Ольга Тарасевич - Проклятие Эдварда Мунка
– Да, это точно. Меня тоже напрягают мужчины, которые идут со мной в койку, думая про мои деньги.
Антон недоуменно на нее посмотрел. Платили в журнале прилично, но все-таки не настолько много, чтобы провоцировать некие матримониальные планы.
– Да ладно, – Марина ободряюще улыбнулась. – Все в порядке. Я твои колонки не читаю, ты мои. Нормальный темп большого города. Правда, я про твоего папу все-таки знаю. Живой классик как-никак. А я, Антон, звезда – романистка. Звезда! Улыбайся, сколько хочешь! Но я действительно самая популярная писательница в жанре мистического романа. Рекомендую ознакомиться, даже если не любишь мистику. Сразу полюбишь, обещаю!
Насчет прозы Марина ошиблась. Книги ее он так и не полюбил. Полюбил ее саму. Но тоже не сразу.
Конечно, сначала опьянел, узнав ее в постели. Но в сорок лет от этого трезвеют быстро.
Дело было не только в сексе. Марина обладала какой-то удивительной энергетикой. Пять минут пообщаешься, перекинешься ничего не значащими фразами – и чувствуешь себя невероятно сильным, вдохновленным, одухотворенными. Вот без этого он уже в скором времени обходиться не смог.
Отношения с Мариной напоминали вечные качели, то вверх, то вниз, дух захватывает. Предсказуемости и рутины в них не было. Не было и того, что всегда раздражало Антона в других женщинах. Марина не стремилась выйти за него замуж, не ограничивала его свободу, не изматывала ревностью. Конечно, она требовала такой же свободы и для себя. Но и это Антон понимал. Она жила своими книгами. Творческим натурам нужны новые впечатления, и переделать их под рамки стандартных отношений невозможно. Лучше уж вообще к таким людям не приближаться, если не получается на многое закрывать глаза. Но Антон точно так же жил другой страстью – заботой об отце. И все, что могло хоть как-то нарушить привычный уклад жизни, отбрасывалось решительно и беспощадно. В каком-то смысле они с Мариной были одной крови. И вот когда он это понял – то разрешил себе ее любить. Сильно, безоглядно. Ему хотелось о ней заботиться, выполнять все ее капризы, радовать, баловать. Даже на дурацких Марининых спиритических сеансах Антону хватало сил сидеть с совершенно серьезным выражением лица. Он так и не признался, что его заветная мечта – сделать в ее квартире, наконец, приличный ремонт и убрать весь этот антураж, с эстетической точки зрения больше пригодный для съемок фильмов ужасов…
И Марина – в этом Антон был уверен – ценила их отношения. Даже сильным авантюрным людям бывает плохо, и им хочется, чтобы их пожалели. Им тоже важно знать, что где-то, пусть не очень близко, но есть человек, который их любит, ценит и принимает. Вот почему Марина меняла любовников как перчатки, но никогда не забывала про Антона.
Пользователь с ником «Ведьма» в чате отсутствовал, и это сразу отбило Антону желание там висеть. Он вышел из чата и открыл несколько новостных сайтов.
6– Саша, ты чего грустный такой?
Лера уломала-таки его на совместный обед. И вот они сидят в «Макдоналдсе». Лицо девушки сияет от счастья. Ему любимый гамбургер в горло не лезет. Саша и знал, что не полезет. Какая еда, когда готовишься убить самую потрясающую женщину, с которой планировал провести всю свою жизнь? Затея с обедом – для Леры. Она больше никогда его не увидит. Саша просто решил подарить ей немного радости. Девушка так давно этого добивалась. Пусть хоть кто-то будет сегодня счастлив.
– Да нет, Лер, – Саша отложил гамбургер и хлебнул сока. – Все в порядке. Устал, не выспался. Все ОК. Не грузись.
– Тебе надо больше отдыхать. Ты много работаешь. Саш, я очень рада, что тебя взяли в журнал. Ты самый клевый системный администратор из всех, кто когда-либо у нас работал. Компьютеры стали совсем послушными.
– Спасибо. Стараюсь. Я люблю компьютеры.
– А что ты еще любишь?
