Марина Зосимкина - Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегаполиса»
Если бы не эта подстава с травленой солью. Живьем бы гниду закопал,
но нельзя! Мы же теперь законопослушные. Главное, пользы никакой тот
чмошник не поимел, только чистая радость оттого, что так хозяину нагадил.
Быдло, блин.
Маме ничего не говорил, чтобы не испугалась раньше времени. Собрался
и поехал в Москву. Сказал, что искать партнеров. Она поверила. Только перед
этим ему нужно было кое-что прояснить, и он прояснил. Ларку-сучку подстерег,
когда она вечером одна шла по пустырю. Навалился тушей, вытащил опасную
бритву из кармана, сунул ей в хайло и пригрозил расписарить. Ведь есть за что,
правда, лапа? И не вздумай своему менту стукануть, только хуже будет. Короче,
разузнаешь московский адрес Баскетболиста, понятно? Можешь, можешь,
постараешься. А я постараюсь забыть твою подлость, хоть это и против
понятий. И Ларка разузнала.
Первым делом, он ему позвонил. Но скрипучий голос Баскетболиста
произнес, что помочь ничем не может. Что все его деньги вложены в бизнес, а
на счетах пусто. «Ты не понял, – сказал он Баскетболисту, – я у тебя не в долг
шакалю, мне доля моя нужна, по справедливости. Я знаю, откуда у тебя бабло.
Верни мою часть, и я исчезну. Или скажи, где искать остальное, и я тоже
исчезну».
Но Баскетболист повесил трубку. Что ж, его право. Если с ним говорить
бесполезно, надо действовать. Наверно, понадобится маскарад, но маскарад
не проблема. В Интернете чего только не сыщешь.
У него все тогда получилось. За исключением главного.
«Интересно, похоже это на вещь, которую могла носить Даша? Ох, чуть
не забыла ярлычок срезать, балда!»
Надежда еще раз осмотрела купленную в ювелирном на углу
Новокузнецкой золотую цепочку и золотую горошину к ней и сложила
украшения в простой полиэтиленовый пакетик. Покупка обошлась недешево, но
что делать? Если она приедет на встречу с незнакомым бизнесменом из
провинции без этого реквизита, то слушать он ее точно не будет, а тем более не
будет разговаривать. Этот саратовский друг семьи ей был нужен как источник
информации, значит его необходимо расшевелить, разговорить и добиться того,
чтобы он выложил Наде какие-нибудь факты. Правда, она до сих пор не совсем
понимала, куда потом с ними пойдет, но решила, что разберется с проблемой
позже, когда факты окажутся у нее в кармане.
Бизнесмен по имени Феликс Зубов любезно согласился подъехать прямо
к Надиной работе. Хотя на его месте Надя поступила бы точно так же, чтобы
узнать побольше о незнакомом человеке, который так настойчиво домогается
встречи.
Они договорились на половину третьего под окнами офиса. Было уже
семнадцать минут, и Надя несколько волновалась. Ей предстояло отпроситься,
а у кого отпрашиваться в данной ситуации, она не знала. Обычно все
происходило просто: она говорила Оксанкам, что будет через два часа или
вообще только завтра, и спокойно уходила. Но теперь она боялась репрессий.
Ее заявление об уходе пока подписано не было, и Наде очень не хотелось быть
уволенной по статье вместо увольнения по собственному желанию.
Но она подумала: «Плевать» и сделала все, как обычно – предупредила
девчонок, набросила шубку, подхватила сумочку и побежала в лифтовый холл.
Пылила меленькая льдистая пороша, было зябко от ветра, и снег мешал
смотреть по сторонам. Надя еще раз набрала номер Зубова и, услышав
«алло», сказала, что не видит, где он поставил машину. Она не очень
разбиралась в моделях иномарок и ориентировалась только по эмблемкам на
их передках и задках, а в такую порошу даже эмблемки было не различить.
Дверь одной из машин, припаркованных у тротуара, открылась, и
водитель, спустив на бордюр узкую туфлю и развернувшись корпусом в ее
сторону, помахал ей перчаткой.
Он был, что называется, мелкий мужчина, средне-русый, гладко-бритый,
с чертами лица резкими, но приятными. Надя заключила, что человек сей
непрост, умен и язвителен, как и большинство мужчин такой породы.
Она плюхнулась в теплый салон, хлопнула дверцей и, слегка
улыбнувшись, сказала ему: «Добрый день».
Феликс с веселым удивлением осматривал профиль дамочки,
устроившейся рядом. Далеко уже не девочка, но красива, ухожена, нравится
мужикам и осведомлена об этом. Такие бабы, как правило, сразу начинают
водить туда-сюда глазами и смеяться грудным смехом. Он удивился дважды,
потому что этого не произошло. Зубов решил, что с ней расслабляться не стоит.
