Лиана Мориарти - Тайна моего мужа
Эта бесконечная погоня за искуплением, которой он предавался все эти годы, казалась глупой, ребяческой, крайне бессмысленной и характерно непоследовательной.
– Я пригласила Рейчел Кроули на пиратскую вечеринку Полли, – добавила Сесилия и поразилась тому, какой невинной дурочкой была лишь несколько часов назад. – Сегодня вечером я подвозила ее домой. Я говорила с ней о Джейни. Мне казалось, я так хорошо…
Ее голос сорвался.
Джон Пол глубоко, судорожно вздохнул:
– Прости меня. Знаю, я уже не в первый раз это говорю. Я понимаю, что это бесполезно.
– Все хорошо, – отозвалась она и едва не рассмеялась над тем, настолько явной была эта ложь.
А потом они внезапно провалились в глубокий сон, будто накачались снотворным.
– Ты в порядке? – спросил Джон Пол теперь. – Ты хорошо себя чувствуешь?
До нее донеслось его несвежее утреннее дыхание. У нее самой пересохло во рту, голова гудела. Она чувствовала себя слабой и пристыженной, словно с похмелья, как будто они вдвоем устроили прошлой ночью отвратительный кутеж.
Сесилия прижала ко лбу два пальца и прикрыла глаза, не в состоянии больше на него смотреть. Шея ныла. Должно быть, она спала в неудобной позе.
– Как ты думаешь, ты все еще… – Он осекся и судорожно прокашлялся, а затем наконец продолжил шепотом: – Ты сможешь остаться со мной?
В его глазах отражался чистый, первобытный ужас.
Может ли один поступок навсегда определить, кто ты есть? Может ли одно злодеяние в подростковом возрасте списать двадцать лет брака, счастливого брака, и то, что двадцать лет он был хорошим мужем и отцом? Совершив убийство, ты становишься убийцей – вот как это работает для других. Для посторонних, для людей, о которых ты читаешь в газетах. В этом Сесилия была уверена, но применимы ли к Джону Полу правила других? И если да, то почему?
Послышался стремительный топоток по коридору, и внезапно в их постель влетело маленькое теплое тельце.
– Добр-утро, мам, – объявила Полли, беззаботно втиснувшись между ними.
Голову она пристроила на мамину подушку, и пряди ее иссиня-черных волос щекотали нос Сесилии.
– Привет, папочка.
Сесилия взглянула на младшую дочь так, будто никогда прежде не видела: безупречная кожа, разлет длинных ресниц, сверкающая синева глаз. Все в ней было совершенным и чистым.
Они с Джоном Полом встретились глазами, читая во взгляде друг друга отчетливое взаимопонимание. Вот почему.
– Привет, Полли, – ответили они хором.
Глава 21
Лиам произнес что-то, но Тесс не расслышала, выпустил ее руку и остановился прямо в школьных дверях. Поток родителей с детьми сменил русло, чтобы обогнуть внезапное препятствие на пути, обтекая их с боков. Тесс наклонилась к нему, и чей-то локоть врезался ей в затылок.
– В чем дело? – спросила она, потирая голову.
Она чувствовала себя задерганной и перегруженной впечатлениями. Провожать ребенка в школу здесь оказалось не легче, чем в Мельбурне: совершенно особый вид ада для человека вроде нее. Люди, повсюду люди.
– Я хочу домой, – сообщил Лиам куда-то в землю. – Хочу к папе.
– Что-что? – переспросила Тесс, хотя все расслышала, и попыталась взять его за руку. – Давай-ка сперва отойдем с дороги.
Она знала, что это неизбежно. Все проходило с подозрительной легкостью. И Лиам как будто отнесся к этой внезапной смене школ с необъяснимым оптимизмом. «Как он легко приспосабливается», – изумилась мама, но сама Тесс сочла, что это объясняется скорее неприятностями в прежней школе, чем искренней готовностью пойти в новую.
Лиам потянул ее за руку, так что ей пришлось нагнуться обратно к нему.
– Тебе, папе и Фелисити нужно перестать ссориться, – заявил он, приложив ладошку рупором к уху Тесс. Его дыхание было теплым и пахло зубной пастой. – Просто извинитесь друг перед другом. Скажите, что вы не хотели. И мы сможем вернуться домой.
Сердце Тесс замерло.
Боже, как она была глупа! Неужели она и впрямь верила, что ей удастся скрыть все от Лиама? Он всегда поражал ее тем, как много улавливал в происходящем вокруг.
– Бабушка может приехать и пожить с нами в Мельбурне, – предложил Лиам. – Мы и там будем присматривать за ней, пока ее нога не заживет.
Занятно. Этот вариант Тесс даже не приходил в голову, как будто жизнь в Мельбурне и в Сиднее происходит в каких-то разных пластах реальности.
– В аэропорту есть коляски, – торжественно объявил Лиам.
