Богумил Райнов - Утро - ещё не день
- Снова террористы! - авторитетно заявляет пожилая женщина в огромной фиолетовой шляпе.
- Может, даже есть жертвы... - почти восторженно выкрикивает другая женщина.
После вмешательства пожарников и появления санитаров выясняется, что единственной жертвой стал какой-то мужчина, но никто из присутствующих дам не может высказать более или менее убедительного предположения о личности потерпевшего. Определенную информацию по этому поводу им могла бы дать Мод, но она воздерживается.
Когда общее возбуждение утихает и официантки наконец вспоминают о своих служебных обязанностях, я заказываю еще одно мороженое и еще один кофе. На улице уже нет ничего интересного, но нам и торопиться некуда. При такой ситуации торопиться ни к чему.
Поднимаемся, когда в кафе начинается обеденный наплыв людей. Пожарники, санитары, полицейские и следственный фотограф уже давно закончили свое дело.
- Проверьте, не подложили ли и вам бомбу, - советую я даме, когда мы садимся в "мерседес".
- Если подложили, то она предназначена для вас, - отвечает Мод. - Я очень мелкая личность, чтоб мне подкладывать бомбу, Альбер.
Проходят три долгих дня, заполненных дремотой, чтением и вялыми раздумьями, прежде чем осуществляется путешествие, которое было обещано. Вопреки моим надеждам, это поездка не в Австрию и не в Швейцарию, а только в Штутгарт.
Трогаемся рано утром, пока не так жарко, после легкого завтрака и незначительного изменения внешности, о котором уже рассказывалось. Проезжаем заполненную транспортом пригородную зону - тут движение преимущественно встречное - и добираемся до просторной автострады.
- Вы такая загадочная в этих темных очках, - говорю я. - И молчаливая, словно сфинкс...
- Мы с вами наговорились за эти два месяца, - говорит Мод мелодичным голосом диктора детских радиопередач.
- За два с половиной месяца, - поправляю ее я. - И если кто-то наговорился за это время, то не вы, а я. Вы только и знаете, что молчите, боясь нарушить инструкции Сеймура.
- Шеф не давал мне инструкций молчать.
- Тогда говорите!
- Что вас интересует, Альбер?
- Думаю, я имею право знать, чем закончится вся эта историю?
- Не верю, что это так уж вас волнует.
- Не "так уж", но в какой-то мере...
Мод не отвечает, уставив глаза в грузовую машину, едущую впереди, алюминиевую громаду с зелеными буквами фирмы "Саламандра". Она давно уже могла бы обогнать ее, но боится, чтобы какой-нибудь автомобиль сзади не стукнул нас в самый ответственный момент. Наконец обгон завершен. С облегчением вздыхаю и закуриваю сигарету.
- Если вы волнуетесь за своих подруг, то могу вас заверить, что с ними все порядке.
- Но тех подруг вы же навязали мне.
- Только по службе, Альбер. Интимные отношения - исключительно ваша инициатива.
Она снова замолкает, потому что впереди еще одна грузовая машина. Однако едет она довольно быстро, и дама, подумав, решает не обгонять ее.
- Да, ваши подруги живы и здоровы. Мне даже кажется, что теперь они помирятся - им уже некого делить.
- Почему же! А Мур? А Добс?..
- Таких, как Мур и Добс, они могут иметь десяток. Речь идет о женихе, Альбер. Вечная мечта дурех.
- Знаю, знаю. Ваш взгляд на это мне известен. Не морочьте мне голову женскими историями.
- Женские истории - это составная часть человеческих историй, друг. Томас, прежде чем сделать свой фатальный визит к "Самсону", оставил у Дейзи письмо для нашего посольства и копию фактуры. Узнав о гибели своего возможного мужа, Дейзи передала документ Муру, а тот отнес их куда надо. Короче говоря, Райен задержан, и проводится следствие.
- Это еще ничего не значит.
- Райен, наверное, не разделяет вашего мнения. Обвинение против него довольно весомое и подтверждается по всем линиям.
- Вы думаете, что доклад Сеймура извлекли из архива?
- Я ничего не знаю про его доклад.
- Извините, вы никогда ничего не знаете.
- Неблагодарный!
- И все-таки Райен как-нибудь выпутается. Америка - страна неограниченных возможностей, в частности, для таких, как Райен-отец.
- В Америке, как и везде, у сильных людей есть и сильные недруги. Не думаю, чтоб противники Райенов не воспользовались такой чудесной возможностью свести с ними давние счеты.
- Буду рад, если окажется, что вы не ошиблись. Ведь приятно сознавать, что столько усилий было затрачено недаром. Имею в виду прежде всего усилия Сеймура, а также и ваши.
- Какие усилия, Альбер? Я просто выполняю распоряжения.
- Вы когда-нибудь обгоните эту машину или нет?
