Татьяна Полякова - Жаркое дыхание прошлого
– «Если он тебе нравится», – передразнила я. – Он мне нравится просто как человек.
– А я что говорю?
– С ума с тобой сойдешь… А ты чем был занят?
– Нашими бизнесменами. – Владан откинулся на спинку кресла и вдруг улыбнулся: – У тебя веснушки.
– Врешь.
– Если приглядеться, то заметны. – Я была совсем не прочь развить эту тему, но Владан на ней задерживаться не стал. – О Лужине отзываются весьма положительно. Приличный мужик, хороший семьянин, дочку обожает. Никаких темных пятен в биографии, все кристально чисто.
– Ага, – хмыкнула я.
– Примерно так и я подумал, памятуя о том, что случилось год назад. Бизнес начинал с нуля, пока не женился, дела шли средненько. Невеста оказалась с приданым. Лужин быстро пошел в гору. Но опять же, отзываются о нем с уважением и даже везение считают вполне заслуженным. Если говорить о впечатлении в целом, сомневаюсь, что он столкнул девчонку с балкона.
– И не стал бы рисковать, избавляясь от Ольги?
– Если все-таки соврал и Лиза погибла по его вине… Слишком много он мог потерять. Ясно, что Ольга не остановится, пойдет в прокуратуру, поднимет шум. Разумеется, его вину еще надо доказать, но…
– Отношения с женой наверняка будут испорчены, одной этой фотографии достаточно. А есть еще проект…
– И в нем задействован не только он. Цыпин, в отличие от Лужина, безупречным прошлым похвастаться не может.
– Интересно, – нахмурилась я.
– Еще как. Бизнес он начинал с двумя друзьями. Пять лет все идет гладко, а потом одного из компаньонов убивают. Еще через шесть лет Цыпин с компаньоном расходятся, вроде бы мирно. Но вскоре господин Борисов, тот самый компаньон, оказывается под следствием по обвинению в мошенничестве. Следствие тянется уже год, Борисов в СИЗО, и есть все основания полагать, что оттуда отправится на лесоповал.
– Ты думаешь, не обошлось без Цыпина?
– Как знать. Убийство господина Коваля, это третий компаньон, тоже наводит на размышления.
– И что теперь?
– Попытаюсь встретиться с Борисовым и поговорить. Вряд ли он испытывает добрые чувства к Цыпину, особенно если тот действительно помог ему в СИЗО оказаться. Вдруг да и захочет рассказать что-нибудь интересное.
– Но не об убийстве же Коваля?
– Не об убийстве. Дурак он, что ли, себе статьи прибавлять.
– А почему такой интерес к прошлому Цыпина? Ты подозреваешь, он мог действовать, не ставя в известность Лужина и Колосова?
– Человек так устроен, что, один раз переступив черту, охотно бродит туда-сюда. И если вдруг приспичит, бандитскими методами совсем не гнушается, начисто забывая, что он бизнесмен и полезный член общества.
– А о Егоре что-нибудь узнал? – спросила я.
– Узнал… – Договорить Владан не успел, отвлекся на звонок мобильного. Поздоровался, выслушал короткое сообщение и поинтересовался: – Это точно?
Кивнул, сказал «спасибо» и убрал мобильный. После чего уставился на меня, вот только видел ли, еще вопрос. Короче, мой шеф переваривал информацию, которая тут же стала мне вдвойне интересной.
– Не испытывай мое терпение, – попросила я.
– Не буду. Егор был в архиве, интересовался делом одиннадцатилетней давности: убийство семьи Гавриловых. Как ты помнишь, погибли четверо: сам Гаврилов, его жена, дочь и зять. Отгадай, как фамилия зятя?
Я нахмурилась и немного посидела истуканом.
– Ну? – поторопил Владан.
– Хочешь сказать…
– Хочу. По мужу фамилия дочки Гаврилова – Коваль. Я на всякий случай решил перепроверить, не однофамильцы ли, но теперь сомнений нет. Коваль – бывший компаньон Цыпина.
– Ничего себе! – пробормотала я, удивляясь превратностям судьбы. – Подожди, но как могло случиться, что Цыпин не оказался в числе подозреваемых?
– У него было алиби, и у Борисова тоже. Как ты понимаешь, это мало что значит. Бизнесмены сами в компаньонов не стреляют. В ходе следствия выяснилось, что Гаврилов скупал краденое, и на момент убийства у него могло быть золотишко на очень приличную сумму. К тому же кто-то пустил слух, что у Коваля и его компаньонов серьезные разногласия с Бадом, который спит и видит оттяпать кусок пирога. Что, в общем-то, в стиле моего бывшего друга. Но и эту версию отбросили, потому что слухи слухами, но их ничего не подтверждало. В результате всех устроила версия, что Гавриловых убил Шмыга с дружками.
– Тем более что Кириллов сбежал. Хотя на самом деле был уже мертв.
