Фридрих Незнанский - Ящик Пандоры
Он постарался изъять иронию из своего голоса.
— Я тебе очень сочувствую, но никаких советов давать не собираюсь.
— Подожди! Не заводи машину — дай мне успокоиться!
Она достала сигарету, жадно затянулась. Турецкий видел, что Валерия не на шутку была взволнована, если только это не было фарсом. Нет, у Валерии не могло быть никаких причин устраивать представление. Разве только в надежде на новое сближение: пожалей, приласкай, вспомни, вспомни... Но ведь они же случайно встретились. Но он все-таки вспоминал, гнал от себя эти воспоминания и — вспоминал. Валерия что-то тихо говорила, а он увидел ее на балконе гостиницы в Адлере, и внизу шумело море. Она стояла в. этой самой красной с черным комбинации и отстегивала от чулок кружевные резинки. Он повлек ее в комнату, но она сказала — нет, не надо, здесь, пусть там на пляже все видят, она повернулась к нему спиной, облокотилась на перила... Он вспоминал — ночной полет куда-то на юг, она положила голову ему на колени, пусть думают, что она спит, но уж он-то знал, что им обоим было не до сна-
Валерия всё о чем-то говорила, но он соображал с трудом — о чем, ему невыносимо хотелось сейчас нагнуть ее голову себя в колени, и — как тогда, в самолете... Но он заставил себя вслушаться.
— ...Вот я сижу и смотрю в телик -все вечера, у нас антенна такая — всю Европу принимает. Только я ничего не понимаю, приходится догадываться. Такие интересные фильмы... Один мужик убивал проституток*, потому что его мать была проститутка и у него такой комплекс возник, еще в детстве. А еще, как два друга убивали всех полицейских подряд, у них тоже комплексы были — у одного полицейский застрелил брата по ошибке, а у другого жену, нечаянно. Ты видел эти фильмы?
— Про полицейских видел.
— Да?! Правда видел? Расскажи мне его!
— Так что рассказывать? Ты уже весь сюжет изложила.
— Так это только в общих чертах! Вот помнишь, они разговаривают по телефону друг с другом, что они говорят?
— Лера! Я не помню так подробно.
— У тебя прекрасная память, я знаю. Помнишь, этот пожилой, звонит из телефонной будки возле кладбища машин Джеймсу, молодому, его Берт Рейнолдс играет...
— Наоборот, это Джеймс звонит.
— Вот видишь, а говоришь — не помнишь. И о чем они говорили?
Наверно и вправду что-то случилось в жизни Валерии, если ее стала интересовать такая ерунда.
Он уставился на панель приборов и отрубил:
— Они разрабатывали план очередного убийства. Кажется, начальника полиции.
— Это я поняла, Саша! Конкретно, что они сказали?
Турецкий разозлился и почти прокричал Валерии в ухо:
— Джеймс сказал: «С ним так просто не справиться. Нужна винтовка с дальним прицелом. С ним надо поступить так, как Освальд поступил с Кеннеди. Я его укокошу с крыши, когда он будет выходить из здания». Питер ему возражает: «Ты же справился с таким-то»,— я не помню, с кем,— «ты же справился с таким-то ударом кулака». А тот: «С этим не получится. У меня с ним нет точек соприкосновения один на один. Он слишком большая шишка. Был бы человек- рангом поменьше, я бы с ним справился». Или что-то в этом роде.
— Ты меня оглушил. И чего они решили?
— Питер пообещал достать винтовку. Нет, он сказал, что надо пойти к китайцу, то есть, чтобы Джеймс пошел к китайцу, у того есть такие винтовки.
— А что Джеймс ответил?
— Он сказал: «Окей, надо спешить, пока он не разнюхал о...— Турецкий не сразу вспомнил имя.— О Николсе. Иначе все следы приведут ко мне. Не позже чем завтра я его уберу»... Я не понимаю, Лера, зачем тебе это надо так подробно, для сюжета этот разговор, не имел никакого значения... Погоди, погоди, ведь этот фильм показывали по первой программе совсем недавно. Зачем тебе надо было его смотреть на иностранном языке?
— Не хватало еще, чтобы я наше засраное телевидение смотрела...
Валерия задумалась на секунду, потом сказала, вздохнув:
— Вот если бы моего Мухомора кто-нибудь под прицел взял. Не только в кино такое случается. Убил же Освальд президента Америки.
Турецкий засмеялся:
— Наши доморощенные рэкетиры ничем не отличаются от американских. Просто действуют в других условиях. Наши долгопрудненские или люберецкие гаврики вполне на это способны: насмотрелись сюжетов по видику и давай их прокручивать. Так что у тебя есть шансы. Что им стоит заманить в ловушку Зимарина? Едет он на дачу, а у переезда его уже ждут. Выходят из машины двое «наших» с Калашниковыми, направляют дула на Зимарина. Очередь. И место прокурора столицы вакантно.
