Георгий Ланской - Джайв с манекеном
Змей выходит из ванной, не спеша надевает рубашку, чертыхается, потому что на ней отсутствует половина пуговиц, натягивает пиджак. Горящая на потолке лампочка отражается в его лысине. Я слежу за его движениями и понимаю, что он не хочет встречаться со мной взглядом.
– Как тебя зовут? – хриплым голосом спрашиваю я. Он вздрагивает, чуть заметно, но все же…
– Не твое дело. Если ты готова – пошли.
Я выключаю фен и поднимаюсь с пуфика. Не глядя, он подает мне шубу, и лишь потом, спохватившись, небрежно швыряет ее мне на руки, не помогая одеться. Я молча надеваю шубу, натягиваю сапоги, беру сумку. Змей открывает дверь и пропускает меня вперед, отнимает ключи и запирает двери. Кабина лифта мчится откуда-то сверху, громыхая, словно вертикальный поезд. Ее двери открываются, и мы заходим внутрь. Змей нажимает кнопку первого этажа и возвращает мне ключи.
– Я с тебя глаз не спущу, – вкрадчиво говорит он голосом лгуна. Я не отвечаю и не смотрю в его сторону. Вместо этого разглядываю закрытые створки дверей. Этажи проносятся тусклыми всполохами.
Я не хочу поворачиваться к Змею, не хочу встречаться с ним взглядом. Если он увидит мои глаза, то догадается, как догадалась я. Я поняла: Змей поверил в то, что у меня нет пяти миллионов.
Если он посмотрит мне в глаза, то поймет, что я его убью.
По дороге обратно Змей иногда косился, точно проверяя, не сбежала ли я. Это совершенно не придавало спокойствия. Иногда, поймав в стекле его взгляд, я думала: сейчас он ударит по моей шее ребром ладони и выбросит труп по дороге. Сколько пройдет времени, прежде чем скучающий водитель обратит внимание на холмик снега, из которого будут торчать скрюченные пальцы?
Приемник горланил попсовую муть, не отвечавшую моему настроению. Змея, похоже, бьющая из динамиков какофония не раздражала совсем. Снег все еще шел, словно природа раз и навсегда решила похоронить под тонким белым одеялом расслабившуюся на праздники Москву, серую, грязную, с усталым, обветренным лицом портовой шлюхи. Редкие машины бороздили заметенную дорогу, как ледоколы, продираясь сквозь завалы с трудом. Снегоочистителей не было видно. Портовая шлюха, сменившая хозяина, не спешила приниматься за уборку.
Фигура в желтом жилете вдруг рванула наперерез, засвистела и строго замахала полосатой палкой, приказывая прижаться к обочине. Я встрепенулась и внутренне подобралась. Чертыхнувшийся Змей стал прижиматься вправо и, быстро взглянув на меня, все понял.
– Попробуешь ему сигнал подать, пришибу обоих.
Я поразилась, каким тусклым, невыразительным голосом он это произнес, словно убить патрульного для него так же просто, как мне причесаться. И только колючий взгляд подтверждал правильность этой аксиомы. Убьет, подумала я, даже без оружия. Перед глазами услужливо встала картинка: полицейский наклоняется над дверцей, и Змей без разговоров вонзает пальцы ему прямо в глаза. Передернув плечами, я сползла пониже. Змей удовлетворенно хмыкнул и опустил стекло.
– Сержант Смирнов, – козырнул полицейский. – Попрошу ваши права.
Лицо сержанта Смирнова напоминало мятую, застиранную тряпку. Змей протянул ему права и техпаспорт, на которые полицейский посмотрел нехотя, ничуть не сомневаясь, что за рулем черного «ленд-крузера» сидит его истинный владелец. На мгновение его взгляд остановился на мне. Сонная пленка в мгновение ока сползла с него, словно у кота, увидавшего добычу. Руки Змея напряглись на руле, а я поняла, на что смотрит сержант. Скорее всего, внимание привлекли моя разбитая губа. Я подумала, что сейчас он попросит меня предъявить документы, потом выйти из машины, проехать в отделение, а я не смогу, и главное не захочу ему мешать.
– Кто с вами? – спросил бдительный сержант Смирнов.
– Жена, – пожал плечами Змей.
– Далеко едете?
– В область.
Я молчала, опасаясь, что сейчас начнется свара, но глаза сержанта снова заволокла сонная пленка. Он вернул права Змею и, бронхитно кашлянув в кулак, хрипло пожелал:
– Счастливого пути.
Змей, не удостоив его ответом, рванул с места так, что во все стороны полетели комья снега, рыхлого, грязного, похожего на подтаявшее шоколадное мороженое. Неугомонные диджеи предупредили москвичей и гостей столицы, что на город надвигается снегопад.
– Спасибо большое, – буркнул Змей. – Главное вовремя.
