Петр Катериничев - Беглый огонь (Дрон - 3)
- А он, оказывается, баловник-затейник, этот Кротов, - произнес Степан Ильич Панкратов, снимая наушники. - А с виду - примитив, тесак тесаком. Прикурил сигарету, посмотрел на стоящего у стола Кадета, спросил: - С братвой сам совладаешь? - Обязательно. Панкратов потер переносье, словно что-то в последний раз прикидывая и взвешивая. Произнес едва слышно, словно про себя: - Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана... - Не расслышал, Степан Ильич? - вежливо переспросил Кадет. - А чего тут уши зря напрягать? Кончай этого.
Девушка кричала от нестерпимой боли, а Кротов сжимал ее талию, будто тисками... Мышцы его могучего тела напряглись все разом, он запрокинул голову и вот - словно взорвалось все, весь мир, а из горла мужчины вырвался хриплый рык... Удар стилета был точен. Трехгранный каленый клинок вошел легко, словно в масло. Конвульсии оргазма и предсмертной судороги слились воедино; Кадет выдернул клинок, бесшумно отошел чуть в сторону, произнес едва слышно: - "И кровь нейдет из треугольной ранки11..." Могучее тело рухнуло навзничь, на спину. Глаза остекленело и безразлично уставились в потолок, а губы все еще продолжала кривить гримаса небывалого наслаждения и небывалой боли. Девушка обессилено уткнулась в стенку, сползла по ней. Заметила ноги в ботинках, обернулась, увидела стоящего над телом Кадета. Она подобралась, неловко прикрываясь руками, переводя полубезумный взгляд с Кадета на лежащего недвижно Кротова. - Что с ним? - с ужасом спросила она. - Сердце, - безразлично пожал плечами Кадет. - Французы называют это "сладкая смерть".
Глава 27
Кадет появился через час. - С Кротовым произошел несчастный случай, - бесстрастно доложил он. - Да? - чуть приподнял брови Панкратов. - Инфаркт. Во время оргазма. - Что братва? - Не загоревала. Общий настрой: "настоящий мужик". Требуют отпеть по понятиям. - Отпоем, раз требуют. Тебя признали? - На словах - да. А дело покажет. - Что сейчас? - Отдыхают. С ними Эдичка. При нем не забалуешься. - Кто-то из пехоты решил стать командармом? - Хлыст хочет. Но хотеть и мочь - две большие разницы. - Не философствуй. Дело говори. - Братва его не признает. - Почему? - Он один из них. Кому охота равного признать главным? - Разумно. Только... Когда берут власть, в банде или в стране, ни у кого соизволения не спрашивают. - Это так. - Теперь же отзвонись авторитетам. В столицу. Забей стрелку, но почтительно, с целью побазарить по-мирному. Если они будут настаивать пойдешь под их Смотрящего. Потому как тебе пока в такие верхи не по чину. Короче, и носом не хлюпай, и авторитет прояви. Какой-никакой у тебя есть. Действуй. По-умному. - Я справлюсь. - Вот и славно. Гнездо мы шевельнули, неделю нам пока не нужно здесь никаких разборок, а там - видно будет. - Угу. - У меня все. Да, а что с той девчонкой? - Я вколол ей сонников и уложил спать. - В особняке? - Во флигеле. - Братва ее на куски не порвет? - Не должны. Беспредел. А вот трахнуть ее теперь хочет каждый. - Раз хотят - пусть трахнут. Только не до смерти. - Я прослежу. Могу идти? - Давай, Колян. Когда за новоиспеченным авторитетом закрылась дверь, Панкратов откинулся на спинку кресла, прикрыл, веки, помассировал пальцами. Подвести Коляна Кадета, Каледина Николая Петровича, прошедшего школу спецназа, Приднестровье и Таджикистан, к Кротову загодя, еще два с половиной года тому, было хорошей идеей. Хорошие идеи рождают правильные действия, правильные действия приводят к успеху. К победе. Ну а что до губернатора... Степан Ильич Панкратов не привык выражать свои чувства, а то бы радостно повизгивал, потирая руки. Как славно работается, когда окружают тебя дилетанты, вдруг получившие возможность отдавать приказы, и полупрофи, мнящие себя крутыми профессионалами. Как сработано! С шиком! Сейчас поздний вечер. Как ему доложили, губернатор все еще сидит в резиденции и домой не торопится; можно надеяться, за предстоящую ночь беспокойство губернатора перейдет из тревожного в очень тревожное. Вряд ли этот господин-товарищ опустится до паники, не та школа: десятилетия начальственных кресел отучают от подобной ерунды. Но то, что ему в нынешнем креслице теперешним времечком станет неуютно, как голой институтке на экзамене, факт. Особенно после того, что случится через несколько дней... Да и сегодня: сам отдал приказ, сам и получил гору трупов. Днем к нему съехался весь силовой бомонд Покровска: начальники УВД, РУБОПа и УФСБ. Недооценивать их нельзя: наверняка в каждой из контор найдется парочка светлых голов, десяток