Юлия Латынина - Стальной король
— Согласен, — сказал Премьер.
— И ты снимаешь их до четвертого числа. В противном случае, как ты понимаешь, «Стилвейл» будет значительно дешевле бумаги, на которой напечатана его лицензия.
— По рукам, — отозвался бандит.
Премьер вылез из машины. Та помигала левым поворотником и плавно отчалила от тротуара. Следом за ней, как гончая за медведем, отвалила «БМВ». Было странно видеть джип Извольского, еле ползущий по улице Ахтарска. Меньше ста километров в час Извольский никогда и нигде не ездил.
Трехэтажный дом Вячеслава Извольского располагался за двадцать километров от Ахтарска на берегу чистой песчаной реки. Десять лет назад в этом месте был реликтовый парк, и местные гринписовцы до сих пор не могли забыть директору устройства в этом месте вип-поселка. Но по мысли Извольского, его дом замечательно смотрелся на взгорке, окруженном телекамерами и реликтовыми пихтами.
Широкую асфальтированную дорогу к поселку тоже выстроил комбинат, а деньги, которые на это пошли, Извольский сумел списать как налоги в дорожный фонд.
Сначала Извольский хотел построить на взгорке церковь, но потом передумал и построил особняк для себя. А особняк для Бога выстроили у съезда с Челябинского шоссе, и хотя купола церкви возвышались на пятьдесят метров, дом Извольского из-за взгорка был самый высокий в поселке.
Вернувшись домой, Вячеслав Извольский вызвал к себе директора по финансам. Это было нетрудно — дома их стояли рядом.
Директору по финансам было пятьдесят лет, он был сколь безынициативен, столь и исполнителен, и вдобавок предан Извольскому как тот самый пудель, которого он посоветовал завести предыдущему директору.
— Миша, — спросил Извольский, — у нас контракты со «Стилвейл» до какого месяца подписаны?
— До октября.
— Отлично. Знаешь что — зарегистрируй еще одну фирму.
— Где?
— Да где угодно. Давай в Ирландии.
— А что будет со «Стилвейл»? Извольский развел руками.
— Просто предосторожность, нелишняя в смутные времена. Кстати, какой уставной капитал «Стилвейл»?
— Двадцать долларов США.
Извольский осклабился про себя. Господин Премьер не захотел гасить забастовщиков за двести тысяч долларов. Посмотрим, что он скажет, когда подойдет октябрь, кончатся контракты со «Стилвейл», и комбинат примется сливать мета л л через другой оффшор. Господин Премьер обнаружит, что отказался от двухсот тысяч долларов в пользу двадцати. Роскошный бизнес. Это отучит бандитов соревноваться умом с директорами. Их место у параши.
Утром следующего дня машина Черяги остановилась на улице Белой. Барак, где жил Николай Черяковский, подельщик Вадима, все так же тянулся подобно гигантской гусенице, и женщина в тренировочном костюме все так же трудилась на грядке с кабачками.
— Николай вернулся? — спросил Черяга.
Женщина обернулась. Она и вчера-то не показалась Денису красавицей, а сегодня она и вовсе выглядела, как царевна-лягушка. До своего превращения в царевну.
— Нету Николая, — сказала она.
Голос ее был как у замороженного палтуса, и Черяга как-то сразу понял, что речь идет не о том, что Коли нет дома, а об отсутствии куда более фундаментальном и необратимом.
— А что с ним? — спросил Черяга.
— Ты что, не знаешь, вчера в Извольского стреляли?
— Ну.
— Ну и! Одного взяли, а другой Коля был!
Краем глаза Черяга увидел, как заворачивает за угол красивая белая иномарка. Кто сидел в иномарке, было не видно, но можно было поручиться, что это были люди Негатива. В разоренном углем городе просто не было других иномарок, кроме бандитских. Если уж говорить начистоту, в нем вообще почти не было машин.
Черяге не очень-то хотелось встречаться с подельниками своего брата. Он кивнул, сел в машину и отвалил от тротуара как раз тогда, когда беленькая иномарка остановилась посреди улицы.
Генеральный директор Ахтарского меткомбината Вячеслав Извольский принимал в своем кабинете начальника ахтарского УВД — Александра Могутуева, — красивого, добродушного тувинца с черными проницательными глазами, от которых веером разбегались ранние морщинки.
— Сегодня я выступал перед рабочими комбината, — сказал Извольский.
Могутуев кивнул. Выступление транслировалось по местному радио в прямом эфире, и Могутуеву уже звонили из области по поводу этого выступления и того, что началось потом.
— Рабочие, — продолжал Извольский, — вполне представляют себе, чем обернутся нынешние убытки комбината. Они приняли решение завтра выехать к месту пикета. Комбинат обеспечивает их автобусами. Вы должны обеспечить их охраной.