— И кто же заполнит эту вакансию? Меркулов?
— Меркулов! Меркулов слишком честный. Амелин, конечно. Или другой такой же чурбан. Вот видишь, я все-таки попался на твою удочку!
Она посмотрела на изящные часики, украшенные разноцветными камушками, усмехнулась:
— Наше время истекло, Саша?
— Давно.
— Это ты в переносном смысле?
— Ив переносном тоже. Прости, Лера. Тебя проводить до машины?
Валерия засмеялась:
— Если это все, что ты мне можешь предложить... Нет, не надо. Я, впрочем, опаздываю на деловую встречу. Сашуля! Ты сейчас в прокуратуру, на Новокузнецкую?
— В общем — да...
— Тогда я попрошу тебя о совсем невинном и несложном одолжении, тебе это как раз по дороге.
Она вынула из пластиковой сумки блок американских сигарет, переложила его в сумку поменьше.
— Отвези, пожалуйста, блок Ключику, на Пятниц- кую. Я обещала. Это тебе по пути. Он загибается без курева. Вот адрес.
Не то чтобы ему было уж так жалко Ключика, в миру Артема Ключанского их общего приятеля, в прошлом знаменитого следователя, а сейчас загибающегося без курева не менее знаменитого удачливого фирмача, известного тем, что в прошлом году он официально заплатил миллион рублей партвзносов, просто он настолько неловко чувствовал себя на протяжении всего свидания с Валерией, что был рад любой причине прервать его.
25
— Ирка! Получай «Столичные»! Целый блок!
Он крикнул весело, немножко слишком весело — старался перекричать неприятный осадок, оставшийся от встречи с Валерией Зимариной. И в следующий момент увидел совсем не Ирину, а Шуру Романову, и в этот же следующий момент понял, что произошло действительно что-то страшное: так изменилось лицо начальницы МУРа. И не только лицо, весь ее облик принял другие очертания, даже погоны на измятом полковничьем кителе пожухли. Он застыл в дверном проеме и автоматически продолжал постукивать блоком сигарет о ладонь. Но Шура уже говорила, говорила быстро, почти скороговоркой, постоянно взглядывая на часы. Он слушал ее, он не верил своим ушам, да разве такое бывает, разве можно убить Анну, украсть Кешу, этого не может быть, он, следователь, для кого убийство, любое другое преступление должны были стать профессиональной рутиной, не мог поверить, что такое могло произойти с Аней, Кешей, Никой. От мысли о Нике от неосознанной вины перед ней, ему захотелось тут же, прямо от двери, разбежаться и, пробив стекло, броситься в окно, вниз, на асфальт и остаться там лежать раздавленным, навсегда.
Он не заметил, как подошла Ирина и взяла из его рук сигареты.
— ...Я всю Петровку подняла, Александр,— продолжала свой рассказ Романова.— Беда, что этот капитан в отставке, Мартынчик, не может.дать словесный портрет бабы, которую он видел с Никиным сынишкой. Твердит, что она похожа на портрет, который висит у него в каюте в городе Бердянске. Славина в больнице, у неё несколько царапин, ничего страшного, но она ополоумела от горя, соображает туго. Ты к ней не езди — пока не езди, с ней там мои мальчики, охраняют. Врачи к ней никого не пускают, но я уговорила их дать разрешение — приставила к ней одну толковую оперативницу, она Нику старается успокоить и заодно информацию по кусочкам вытягивает. Я тебе копии всего материала оставлю. Ты приходи в себя, поедем раскалывать Гончаренко. Я ему симуляцию из башки быстро выбью. Комитетчики разыскивают Бобовского, тот из больницы «исчез» в неизвестном направлении.
Шура встала с дивана, оправила китель.
— Ириша, дай ему выпить, если есть чего.
— Не надо мне ничего,— срывающимся голосом сказал Турецкий.
Он подошел к столу, взял сигарету, закурил и тут же взял вторую. Он не знал, что с ней делать и тупо смотрел на свои трясущиеся пальцы.
Шура взяла сигарету из его рук, засунула обратно в пачку.
— Время, время, Александр. Я сейчас забегу на пару минут домой пообедать, потом заеду на Петровку, возьму для тебя бумагу на посещение Гончаренко, а ты, если выпить не хочешь, то хоть поешь чего и давай дуй прямо к Ганнушкину, жди меня там,— на ходу проговорила Шура.
Он есть не стал, выпил горячего чаю и сменил тяжелые ботинки на кеды. Ирина безмолвно следила за каждым его движением.
— Если с Кешей что-нибудь случится, я не знаю, как жить дальше. Я должен найти его и привести к Нике. Ира, Ириша, ведь это я отправил их к Анне, если бы не отправил, может и не было этого...
![Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]](/uploads/posts/books/37716/37716.jpg)