опытных волкодавов и столько же умных оперов - на всех. Но прокумекать ситуацию в целом - это шалишь. Во-первых, для того, чтобы получить картинку, нужно иметь другие вводные. А что у них на руках на самом-то деле? Слезы... Во-вторых, на все, на любую мало-мальски толковую разработку, необходимо время, а этого времени Панкратов им предоставлять не собирался. А главное - у каждого из силовиков своих дел с маковкой; понятно, если создать спецгруппу, да придать ей толкового аналитика, да чтобы мыслил не шаблонами, по-губернски, а с размахом, стратегически... Такого здесь нет. Так что возьмутся силовики каждый за свое, повторно зачистят город и все злачное в нем, а потом - все пойдет как пойдет. Несладко сейчас Купчееву. Как там в песне поется? "Ах, ну что тут говорить, что тут спрашивать, и стою я перед вами, словно голенький..." Ничего. Ночку поворочается, дозреет до кондиции, получит пару втыков из стольного града Москвы, и - клиент готов к употреблению. Вот тогда ему и будет сделано предложение. Которое, как учил дон Корлеоне, он не сможет отклонить. Искусство не в этом: отклонить на самом деле можно любое предложение. Важно, чтобы Купчеев не просто не смог его не принять; важно, чтобы он захотел его принять, чтобы за грядущую бессонную ночь сам просчитал варианты и пришел к тому решению, к которому его подтолкнула "случайная цепь событий" и "стечение злых обстоятельств". Ибо человек не доверяет никому и ничему, кроме своего мнения, кроме своего опыта, кроме своего здравого смысла. А потому чужое начальственное решение люди принимают вынужденно, свое - как откровение. И дело процветает. Степан Ильич плеснул в широкий стакан "Хенесси", сделал глоток, другой. Раньше он любил водку, теперь привык к коньяку. Ласковое тепло расслабляло, снимало усталость. Самое время после многотрудного дня вздремнуть. Сначала отзвониться Филину. Сам тот звонить не станет до определенного часа: построение, оно построение и есть. Ну что ж... Операция "Тихий омут" проведена блестяще. Даже более чем: эта губернская частная контора своими шалостями на дороге придала всей задумке естественность и завершенность. Панкратов сделал еще глоток, но полного расслабления не наступало. Что-то тревожило его, и он знал, что. Вот именно: все прошло слишком гладко. Вернее, гладенько. Как по писаному. Без сучка и задоринки. Операцию - хоть в учебники вписывай. Так не бывает. Стоп. Хватит себя накручивать! Он знал, что с ним: депрессия достижения. Он достиг цели, пусть и промежуточной, и теперь мозг "отрабатывает": гоняет кругами варианты, ища просчеты и ошибки. Чтобы этого не происходило, нужно уснуть. Попросту уснуть. Но сначала - глянуть милицейскую синхронную оперативку за день. Рассмотреть наиболее общую картинку такой, какой ее увидела противная сторона. Так. Что у нас имеется? Рапорты. Еще рапорты. Обыски. Задержания. Все как положено: служивые отрабатывали "широкие варианты": "Невод", "Перехват", "Капкан". Бывает, конечно, что и в такие сети попадает рыбка, но... Обычно при любых громких делах такие вот мероприятия проводятся исключительно для отмазки одних людей в погонах перед другими, теми, у кого звезд на этих погонах больше и просветов меньше. Панкратов просматривал страницу за страницей. Ничего существенного. Ничего. Ничего. Ничего. Стоп! Он быстро выудил лист со списком задержанных омоновской чисткой и препровожденных в клетку Октябрьского РОВД. Что-то его здесь смутило... Или насторожило. Абросимов... Бакланов... Гершин... Гришин... Дронов. ДРОНОВ Олег Владимирович. Возраст - совпадает... Но этого не может быть! Почему же не может? Черт! А как все славно складывалось. Ну да, слишком славно. И все же проверить... Он набрал номер. Трубку сняли после первого гудка. - Фадеев слушает. - Слушай, Фадеев, слушай. Есть работка. Прямо сейчас. - Да, Степан Ильич. - Надевай мундир, заготовь нужную мотивировку и дуй что есть духу в Октябрьский РОВД. Там, в клетке, народу - как сельдей в бочке. Мне нужна фотография задержанного Дронова Олега Владимировича. Немедля! - Сделаю, Степан Ильич. - Погоди, не спеши. Чтобы не возникло никаких подозрений, пусть по всем РОВД просеют всех задержанных через мелкое сито: фото, пальчики, все, что положено. - Есть. - Сколько времени вертухаи этой бодягой будут заниматься, мне не важно. Но фото Дронова доставь мне через полчаса. Понял? "Полароид" хоть в одной конторе имеется? - Изыщем, Степан Ильич. - Изыщи. Жду через полчаса. - Через полчаса физически не успею. - Через сколько успеешь физически? Безо всяких ефрейторских зазоров, точно? - Пятьдесят