Анна Данилова - Красное на голубом
– Марк, ты слышишь меня? Слышишь? – кричала она в трубку, чувствуя, что напала на верный след.
– Слышу. Рита, Наталья Беленкова умерла.
– Значит, это все-таки она, – голос у Риты дрожал, она нервничала и, странное дело, словно испытывала чувство вины за случившееся.
– Что значит – она?
– А то и значит, Марк! Я даже знаю, как она умерла. Повесилась… на чулке?
– Ты все знала?! – возмутился Марк. – И ничего мне не сказала? Придумала дурацкую историю о Косте. Как ты могла? Рита?!
– Я не была уверена. Костя ее покрывал, понимаешь? Он догадывался, что это она, и хотел взять ее вину на себя. Но она опередила его.
– Рита, мы с тобой еще поговорим!
– Хорошо, Марк, только не надо таких угрожающих интонаций. Я просила тебя найти телефон Барышевой Юлии Сергеевны.
– А это еще кто? Ее сообщница?
– Нет, это ее самая близкая подруга. Думаю, она не откажется встретиться со мной.
34
Рита пекла пироги. На ужин должны были приехать мама с Фабиолой, Корсакова с Гурьевым – собиралась неплохая компания. Марк, как всегда, задерживался. А ведь обещал помочь почистить лук!
Рита выложила тесто в форму, положила сверху начинку из капусты с грибами, прикрыла сверху тестом и принялась смазывать его пучком перьев, смоченным во взбитом яйце. Она не понимала, почему некоторые женщины не любят готовить. Ведь это так приятно, интересно, вкусно! Еще ей подумалось о том, как несчастны мужчины, оставшиеся без женщины: им, ни к чему не приспособленным, трудно бывает в этой жизни. Вот женщине ничего не страшно – она сама себя и прокормит, и все постирает.
Глупости все это! Нет, хоть и гонит от себя мысли о Беленковой, но где-то в глубине души все равно сидит эта тема – эта болезненная тема, не дающая ей покоя. А если бы она поделилась своими подозрениями с Марком раньше, что стало бы с Натальей? Осталась бы она жива или покончила собой в камере предварительного заключения?
– Она была не жилец, – сказала о Наталье ее лучшая подруга, Юлия Барышева, приятная женщина, правда, сильно напуганная визитом Риты. Она боялась, что ее привлекут за то, что она, зная о том, кто совершил эти громкие убийства, промолчала, не сдала подругу. Рита сказала ей, что разговор – неофициальный, она пришла в интересах Кости.
Они разговаривали в ее квартире, расположенной на одном этаже с квартирой Беленковых.
– Да, повторяю: она была не жилец. Это читалось в ее взгляде. И ведь здоровая физически женщина, а что стало с ее головой? Думаю, она травмировалась как раз после того вечера, когда Петя привел на бал свою Ирину. Наташа восприняла это как пощечину. Она мне так и сказала. На нее было больно смотреть. Она все твердила: «Ира – такая молодая, такая молодая… Даже если я сделаю себе миллион лицевых подтяжек, все равно, не верну свою молодость. Но ведь мы всегда были вместе с Петей, мы любили друг друга! И Костя – плод нашей любви. Посмотри, какой он получился красивый!» А его карьера? Она помогала мужу во всем, была его верным союзником, подсказывала ему многие вещи, которые он, в силу своего характера и того, что он – мужчина, не понимал. Она никак не могла смириться с тем, что Петя и его друзья пригласили на этот вечер своих любовниц. Это был вызов, и Наташа, единственная из всей их компании, его приняла. Но сначала она захотела понять, что же хорошего в измене как таковой. Может, говорила она мне, я чего-то не понимаю в жизни, и у Пети сейчас такой период, когда он начинает новую жизнь? Тогда, может, говорит она, и мне тоже начать эту самую новую жизнь? Конечно, она была в истерике, когда говорила об этом. Да и я восприняла ее слова не совсем серьезно. Я знаю, что многие ее подруги или скорее приятельницы, имеют любовников. Но это так, от скуки или из желания все же найти любовь, раз в семье – сплошные фальшь и обман. Но чтобы Наташа, так любившая Петю, решилась на такой шаг?! Да и где она взяла этого Алекса? Бедняжка, как же мне ее было жалко! Я понимала, что в ней говорит отчаяние стареющей женщины, всячески отговаривала ее от этих свиданий, пока не поняла, что все это делается ею с какой-то целью. Это теперь, когда ее не стало, я понимаю, зачем все это ей понадобилось. Понимая, что она сильно рискует, что она – практически уже в тюрьме, Наташа все же цеплялась за возможность избежать наказания за совершенные ею преступления, понимаете?
– Нет, – честно призналась Рита. – Не понимаю.