И тут же край рюкзачка какой-то девочки мазнул его по лицу, задев угол глаза. Он скривился, и слезы хлынули из чудных золотистых глаз.
– Солнышко, – беспомощно произнесла Тесс, сама едва удерживаясь от слез. – Послушай. Тебе вовсе не обязательно идти в школу. Это была безумная мысль…
– Лиам, с добрым утром! Я как раз гадала, успел ли ты прийти!
Это была та чудаковатая дама, директор школы. Она присела на корточки рядом с Лиамом легко, как ребенок. Должно быть, занимается йогой, решила Тесс. Мальчик примерно одних лет с Лиамом, проходя мимо, ласково погладил ее по седой кудрявой голове, как будто она была школьной собакой, а не директором:
– Привет, мисс Эпплби!
– Доброе утро, Гаррисон! – Труди помахала рукой, и ее шаль соскользнула с плеч.
– Простите, – начала было Тесс. – Мы устроили тут пробку…
Но Труди лишь чуть улыбнулась в ее сторону, одной рукой поправила шаль и вернула все свое внимание Лиаму:
– Знаешь, что мы с твоей учительницей, миссис Джефферс, сделали вчера вечером?
Лиам пожал плечами и небрежно утер слезы.
– Мы перенесли твой класс на другую планету, – сверкнула она глазами. – Наша охота за пасхальными яйцами пройдет в открытом космосе.
Лиам шмыгнул носом и принял донельзя циничный вид.
– Как? – спросил он. – Как вы это сделали?
– Пойдем, и сам увидишь, – предложила Труди, встала и взяла Лиама за руку. – Скажи «пока» своей маме. Вечером ты сможешь рассказать ей, сколько яиц нашел в космосе.
– Ну ладно. – Тесс поцеловала его макушку. – Хорошо там повеселись и не забудь, что я…
– Разумеется, есть и космический корабль, – продолжала Труди, уводя его прочь. – Угадай, кто на нем полетит?
Тесс еще увидела, как Лиам поднял взгляд на директора школы и его лицо внезапно озарила опасливая надежда. А затем мальчика поглотила толпа синих с белым клетчатых школьных костюмов.
Она повернулась и направилась обратно на улицу. Ее охватило странное чувство неприкаянности, как и всякий раз, когда она оставляла Лиама на чьем-то попечении, словно гравитация вдруг исчезла. Что ей теперь делать с собой? И что она скажет ему сегодня после школы? Она не могла солгать, будто ничего не происходит, но как же сказать правду?
«Папа и Фелисити любят друг друга. Предполагалось, что папа должен любить меня сильнее. Так что я на них сержусь. И мне очень обидно».
Считается, что всегда нужно говорить правду.
Тесс ввязалась во все это, не подумав. Она притворилась перед собой, будто все делает ради Лиама. Она выдернула своего ребенка из его дома, школы и жизни, потому что, по правде сказать, ей самой захотелось так поступить. Хотелось оказаться как можно дальше от Уилла и Фелисити, и вот теперь счастье Лиама зависит от экстравагантной кудрявой дамы по имени Труди Эпплби.
Возможно, ей следовало бы заниматься с ним дома самой, пока все не утрясется. С большей частью программы она справилась бы. С английским, с географией. Это даже могло бы оказаться забавным! Но вот математика – ее погибель. Пока они учились в школе, Фелисити не давала Тесс завалить математику, а теперь взяла на буксир и Лиама. Как раз на днях Фелисити заметила, что даже предвкушает новую встречу с квадратными уравнениями, когда Лиам окажется в старших классах, а Тесс с Уиллом переглянулись, содрогнулись и расхохотались. Фелисити с Уиллом вели себя так обычно! Все это время. Пряча за спиной свой маленький секрет.
Она шла по улице вдоль здания школы, возвращаясь к маминому дому, когда ее окликнули из-за спины:
– Доброе утро, Тесс.
Как выяснилось, Сесилия Фицпатрик шла куда-то в том же направлении. В руке у нее болтались ключи от машины. В ее походке чувствовалось нечто странное, как будто она вдруг начала хромать.
Тесс глубоко вздохнула, собираясь с духом.
– Доброе утро! – откликнулась она.
– В первый раз отвели Лиама в новую школу? – уточнила Сесилия.
На ней были солнцезащитные очки, избавившие Тесс от пугающего зрительного контакта. Голос звучал так, будто Сесилия вот-вот сляжет с простудой.
– И как он, в порядке? Это всегда бывает непросто.
– О, ну, не совсем, но Труди…
Тесс обратила внимание на ноги Сесилии и осеклась. На той была обувь от разных пар: на одной ноге – черная балетка, на второй – золотистая босоножка с каблуком. Неудивительно, что у нее была странная походка. Тесс отвела взгляд и вспомнила, что не закончила фразу.
– Но Труди чудесно с ним управилась.