Я не отозвалась, думая о сержанте Смирнове. Самые бдительные милиционеры, а ныне – полицейские, всегда появляются на пустынных дорогах не вовремя и все, как один, носят фамилию Смирнов. Помнится того молоденького мента, прихватившего нас с подругой недалеко от моста, тоже звали Смирнов. Я как сейчас вспомнила удушливый летний вечер, трясущуюся от страха подругу и спрятанного в багажник покойника, упакованного в целлофан. От мрачных мыслей стало еще тяжелее, так что до самого дома Левиных я не проронила ни слова.
Почти все ночевавшие в доме гости разъехались. В гостиной шла уборка. Усталые, с запавшими глазами мальчики-официанты сгребали со стола посуду и уносили на кухню. Наверху шумел пылесос. Под покосившейся набок елкой на животе спал кто-то из гостей, подмяв под себя громадную плюшевую обезьяну. Судя по блаженной физиономии, гость чувствовал себя хорошо.
– Пожрать бы, – мечтательно сказал Змей. – Ты не голодная?
Я отвернулась. После всего, что он сделал, такая трогательная забота выглядела издевательством. Он внимательно посмотрел на меня и, нахмурившись, рывком поднял мой подбородок.
– Брось дуться. Подумаешь, потрахались.
Я попыталась вырваться, но он схватил меня за плечо.
– Стой.
– Отвяжись от меня! – вскричала я, но он не слушал, и отпускать не пожелал. Официанты поглядывали на нас с равнодушным любопытством. Спящий в обезьяньих объятиях гость поморщился, почмокал губами и повернул голову в другую сторону. От бессильной ярости у меня тряслись колени.
– Слушай, – негромко сказал он, – мне надо понять, что за хренотень происходит в этом доме. Ты была тут дольше меня и наверняка что-то знаешь. Так что перестань выеживаться и помоги.
– С какой такой радости? – ядовито поинтересовалась я.
– С такой радости, что если ты мне помогать не будешь, я тебе ноги вырву, спички вставлю и скажу что так и было, – с охотой пояснил он.
– Убедительно, – фыркнула я.
– А то! Жрать не будешь?
– Нет.
– Ладно. Тогда потопали на улицу. Посмотрим на место.
– Алиса! – окликнули меня с лестницы. Я обернулась. На ступеньках стояла Инга в длинном халате, бледная и взъерошенная. Она метнула неуверенный взгляд на Змея и стала спускаться вниз.
– Вы вернулись? – спросила она хриплым со сна голосом.
– Как видишь, – холодно ответила я. – Ты Лильку не видела?
– Она под утро отбыла с каким-то прилизанным хмырем. А почему вы не раздеваетесь?
– Мы на улицу пойдем сейчас, поиграем в Малдера и Скалли.
– Я с вами, – решительно сказала Инга. – Только кофе выпью.
– Мы пойдем, – решительно сказал Змей, но Инга намертво вцепилась в мою руку.
– Я тоже. Марина! Приготовьте нам кофе и вынесите на улицу. И коньяк!
Наверху что-то грохнуло. Пылесос смолк, и на ступенях показалась Марина, с усталым лицом и запавшими глазами. Тем не менее, она спокойно кивнула и направилась на кухню. Инга выдернула из шкафа длинный пуховик, и мы все вместе вышли на улицу.
– Где ты стояла? – спросил Змей. Я указала на заметенного снегом дерево-зверя. Змей смерил взглядом расстояние и неторопливо направился к месту, где я пряталась от любопытных глаз прошлым вечером.
– Он тебя бил, да? – тоненьким голоском спросила Инга, попытавшись дотронуться до моей разбитой губы. Я раздраженно отстранилась.
– Да.
– Урод. А что это за история о пяти миллионах?
Я посмотрела на Ингу, и та потупилась.
– Ты извини. Просто… Ну… Все так завертелось. Не знаешь, кому доверять и все такое. Мы перед тобой виноваты. Заподозрили, бог знает в чем, но сама понимаешь, кому приятно, когда в твоем доме оказывается неизвестно кто, и вообще…
– Что – вообще? – зло спросила я. – Я к вам в друзья не набивалась.
– Алиса, но я же извинилась…
– И что? Думаешь, этого достаточно?
Инга не ответила и надулась. Змей, окончивший свою проверку, подошел к нам. Двери дома распахнулись, и оттуда вышла Марина, с трудом удерживая тяжелый поднос. Следом, едва не сбив ее, выпорхнула Настя, одетая в белую курточку и вязаную шапку с помпоном. Настя с визгом слетела вниз и понеслась по двору. Марина, осторожно поднимая ноги, подошла ближе, пристроила поднос с кофейником, бутылкой коньяка и чашками на заметенный снегом пластиковый стол и принялась невозмутимо разливать ароматный напиток. Змей цапнул пустую чашку, набулькал туда коньяк и с удовольствием сделал глоток.
– Амброзия, – удовлетворенно сказал он, а потом посмотрел на меня. – Тебе бы тоже надо выпить.
