Лариса Соболева - Первая, вторая. третья
— И Роди заходил к вам?
— Не он, какой‑то тип приходил, я поняла, что он от Роди, спрашивал, что мне известно о Лизе Татарских. Я разыграла психованную, мол, достали меня этой куклой. На самом деле Филипп с Лизой решили сбежать из города до возвращения ее отца из‑за границы, а Роди с его бандой накануне уехали, то есть выдалось благоприятное время. Решение принято было прямо на тусовке, они поехали к Лизе домой за вещами, по пути заскочили ко мне с просьбой. В том случае, если их начнут активно искать, я должна была говорить… то, что говорила милиции. Вот и все.
— Так… — задумался Стриж.
— Поможет моя информация вашему жениху и его невесте?
— Пока не знаю, подумать надо. Рената, а Лиза звонила вам?
— Нет. Она, кстати, предупредила, что звонить не будет, Роди боялась.
— Да‑да… да… Местонахождение телефона сейчас определяется просто. Значит, Лиза и Филипп живы.
— Я надеюсь, — рассмеялась девушка. — Они спрятались, потому что Роди на все способен. Лиза надеялась на отца, и как только он приедет, ребята сразу объявятся.
— Насколько я помню числа, прошло уже четыре месяца, а Лиза и Филипп…
— Значит, отец задержался по делам, он ведь у нее фигура. Африканскими алмазами занимается, еще чего‑то там из Черного континента качает, по всему миру мотается. Думаю, ей с Филиппом хорошо, а месяц‑два не играют роли. Так что успокойтесь по поводу парочки, с ними порядок, потому что ни одна живая душа не знала, включая меня, куда они поехали.
— Спасибо, Рената. Вы хорошая подруга.
— Я разве подруга? Я уши, которые умеют слушать и не выдают чужих секретов… — Девушка вздохнула: — Выдала. Вам. Лиза приедет, повинюсь перед ней.
Стриж сидел весь в себе, Рената была ему уже неинтересна.
Накрапывающий дождик не разогнал людей с террасы, Всеволоду Федоровичу хотелось послушать шуршание листьев, ведь при современных ритмах и насыщенной деловой жизни слишком мало удается посидеть в безмятежности, ощущая покой. Но что примечательно — никто не ушел. Приносили чай и кофе несколько раз, разговаривали на разные темы, в общем, не скучали. Около полуночи Всеволод Федорович потребовал, чтоб дочь проводила его, Родион не посмел отказать, а у самого глаза побелели. Последнее время он только и делал, что скалился — улыбкой эту мимическую гримасу назовешь только с большой натяжкой. С этой натяжкой Роди подошел к Светлане, обнял ее (о, чего ей стоило не оттолкнуть старшего урядника из семейства гадов) и злобно прошептал:
— Я знаю о каждом твоем шаге, помни об этом. — Отстранившись, сказал громко и другим тоном: — Когда ты придешь, я, наверное, буду спать, чертовски устал. Спокойной ночи, дорогая.
«Да чтоб ты заснул и никогда не проснулся, — мысленно послала она ему ответную «любезность». — Думаешь, я не сообразила, что ты, сволочь, подглядываешь за мной?» Светлана не выносила даже его запах, сквозь парфюм чуяла гнилостное амбре настоящего Роди, в ее представлении так должна смердеть смерть — та самая, с косой и в черном балахоне. Но он же еще и в щеку ее чмокнул! Поэтому не хватило выдержки дождаться, когда Родион отойдет, Светлана отпрянула от него, украдкой вытерла щеку концом шали, отвернув лицо и… встретилась взглядом с Эндрю. У господина психоаналитика ни один мускул на лице не дрогнул, как обычно говорят в подобных случаях, да и смотрел он как будто сквозь Светлану. Не видел ее реакции на чмоканье?! Наверное, Эндрю ничего не смыслит в психологии, иначе что‑то да проявилось бы на лице, ну, хотя бы глаза поменяли выражение, не может же человек оставаться невозмутимым ежесекундно. Девушка рассеянно потерла ладони друг о друга, в нее снова вселились неуверенность, отчаяние и страх.
— Лизонька, — обнял ее Всеволод Федорович, — ты грустишь? Понимаю, потерять возможность общения очень тяжело, но я не думаю, что это непоправимо. Идем, посидишь со мной немного.
Он не выпустил ее плеч, шел медленно, разговаривая с Эндрю, Виталий чуть отставал от них:
— Мне не нравится ее настроение, она подавлена, ты не находишь?
— Нахожу, что подавленность не из‑за потери голоса, — сказал Эндрю. — Что‑то гнетет вашу дочь.
— Она же была на грани жизни и смерти, зять признался перед моим прилетом.