– Как Игорь? – поинтересовалась Надежда с умеренной озабоченностью
в голосе.
– Игорь? – удивился вопросу ее собеседник. – А вы и с Игорем знакомы?
Не только с его покойной сестрой?
– Нас познакомил муж, – пояснила Надежда. – Мы мало общались,
однако виделись пару раз в компаниях.
– Странно. Мне точно известно, что он почти никуда не выходит, здоровье
не то. Даже бизнесом частенько из дома руководит. А уж про тусовки и
заговаривать с ним бесполезно. Вернее, некорректно. А кто ваш муж?
– Муж… – Надежда медлила, собираясь с мыслями. Потом сказала: –
Муж одно время увлекался пейнтболом, и Игорь учил его обращаться с
арбалетом.
– Может быть, с маркером? Маркером, а не арбалетом?
– Наверно, вы правы, кажется, это называется маркер. Я не очень
разбираюсь.
– А Игорь разве разбирается?
– Ну значит, разбирается, раз муж к нему обращался. Мы с небольшой
компанией выезжали вместе на природу, в наш загородный дом, – совершенно
беззастенчиво гнала Киреева, справедливо полагая, что очную ставку с
Врублевским, пребывающим в отделении интенсивной терапии, никто ей
устраивать не будет.
– Вот, возьмите, – произнесла она, протягивая Феликсу пакетик. – Это
Дашино.
– Вы уверены, что это ее? – спросил недоверчиво Феликс, вытряхнув на
ладонь содержимое.
Надежду его вопросы начали злить. Вот чего цепляется? Он что, все
Дашкины висюльки успел пересмотреть и запомнить? Но она ответила
доброжелательно:
– Ну, конечно, Феликс, это ее. Иначе зачем мне с вами встречаться,
тратить свое и ваше время?
– Я тоже так думаю. Однако, странно. У Дарьи не было ничего из золота.
Она носила какой-то жуткий эксклюзив из керамики, пробки и петушиных
перьев. Кстати, за большие бабки покупала. А из драгметаллов – только
серебро, но тоже все такое… Цепь в палец толщиной, а на ней куриная лапа в
масштабе один к одному. Вы представляете красоту, да?
– Но Феликс, для чего мне это представлять, если мы с ней виделись
неоднократно? – резонно произнесла Надежда. – Просто у девочки начал
исправляться вкус.
– Перед смертью, – бросил Зубов с непонятной интонацией.
– Что вы хотите этим сказать? – дернулась Надежда.
– Да это я так, не обращайте внимания. Жалко девчонку, хоть и
безалаберная она была. Ваш сын тоже… безалаберный?
– Почему же безалаберная? – проигнорировав вопрос про сына, пошла в
наступление Киреева. – Даша была хорошая девочка. Она нам говорила, что
весь дом на ней держится, что она все делает сама – и готовит, и стирает, и
рубашки брату гладит.
Зубов насмешливо созерцал собеседницу, а потом с сухим смешком
спросил:
– Мы сейчас о Дарье Врублевской говорим?
А потом без улыбки продолжил:
– Обстирывает, обглаживает и делает уборку приходящая экономка.
Готовит тоже, кстати, она.
– Но все экономка успеть не может! – горячилась Надежда. – Особенно,
когда гости наезжают и живут неделями!
– Да кто вам такую чепуху сказал?! Гости… Да единственный гость у них
– это ваш покорный слуга. И то в гостинице живу. А к Игорю так, поболтать
захаживал в свободное время. Повезло еще, что в тот вечер я тоже был у них
дома, а то некому было бы и неотложку вызвать.
– А!.. Вы, видимо, говорите о том вечере, когда из полиции позвонили,
чтобы якобы Дашенькин труп опознать?
– Именно, что якобы. Идиоты.
– Согласна с вами. Все, что произошло тогда, я считаю – просто
возмутительно. Но как же вы поняли, что Даша жива? Вы ведь на следующий
день звонили к ней на работу, чтобы передать, что брат попал в больницу.
– Да, звонил. Потому что на опознание мне пришлось вместо Игоря ехать.
Представляете, что я почувствовал, когда убедился, что это вовсе не Даша? Я
так на эту маленькую дрянь разозлился, что стал всюду разыскивать. Вот что ей
в тот вечер дома не сиделось, а? А она куда-то навострилась и брата не
предупредила. Он же из-за нее в больницу попал, и неизвестно пока,
выкарабкается ли.
Это выступление Надю покоробило. Хоть брат и в больнице, но жив, а
«маленькая дрянь» все-таки в могиле. Но Надя проглотила вялое возмущение,
не желая настраивать источник информации против себя, и проговорила
сочувственно:
– Так плох? Какое несчастье… В себя он пришел? Вы знаете, Феликс, в