– Да тут все ясно! Кто может подумать на женщину, у которой с личной жизнью все в порядке? Как и у Лары с Катей? Она не хотела отличаться от них своей, как она говорила, святостью и чистотой. Она хотела, чтобы они выглядели примерно одинаково: брошенные, но неунывающие. Больше того, у нее был самый молодой любовник. Кто вообразит, что она совершила эти убийства, если у нее в личном плане все вроде бы в порядке? Причем любовник был не просто так, для декорации. Происходили настоящие свидания, после которых она возвращалась такой подавленной и, кстати, в плохом физическом состоянии. Она спрашивала меня: «Юля, что они все в этом находят? Это же так долго и противно». Она до последнего пыталась найти в сексе что-то приятное для себя, но у нее так и не получилось. И знаете почему?
– Догадываюсь.
– Правильно. Потому что она не любила этого Алекса! Он попросту насиловал ее. А она терпела, чтобы дождаться конца всей истории – пока не закроют дело. Она знала, что рано или поздно прокуратура займется женами – Ларисой, Катей и ею самой, конечно. Знала, что ее так называемые подружки не станут молчать, все расскажут друг о друге, им только повод дай. А тут – такая драма! Страстная поздняя любовь. Думаю, она специально разыграла ту сцену в доме Буровых и нарочно пригласила Алекса, чтобы хотя бы ее подружки увидели, что они вместе заперлись в комнате. Знала, что они доложат сначала своим мужьям, а потом, когда наступит время, и работникам прокуратуры, следователю, который должен будет раскрыть эти убийства. Разве могла она предположить, что Косте обо всем станет известно? И что он, жалея мать, сделает все для того, чтобы это о нем подумали, что он – убийца!
– Вы знали, что она задумала?
– Нет, не знала, но, когда однажды я зашла к Наташе на чашку чая и увидела ее, я поняла, что случилось что-то очень страшное. Я спросила ее, и она ответила мне. Ей надо было выговориться, как-то оправдать это хотя бы в моих глазах.
– Она рассказала о своем первом преступлении, что убила Ирину Овсянникову?
– Да. Рита, вы сказали, что не выдадите меня, – занервничала Барышева, поправляя на голове черную траурную косынку. – Поймите, она становилась опасной. Я стала бояться ее, когда погибли еще две девушки. Ведь она все рассказывала мне, стало быть, я невольно стала свидетельницей. А что, если следующей жертвой окажусь я?
Рита и понимала, и презирала ее. Конечно, будь Барышева поумнее и посмелее, две девушки остались бы в живых.
– А вам не приходило в голову, что если бы вы вовремя заявили в милицию, то спасли бы двух молодых женщин?
– Я все понимаю, все! Я даже хотела на время уехать из города, чтобы только не видеть ее, не слышать ее жутких признаний.
– Неужели все это она сделала из ревности? Это какое же должно быть сильное чувство, чтобы она так страдала! – Рита не могла себе представить ситуацию, при которой женщина решилась бы на такое.
– Думаю, после того, как она узнала, что Петя ей изменяет, с ней что-то и произошло. Если сначала она все время и силы посвящала мужу и сыну, то потом, поняв, что ее забота мужу не особенно-то и нужна и что он использует ее просто как жену, как женщину, обслуживающую его, она всю свою любовь обратила на Костю. Она стала жить его интересами, во всем ему помогать. Она боготворила его, она не могла без него и дня прожить, постоянно названивала ему, потому что знала – уж Костя-то ее не предаст, не бросит, как это сделал его отец. И все же дело тут не столько в ревности, сколько в крушении идеалов. У них была семья, понимаете?
Рита вспомнила Костины слова, когда он готов был взять вину матери на себя: он тоже говорил о семье, об отношениях, существовавших между его матерью и отцом, и потом – о том отчаянии, охватившем его мать, когда она поняла, что не нужна своему мужу, он любит другую женщину и строит в отношении ее серьезные планы.
– Но я не сказала вам главного. Думаю, это оказалось последней каплей. Понимаете, время шло, ничего не происходило, а Наташа ждала, ждала, что следствие зайдет в тупик и что ни она, ни Лариса с Катей так и не попадут в список подозреваемых, и тогда можно будет бросить Алекса, расстаться с ним навсегда и вообще – начать новую жизнь! И получилось бы, что она отомстила своему мужу.
Вот оно, верное слово! Месть. Не любовь, не ревность, не отчаяние, а все-таки месть. «Это чувство посильнее всех остальных будет», – подумала Рита, в душе, однако, считая, что истинной причиной, толкнувшей Наталью Беленкову на совершение трех страшных убийств, явилось желание, образно выражаясь, примерить на себя судейскую мантию. Она приговорила любовницу своего мужа и любовниц мужей своих подруг к высшей мере наказания – смерти, причем не столько даже за любовь и обман, сколько за их молодость. Смертельный приговор молодости. Рите вспомнились «Десять негритят» Агаты Кристи – там убийца, наделив себя правом судить и приговаривать, не постыдился надеть судейскую мантию и парик.