минут. - Жду. Делай. - Есть. Посидел, сунул в рот сигарету, пожевал фильтр. Снял трубку внутреннего телефона: - Вольфа ко мне. Дверь распахнулась через минуту. Невзрачный худощавый субъект в приличном ношеном костюме, белобрысый, белобровый, со стылыми серыми глазами, замер перед столом. - Вот что, Вольф. Через сорок пять минут сюда подвезут фото субъекта. Дронов Олег Владимирович. Если это действительно тот человек, о котором я думаю, через час ты будешь сидеть в клетке Октябрьского РОВД. Нарвешься, подсядешь, прилипнешь к этому Дронову. - Завязать отношения? - Пока не надо. Это весьма подготовленный субъект. Вычислит тебя в два звонка. Присмотрись. Дополнительные вводные получишь там. Да, у тебя есть сорок две минуты, так что продумай, как залегендироваться. С полной достоверностью. - Панкратов помолчал, добавил тихо: - Черт его знает, куда теперь вывезет эта кривая. Выполнять. - Есть. Когда Вольф прикрыл за собой дверь, Панкратов откинулся в кресле, прикрыл глаза и почувствовал, как бьется сердце. Вот, значит, как оно выходит... Ну что ж... Пободаемся. Хотя... На душе у него было вовсе не так спокойно. Надежда на то, что это однофамилец-одноименец "редкой птицы", слишком призрачна, чтобы быть правдой. Особенно при сложившихся обстоятельствах. Минуты тянулись медленно и вязко, как сентябрьская паутина. Но Панкратов умел расслабляться: закрыв глаза, он отключился от окружающего полностью, притом органы чувств, ответственные за "безопасность", бодрствовали сторожко; при любой опасности этот немолодой мужчина, казалось погруженный в глубокий сон, отреагировал бы столь стремительно, что у нападавших не было бы шанса на жизнь. Ни единого. Нежно пропищал зуммер внутреннего телефона. - К нам автомобиль. "Волга-3110", номерной знак... - Пропустить, - отозвался Панкратов. - Есть. Ворота бесшумно разошлись; слышен был лишь стрекот электромоторов. Автомобиль остановился во дворе. Один из людей Панкратова открыл дверцу и проводил гостя в полковничьей милицейской форме до самых дверей кабинета шефа. Панкратов привстал из-за стола, пожал протянутую руку, но не сказал ни слова. Гость положил на стол конверт. Степан Ильич передал ему другой, который сразу же исчез из рук посетителя, будто по волшебству. - Могу быть еще чем-то полезным, Степан Ильич? - осведомился полковник. Панкратов усмехнулся про себя: если в этой папке то, что он думает, полезность или бесполезность тех или иных людей, завязанных в деле, будет определяться и мериться по другим критериям, нежели не только в мирное время, но и во время "игр в войнушку", маневров, какие имели место быть сегодня в милом губернском городке Покровске по его, Панкратова, инициативе. Да и жизнь людей станет стоить совсем другие деньги. Или - не стоить ничего вовсе. - Конечно сможете, Сергей Михайлович. Я обращусь к вам. - Могу быть свободным? - Да. Полковник кивнул и вышел. Через минуту Панкратов услышал урчание мотора: автомобиль выехал за ворота. Молча посидел несколько секунд, словно собираясь с мыслями, затем решительно вскрыл конверт. Выложил на стол фото. Он. Дронов Олег Владимирович. Дрон. Птица Додо. Осунувшийся, изрядно небритый, с разбитыми губами; под глазами залегли черные круги... Но - он. Ну что ж... Как говаривал пятнистый генсек, настало время новых реалий. Ну а если вспомнить закон Мэрфи... "Если вам кажется, что все причины возможных неприятностей устранены, значит, вы чего-то не заметили". И другое: "Из всех неприятностей случается именно та, ущерб от которой больше". Панкратов аккуратно сложил фото в конверт, оставив лишь одно, анфас; конверт спрятал во внутренний карман пиджака. Подошел к аппарату спецсвязи, набрал известный ему кодовый номер, дождался щелчка, произнес в пустоту: - Осложнение уровня "А", - и положил трубку. Это означало отмену всех действующих систем связи, паролей, шифров. Вводился в действие резервный вариант. Вызвал звонком охранника, явившегося незамедлительно. Приказал: - Автомобиль. Вертолет. Готовность - пять минут. - Есть. Снял трубку внутреннего телефона, бросил кому-то коротко: - За старшего остается Хосе. - Есть, - ответили ему. Перевел тумблер, связался с боксом, в котором ожидал Вольф: - Подойдите. Невзрачный ханурик появился через двадцать секунд. Панкратов положил перед ним фото: - Объект. Тот смотрел на фотографию секунд десять, произнес: - Я запомнил. Панкратов убрал фотографию туда же, куда и конверт. - Выполняйте задание. - Есть. Через восемь минут вертолет взлетел со скрытого лесного пятачка и понесся низко над лесом в сторону Москвы.