- Зачем, Альбер? Потом появится другая. Неужели вы не заметили, что самое разумное - двигаться в своем ряду с умеренной скоростью?
- О, поэтому Сеймур никогда вам и не улыбается: вы хотите двигаться в своем ряду, да еще и с умеренной скоростью!
Прибываем в Штутгарт, а точнее, под Штутгарт, после обеда. Мод сворачивает с шоссе на какой-то холмик и останавливается перед маленькой гостиницей, что прячется среди деревьев.
- Зачем мозолить людям глаза? - объясняет она. - Тут чистенько и хорошая кухня.
- К чему эти оправдания? - спрашиваю. - Разве мы тут будем зимовать?
- Я ничего не знаю, - отвечает дама и идет оформлять документы.
Точно так же она ничего не знает и во время обеда, и потом, когда я прихожу к ней в комнату, чтоб добиться каких-то сведений о предстоящих планах.
- Уже время просыпаться, - доносится до меня ее мелодичный голос.
Она еще дважды повторяет это, прежде чем я решаюсь открыть глаза.
- Что случилось?
- Вы спите уже два часа.
- Ну и что?
- К нам могут заглянуть гости, - объясняет женщина, которая никогда ничего не знает.
Гости прибывают под вечер и в одиночестве. Это, конечно же, Сеймур. Он даже не позволит выйти из серо-стального "мерседеса", такого же, как и у Мод, - ждет, пока мы приблизимся к нему.
- Садитесь, дорогой мой...
- Мои вещи наверху...
- Пусть лежат. Мод уберет их.
Сажусь спереди и бросаю взгляд на даму; она в ответ легонько кивает, улыбаясь неуловимой полуулыбкой, словно говорит мне: "Прощайте, счастливого пути!"
"Мерседес" срывается с места и стремительно набирает скорость - давно знакомый мне шоферский стиль американца. Когда мы выезжаем на автостраду, Сеймур увеличивает скорость до двухсот километров. Такое я тоже уже видел: так летел он когда-то по улицам Копенгагена.
- Если все будет хорошо, в эту ночь вы перейдете границу, - наконец сообщает мне Уильям.
- Вы так отчаянно гоните, что я могу и не перейти ее.
- Вижу, вы уже совсем под влиянием Мод, - замечает он. - Не бойтесь, я езжу довольно осторожно.
- Следовательно, занавес опущен, - решаю я изменить тему разговора.
- Наверное, Мод проинформировала вас.
- Из Мод не вытянешь больше одной фразы.
Сеймур молчит, потому что готовится обогнать "порше". Такая задача вообще непосильна для "мерседеса", но только не для этого.
- Ваш автомобиль, видимо, не такой, как у Мод, - говорю я.
- Откуда вы взяли? - спрашивает Сеймур, прижимаясь к обочине, чтоб дать дорогу "порше", который снова вырывается вперед.
"Мерседес" летит и дальше так же стремительно: пейзаж вокруг нас размазан бешеной скоростью и сумерками, которые уже заметно сгущаются. "Порше" остается далеко позади. Американец немного сбавляет скорость и включает фары ближнего освещения.
- Слушая ваше теоретизирование, я прихожу к выводу, что вы довольны эпилогом, - замечаю я.
- Я всегда теоретизирую, дорогой мой. Хотя и не всегда вслух. Неприятная привычка, но что поделаешь! Кое-кто грызет ногти, а я теоретизирую.
- И все-таки этот эпилог...
- Лучший, чем можно было надеяться, - признает Уильям. - Мы думали, что Райен удалится, как и Томас, а возможно, и раньше, чем Томас. Сами знаете, что в таких случаях может быть много вариантов. Теория вероятностей не предусматривает осложнений, и так далее.
- Выходит, вы не желали ему самого худшего?
- Наоборот. Смерть - это одна из форм помилования, Майкл. Лучше умереть, чем мучиться. Однако позвольте спросить: а почему бы ему и не помучиться? Почему не пройти через увольнение с поста, следствие, процессы, травлю прессы, а уже потом отдохнуть в тюрьме? Почему он должен умереть? Пусть поживет в постоянном напряжении сам, а с ним и тот старый подонок, его отец.
Он снова притормаживает, и я вижу на краю шоссе знакомый стандартный знак: вилка, нож и соответствующая цифра. Это означает, что вблизи ресторан.
- Вы не проголодались?
- Ничуть.
- Я тоже, однако надо остановиться и подождать.
Сеймур резко сбавляет скорость и немного погодя сворачивает на второстепенную дорогу, минует бензозаправочную станцию и останавливается на противоположной стороне перед освещенным фасадом бара. Останавливается и сразу же трогается дальше:
- Нет, тут многовато света и, наверное, очень людно.
- Считаете, что до сего времени есть опасность?
- Наоборот. Но человек никогда не знает...
