли. – При появлении Глеба К. прячется. Убивать мужа К. было невыгодно, ведь кто тогда попадет в убийцы? Когда Глеб трусливо сбежал, К. был уверен, что тот до утра не появится в доме. Значит, принялся искать кассету…
– Но ведь кассета у Р., – возразила Нина.
– Ты так хорошо считала, когда убийцей выходил Глеб, и так плохо соображаешь, когда мы остановились на другом человеке, – с иронией сказала Долли. – Я не про ту кассету говорю, на которую Р. снял убийства. Я про ту, что показала Валентина К. Она же меняла деньги на кассеты, значит, не отдала ее К.
– Понятно! Он искал кассету со своим половым актом, – дошло до Нины. – Долли, а почему он не кинулся сразу искать камеру?
– Теперь я не понимаю, о чем ты.
– Он ведь знал, зачем Валентина спит с мужчинами. Наверняка догадался, что она снимает на пленку и Леонида, значит, камера где-то в спальне. Я бы догадалась, что камеру Валентина спрятала в шкафу. На его месте я бы поискала камеру, потому что заподозрила бы, что меня она запечатлела с ножом в руке.
– А может, он так и сделал, – предположила Долли, выпятив нижнюю губу.
– Но в шкафу сидел Р. Убив двоих, К. не стал бы оставлять свидетеля.
– Не стал бы, – согласилась Долли. – Может, он и убил…
– …а труп отнес и скинул в реку? – скептически закончила Нина.
– Ну… кислотой растворил в ванне.
– А кислоту с собой принес в цистерне?
– Ты права. Куда же Р. делся?
Нина налила коньяку в рюмки, обе без тоста выпили. У Нины появился аппетит, у Долли тоже, посему уплетали бутерброды за обе щеки. Попутно каждая обдумывала родившиеся предположения, с каждой минутой убеждаясь, что нащупали верный путь. Нина воспрянула духом, чувствуя, как надежда заполняет все ее сознание, а паника уходит. Отсюда и мысли формировались заново, работали как часы.
– Нет, Долька, – сказала Нина, проглатывая кусок, – Р. жив. Этот К. не знал, что в шкафу прячется сообщник Валентины. Он был спокоен на этот счет.
– Ну, допустим, – согласилась Долли. – Он спокоен и ищет кассеты со своим голым изображением. Но я думаю, в шкаф он заглянул. Ладно, оставим шкаф, мы все равно не узнаем, как Р. избежал смерти. Я к чему вела: убийца видел тебя и Глеба.
– То есть, когда мы приехали туда, он был поблизости?
– Не поблизости, а в доме, – произнесла Долли, будто в тот миг находилась рядом с душегубом и наблюдала за Ниной с Глебом лично.
– Правда! – помертвела Нина, живо представив, чем им грозила встреча с убийцей. – Я ведь тоже до этого додумалась в камере, а потом забыла.
– Сама рассуди, – уставилась на нее Долли. – На кой ляд ему уходить из дома, если кассеты он не нашел? А тут вас черт принес. Он спрятался. Когда вы ушли, снова искал Валькин тайник. Но, кажется, так и не обнаружил его. Он бы тогда не следил за тобой, не взломал бы замок в кафе и не унес дневник. Он не звонил бы следователю…
– Но почему, почему не назвал Глеба?
– Хрен его знает, – пожала плечами Долли. – Нинка, я только могу с уверенностью сказать, что интриги плетет против тебя тот, кто убил. Почему он выбросил Глеба – я пас.
– Так ты все же думаешь, это не Глеб, да?
Долли вышла из себя. Она не кричала, Долька кричит редко, но фразы ее были уничтожающими и уничижающими:
– Слышь, отвали от меня со своим говнюком. Он или не он, это неважно. Глеб поступил с тобой по-свински, это ты понимаешь? Какой умный: сначала предал тебя, а потом прибежал, как нагадивший поросенок, мол, спаси и спрячь. Только такая дурочка, как ты, могла принять его. Послала бы подальше и жила бы себе спокойно. Так нет, ей понадобилось выручать этого рогатого козла ценой собственной жизни. Дело-то не закончено. Тебе предстоит самой выгребать, пока этот говнюк прячется за твоей спиной. Это не по-мужски. Он относится к тебе, как к тряпке под ногами. А ты дура.
Долли вынула из пачки сигарету и отошла в угол. Она курила, не глядя на Нину, а та некоторое время сидела, опустив голову. В словах подруги была жестокая правда, которой нечего было противопоставить. Глеб подставил Нину. Очень может быть, он этого не хотел, но так получилось.