— Возможно, это так, а может быть, и по‑другому. Сейчас мне уже кажется, вы наметили правильную тактику, не заставляя ее откровенничать с вами и отвечать на ваши вопросы. Давайте наберемся терпения и понаблюдаем.
— Я ценю тебя, ты прекрасно работал с моими людьми, потому привез сюда, чтоб помог нам с дочерью сблизиться, а также разобрался в их отношениях с мужем, насколько он честен и порядочен.
— К сожалению, я не знаю вашего языка и свойственных ему интонаций, а интонации проявляют в людях особенности, характер, темперамент.
— Тебе предоставлена редкая возможность сделать выводы на основе наблюдений за поведенческой линией и… как там у вас… анализа. Полагаю, это пригодится тебе для научных работ, а защиту я обеспечу на самом высоком уровне. У меня должны работать лучшие. Лучшие.
— Ну, раз вы возлагаете на меня столько надежд, постараюсь оправдать их. Думаю, мне удастся кое‑что понять. Есть еще и невербальный язык, язык экспрессии.
— Я же в ваших терминах ничего не понимаю.
— Но вы схватываете на лету. Язык экспрессии — это внешнее выражение внутреннего состояния. Пантомима, мимика — выражение лица, а также взгляды, улыбки, жесты — многое могут рассказать. Помимо этого, во внимание берутся добавки к речи — покашливание, паузы, кряхтение. К примеру, когда человек задумался, он вдруг кашлянул, затем идет пауза. Или когда говорит, а в его речи появляются «э‑э», «м‑м» — межречевая пауза затягивается, но по этим признакам можно считывать информацию.
— Прекрасно. И что же ты прочитал, Эндрю?
— Многое бросилось в глаза, а это повод к размышлениям…
В кресле перед монитором сидел Тарас, за его спиной стояли Родион, Марат и Гена, Жорик спал после смены, он дежурил здесь в течение дня. Они наблюдали за неторопливым шествием по коридору, Светлана вела себя как надо, но…
— О чем они базарят? — вырвалось у недоверчивого Марата.
— Не видно, что ли? — зевнув, сказал Тарас. — Междусобойчик. Мирный.
— Я б не отпускал эту тварь с ним, — буркнул Марат.
— А что я мог сделать? — занервничал Родион. — Несколько раз говорил, что у нее режим, пора спать, тесть не пускал, да и она… не хотела уходить. Не тащить же гадюку силой?
— Этот вираж мы не просчитали, — сокрушался Марат.
— А вдруг папа решит посидеть с дочкой в своей комнате? — подал голос Гена. — Она ж найдет способ заложить нас.
— Надеюсь, мы пуганули ее крепко, — процедил Марат.
— Ага, надейся, надейся, — пессимистично хмыкнул Гена. — Она еще та стерва. Не люблю умных баб.
— Они тебя тоже не любят, — вскользь подколол его Марат.
Гена не обиделся, его внимание, как и всех прочих, привлекло действие в коридоре: гости заходили к Всеволоду Федоровичу. Тарас указал рукой на монитор, словно за его спиной стояли слегка слеповатые мужчины:
— Вот вам, пожалуйста, приглашает. Всех. Твое общество, Роди, надоело папе. Я переключаю на комнату?
Мрачный Родион ни слова не сказал, вперившись в экран и соединив брови, он словно окаменел, вместо него Марат толкнул Тараса в спину:
— Мог бы не спрашивать. Ну! Переключай!
В просторной комнате мужчины и Светлана расположились на креслах и диване, Всеволод Федорович достал из дорожной сумки бутылку, а из шкафа бокалы.
— Тарас, — произнес через силу Родион, — разбуди Жору.
— Зачем? — поднял тот голову, но не зад.
— Если она продаст нас, будем всех валить. Не хотелось бы… Буди. И приготовьте стволы.
Всеволод Федорович разлил по бокалам виски, сел рядом со Светланой и обнял девушку за плечи, ей бокала не досталось.
— Лиза, извини, — сказал по‑русски, — я должен дать задания на завтрашний день, что касается и Эндрю, это чисто деловой разговор, и тебе он неинтересен.
Светлана погладила его по груди, давая понять, что не возражает против ведения разговоров при ней на непонятном языке. Мужчины подняли бокалы, приложили их ко рту, не по‑нашему пьют, наши сразу одним глотком… там и пить‑то нечего.
— Ну‑с, Эндрю, что скажешь? — не терпелось отцу услышать про подводные течения в семье дочери.
— Вы уверены, она не знает английского? — задал встречный вопрос он, притом на Светлану не смотрел, исключительно в бокал.
Она озадачилась: на основании чего он заподозрил ее? Впрочем, чем больше господин психоаналитик увидит неправды, тем быстрее наступит развязка, лишь бы старший урядник оставался в неведении. Кстати, Светлана тоже кое‑что заметила: в разговорах на английском все трое ни разу не упомянули имен.