«Не что, а кого! Марину! – застонало Сашино сердце. – Я люблю ее даже теперь, когда от меня осталась лишь оболочка. Которая по привычке пришла на работу. Ликвидировала часть нанесенного юзерами ущерба. А сейчас сидит в „Маке“ и делает вид, что болтает с Леркой. Я люблю Марину, так ее люблю, что мне трудно дышать, и в глазах слезы. Вчера вечером понял, что даже готов вернуться и трахнуть ее на пару с Зарицким. Только бы Марина была довольна. Я готов. Но разве это правильно? Люди должны жить как люди. Порнушка хороша на видаке или экране монитора. Зачем затаскивать грязь в реальную жизнь? В реальной жизни все должно быть по-другому. Семья, дети, любовь, стабильность. Марине ничего этого не нужно. Вчера вечером я понял: да я бы радовался, если бы она вышла замуж за Антона. Он по возрасту ей подходит. Мне-то на ее морщины наплевать. Я буду любить ее всегда. Любую. Только она, глупенькая, этого не понимает. Напрягается. Так пусть бы не волновалась рядом с Антоном. И мужик он, кажется, не самый плохой. Я бы радовался. Но ей это не нужно. В ней что-то нарушено, испорчено. Я пытался понять, с чем это связано. Марина говорила неохотно. Рассказывала, что не может привести ни одного примера счастливой взаимной любви. Упоминала какие-то трудности, разочарования, одиночество. Я не понял ничего, кроме одного: Марина сама от этого мучается. А я не могу сделать ее счастливой. Но я смогу. Я постараюсь. Очень постараюсь. Прекратить ее мучения. Ради нее. Моей любимой. И будь что будет. Я сойду с ума, когда ее потеряю. Мне все равно, что меня ждет. Тюрьма, психушка – без разницы. Моя любимая перестанет пачкаться в грязи. Не будет страдать. Все остальное – не важно…»
– Саш, я спрашивала, что ты любишь…
– Лера, я люблю, – «Марину!!!», – опять закровило сердце, но Саша попытался разлепить губы и сказать что-нибудь более приличествующее случаю. – Я люблю… Ассемблер.[22] Он считается простым. Может, даже примитивным. Но дает большие возможности.
– А мы в школе только бейсик и паскаль учили. Ой, слушай, какую я статью сегодня в газете прочитала. Тебе, может, интересно будет. В Москве появился маньяк. Он убивает женщин, которые размещают объявления на сайтах знакомств. Прикинь, какой облом, да? Идешь потусить, а тебя убивают. Он женщин просто на кусочки изрезает.
Саша поежился. С чего Лера взяла, что ему любопытна данная тема? Да он в жизни никогда криминалом не интересовался! Неужели на лице все написано? Прямо вот так и видно, что именно он обдумывает?
Лера мягко коснулась его руки и виновато улыбнулась.
– Просто он пользуется Интернетом. Я думала, что тебе это интересно. Я сильно волнуюсь. Мне хочется говорить о том, что тебе интересно. И я очень боюсь, что мы так и не станем ближе. Ты знаешь, что нравишься мне.
– Ты мне тоже очень нравишься.
В конце концов от него не убудет. Пусть девочка на что-то надеется. Надежда лучше отчаяния. Если бы только у него была надежда!
Но вот именно надежды в сердце Саши Сулимского больше не было. Страх, отчаяние и решимость просто разрывали его на части. А еще очень хотелось все запомнить. Маросейку, комья мокрого снега, всхлипывающего под ботинками, разрумянившуюся от счастья Леру.
Возле двери Марининого кабинета Саша простоял минут пятнадцать. Рядом курилка, невкусно пахнет, все время кто-то что-то спрашивает. Не важно. За этой дверью все началось. Там было его счастье. Или даже их счастье. За другой дверью все закончится. Так надо. Он все решил.
При всем ответственном отношении к работе Саша никогда раньше столько времени не уделял сети. Проверил работу всех машин, полечил вирусы, починил ноутбук шефа, до которого вечно руки не доходили, а Виктор Сергеевич особо не торопил, так как ноутом почти не пользовался.
Пусть всем юзерам, всем ламерам самого лучшего журнала, который он никогда не читал, но все равно теперь верит – самого лучшего, пусть всем им будет хорошо. И пусть компьютеры работают долго-долго. До прихода нового сисадмина.
Он ушел из редакции позже всех. Даже после верстальщиков, которые, дождавшись, когда в кабинете Лукашова погаснет свет, беззастенчиво эксплуатировали редакционные машины для изготовления «левых» заказов. И Танечка свела дебет с кредитом и уехала домой. И Лера, истомившись делать вид, что работает, упорхнула…
Как страшно убивать ту, на которую хочется молиться. Он постарается сделать это быстро. Марине не будет больно. Ни теперь, ни потом.
Саша сдал редакцию на сигнализацию, оставил ключ у вахтера и пошел к метро.
Девушка в супермаркете, пробивавшая его покупку – острый нож со стальным лезвием, – посмотрела Саше в глаза и вздрогнула. Волны ее страха были почти осязаемыми, и у Саши невольно появилась мысль: «Наверное, лучше все отложить. Со мной что-то не в порядке. Даже продавщица все поняла и испугалась. Может не получиться…»
Он вышел из супермаркета, проехал пару станций по направлению к своему дому, потом выскочил из вагона и вновь поехал на «Смоленскую». Нельзя позволять себе трусить. Ради Марины…