– А Шмыга погиб в изоляторе, так и не доказав своей правоты. Дело осталось нераскрытым.
– Когда убили Гавриловых?
– В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое августа.
Я кивнула:
– В эту ночь Ромео и Джульетта собирались бежать. Олег Кириллов ждал возлюбленную в доме напротив. И, безусловно, что-то видел. По-твоему, убийца Цыпин?
Владан пожал плечами:
– Пока это просто интересное совпадение: два дела вдруг пересеклись. Такое не часто бывает.
– Но зачем понадобилось убивать Егора? Он узнал только то, что было в деле. Никаких доказательств против Цыпина нет.
– Из архива Егор отправился к Бате, живет неподалеку дядя с таким прозвищем. Лет тридцать в общей сложности провел на Крайнем Севере. Ему уже давно за семьдесят перевалило, но уголовники его уважают. А у нас их здесь как грязи. Соседи видели: Егор от него выходил. Никто этому значения не придал, он ведь участковый.
– Но почему бы Егору… – начала я.
А Владан перебил:
– Потому что это не его участок. У Бати он был часа в четыре, а вечером его сбила машина.
– Тогда стоило избавиться и от Бати, – логично, как мне казалось, предположила я.
– Насторожить могли не ответы Бати, а вопросы участкового.
– А узнали об этих вопросах от того же старого уголовника?
Владан с усмешкой пожал плечами:
– Давай его навестим и спросим.
– Мне можно поехать с тобой? – удивилась я.
– Почему нет?
– Ну, такие типы обычно считают женщин людьми второго сорта. Он и говорить-то при мне не захочет.
– Я думаю, он быстро сообразит, что его хотение меня беспокоит меньше всего.
К Бате мы отправились пешком, решив размять ноги. Лично я преследовала еще одну цель: по дороге купить пирожных в кондитерской Ашота. Пока я выбирала пирожные, Владан ждал на улице, стоял неподалеку от двери, а я, наблюдая за ним в окно, с гордостью отметила: прохожие, а их было немало, с большим почтением с ним здоровались. Он охотно кивал, с некоторыми даже перекидывался несколькими фразами.
Из подворотни напротив вдруг появился парнишка. Подойдя к Владану, что-то торопливо зашептал ему на ухо, когда тот наклонился, а потом молниеносно исчез. Этот район продолжал удивлять особым жизненным укладом и своими неписаными законами, которые вынуждены были соблюдать все. Не скажу, что мне это нравилось, но я готова была согласиться, что по-другому здесь выжить просто невозможно.
Упаковав пирожные в коробку, хозяин кондитерской проводил меня до двери, распахнул ее передо мной и пожелал хорошего дня. Я прекрасно понимала, что подобной предупредительностью обязана своему боссу. Малая толика почтения, которую местные испытывали к нему, и мне перепадала.
– Купила двенадцать штук, – со вздохом кивнув на коробку, сообщила я.
– Ешь на здоровье.
– А калории?
– Забудь про них. От сладкого молочные зубы выпадают, так мама говорила, но это пройденный этап.
Я взяла Владана под руку, против чего он не возражал. Я шла, помахивая коробкой с пирожными, счастливая до глупости от одного лишь его присутствия рядом, мне хотелось в голос вопить от восторга. Пусть все видят и завидуют: не одна я по нему сохну, а повезло сегодня мне. В общем, смешные бабьи мысли, которые смешными вовсе не кажутся, если влюбишься до умопомрачения, а именно так обстояло дело со мной.
Владан, покосившись на меня, вдруг заявил:
– Сегодня мне головомойки не избежать.
– В каком смысле?
– В том, что мобильный Маринки, должно быть, раскалился…
– Тогда иди вперед и делай вид, что меня не знаешь.
– Я так и хотел, но после твоих слов уже не получится без ущерба для моего самолюбия.
– Я бы на ее месте поостереглась скандалы закатывать. Ты ей еще не муж… – я особо напирала на слово «еще», в надежде, что он ответит: никогда этого не будет или что-то менее решительное, но для моего сердца приятное.
Однако Владан только усмехнулся. Но чувствовать себя счастливой я не перестала.
Мы достигли сквера, где несколько бабулек устроили торговлю, разложив товары: кто на принесенных складных столах, кто на скамейке, а кто и прямо на земле, расстелив старое покрывало. Свернули в ближайший переулок и вскоре оказались на узкой улочке, которая даже по местным меркам выглядела на редкость убого. Одноэтажные деревянные дома, похожие на казармы, в них до революции жили работники мануфактуры. От самой мануфактуры остался лишь фундамент, заросший бурьяном. Деревянная обшивка домов в нескольких местах отвалилась, видны были бревна, почерневшие от времени, фундамент просел и потрескался. Но люди здесь все еще жили, о чем свидетельствовали занавески на окнах, а на веревке в одном из дворов висело детское белье. В этот двор мы и свернули.