Начальник УВД медленно покачал головой.
— Я не могу этого сделать, Вячеслав Аркадьевич, — сказал он.
Холодные голубые глаза Извольского смотрели прямо сквозь мента.
— Что?!
— Вы… вы призываете людей к кровопролитию! Это будет бойня.
— Бойня будет в этом городе, — сказал Извольский, — когда станут домны и десять тысяч человек окажутся на улице.
Могутуев покачал головой.
— Извините, Вячеслав Аркадьевич. Чернореченская милиция не допустит ваши автобусы в город.
— Поэтому мне и нужен ты, в качестве сопровождения.
— Мне уже звонили из области по поводу вашей затеи. Предлагали усилить чернореченский ОМОН.
— Вот как? — поднял брови Извольский. — Я так правильно понимаю, что у нас в пикетах стоят не все, а избранные? Что шахтерам можно требовать от правительства денег, которые они не заработали, а металлургам нельзя требовать от шахтеров заработать то, что нам причитается?
— У нас шахтерская область, Вячеслав Аркадьевич, — объяснил Могутуев. — А вашим рабочим и так все завидуют. Говорят, что на комбинате по тысяче баксов можно получить.
— Так ты обеспечишь движение колонны до Чернореченска?
— Нет, — ответил начальник УВД.
— В таком случае можешь писать рапорт об отставке, — сказал Извольский.
— Вы не мой начальник!
— Ты напиши своему начальнику, козел вонючий, — процедил директор, — а я уж постараюсь, чтобы он его подписал.
Мэра Чернореченска застрелили днем. Киллер поджидал его в кафе напротив служебного крыльца мэрии. Крыльцо располагалось в узеньком переулочке, выходящем на главную улицу города.
Курочкин покинул свой кабинет около трех часов дня и пешком пошел в кафе, где с некоторых пор обедал регулярно и, разумеется, бесплатно.
Первый выстрел сразил охранника Черноре-ченского мэра. Второй был не так точен — Курочкин бросился бежать, и пуля угодила ему в ляжку. Курочкин упал на колени и быстро-быстро пополз к концу переулка. Следующий выстрел угодил в живот, но Курочкин уже выполз на улицу Ленина и там повалился у закрытого ларька. Киллер неспешно прошел мимо своей жертвы и на мгновенье нагнулся, но контрольного выстрела делать не стал: видимо, клиент показался ему уже дохлым. Спустя некоторое время Курочкин очнулся и некоторое время громко стонал, и трое ребят, проходивших мимо него, заметили: — Во мужик нажрался!
Потом Курочкин перестал стонать, и когда наконец кто-то заметил, что из-под обкурившегося мужичка тянется темная дорожка, из мэра уже вытекло больше двух литров крови.
Курочкин умер спустя два часа на операционном столе, не приходя в сознание.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВЫСОКИЕ ГОСТИ
В пять часов вечера в город приехал вице-премьер Володарчук. Разноцветная колонна из «ауди» и джипов пролетела по городским улицам, аккуратно уставленным всеми, какие нашлись, гаишниками и ментами.
На привокзальной площади цепь из ментов и крепких ребят Негатива сдерживала толпу, рвущуюся посмотреть на живого вице-премьера.
Вице-премьер взбежал на импровизированную трибуну. Серый его плащ развевался за ним, как крылья. Толпа гудела реактивным истребителем.
— Зар-пла-ту! — закричала толпа. — Зар-пла-ту!
— Ребята! — закричал вице-премьер, — я только приехал…
Голос его совершенно терялся в толпе, и стоящий рядом с охранниками вице-премьера Негатив поспешно подал ему матюгальник.
— Ребята! — начал московский гость снова. — Я только что приехал и сразу к вам! От вас поеду на шахту, а потом будем разбираться, куда делись шахтерские деньги! Обещаю вам к вечеру приехать и все доложить!
Толпа что-то неразборчиво закричала.
— Что — переспросил вице-премьер, — какие спецслужбы?
— Мэр города умер час назад, — прошептал ему на ухо взволнованный помощник, — застрелили и, представляете, оттяпали палец.
— Мы отомстим за смерть наших ребят, — донеслось из рядов, — это кричал представитель независимого профсоюза.
Вице-премьер поднял руку:
— Во всем разберемся, — сказал он.
В толпе началось движение, и дюжие молодцы начали прокладывать в ней проход для высокопоставленных лиц: толпа напирала, из нее, как пузыри из булькающего супа, вылетали разрозненные крики, какой-то старичок прорвался вперед всех и закричал, что ему не дали квартиры. Московский гость, не слушая старичка, запрыгнул в машину, и та немедленно отъехала.
