Мария Жукова-Гладкова - Сыщица по амурным делам
– Да, кота, – ответила я.
– А змею? – уточнил братец. – И крокодила? Лана, ты понимаешь, что котом придется заниматься тоже мне? Ты же все время на работе, а твой сын или в школе, или еще где-то болтается!
– Я думала, ты обрадуешься, – вздохнула я. – Котенок такой хорошенький!
Братец тоже вздохнул и сказал – вези, мол.
– Как назовешь котенка? – поинтересовалась Верка, сидевшая с недовольным видом, так как пробуждение в полдень было для нее слишком ранним.
– Вовчиком, – ответила я, улыбаясь «двустворчатому шкафу».
* * *Верка изъявила желание заехать ко мне, и шофер Афганца доставил нас по моему адресу. Сашка котенку очень обрадовался, Костя долго его рассматривал, потом махнул рукой и угостил мелко нарезанной колбаской, по ходу дела начав что-то объяснять животному.
Поняв, что они прекрасно договорятся без меня, я села за телефон и позвонила в квартиру Тарасовых. Соратник Афганца сообщил мне, что Алла Сергеевна пока не появлялась.
– Куда она могла подеваться? – посмотрела я на Верку.
– Можно, конечно, в астрологический салон съездить, гороскоп составить, но лениво… – протянула подружка. – Да и я могу не выдержать встречи с Наташкой. С ней я за себя не отвечаю, – Верка усмехнулась.
Я еще немного подумала, куда бы мне саму себя девать в воскресный день, а потом решила, что уже давно собираюсь пообщаться с Ромой Тарасовым и обсудить с ним план дальнейших действий. Траурные мероприятия позади, мы возвращаемся к нормальной жизни, хотя когда она у меня была такой?
Верка изъявила желание съездить со мной, так как ей тоже было абсолютно нечего делать, и даже предложила поехать на ее «Саабе», который она оставила у меня под окнами, изначально предполагая заночевать в моей квартире.
Я созвонилась с Ромой, и мы тронулись в направлении его жилища.
Квартирой это место назвать язык не поворачивался.
В своей бурной жизни мне доводилось бывать в жилищах алкоголиков, но тут квартира, состоявшая как бы из двух частей, имела весьма специфический вид.
Входная дверь представляла собой слабо державшийся на петлях кусок твердого картона (по всей вероятности, дверь неоднократно выбивалась желавшими срочно попасть внутрь). Железная дверь была установлена внутри, закрывая проход в Ромину комнату от поползновений проникнуть к нему со стороны многочисленных маминых друзей и сожителей. Ромина десятиметровая комната была островком порядка в море грязи и хлама.
Рома быстро провел нас к себе, захлопнув свою дверь перед носом качавшейся мамаши, давно потерявшей человеческий облик. Старый грязный халат, патлы седых волос, ранние морщины, сеткой покрывавшие все лицо, делали ее ужасной. А ведь она, по идее, ровесница Аллы Сергеевны, да и меня старше всего лишь лет на пять-семь… Но, в отличие от нас с Аллой Сергеевной, Ромина мать смотрелась древней старухой. Неужели эта опустившаяся женщина когда-то была художницей?
– Слушай, как ты тут живешь? – спросила Верка.
– А у меня был выбор? – ответил вопросом на вопрос Рома. – Теперь, правда, я надеюсь, он появится.
Далее Рома высказал свои претензии к умершему отцу: тот знал, в каких условиях живет сын, и так и не купил ему квартиру. Я попыталась что-то возразить, оправдывая Тарасова, но Рома меня перебил:
– Светлана Алексеевна, ну подумайте сами, что ему стоило купить мне однокомнатную? И вообще, почему он не женился на моей матери? Тогда бы она, наверное, не спилась. Почему он не взял меня к себе? Почему Славке досталось все, а мне – ничего? Чем я хуже Славки? Чем моя мама хуже Аллы Сергеевны? И почему отец не завещал мне квартиру? Или хотя бы дачу? Оставил мне эти акции и старую машину. Кость бросил! Для меня гораздо важнее квартира, а не акции «Невы-металл». Я готов работать просто за зарплату!
– С тобой Афганец говорил на эту тему? Тьфу! – сплюнула я. – Алексей Петрович Карташов. Или Сергей… как его? Стандецкий, в общем.
– Сергей Юрьевич говорил, – ответил Рома.
Как выяснилось, Стандецкий в деталях выяснил все об условиях жизни Ромы, а также о его целях на обозримое будущее. Поняв, что именно парню требуется, ему обещали – в случае выполнения всех требований взрослых дядей – помочь с квартирой и гарантировали ежемесячный доход, немалый по меркам Ромы. Более того, Роме предоставляли возможность показать себя на работе, доверив ему высокий пост, чего его отец никогда не делал. Стас вообще не воспринимал серьезно интерес Ромы к производству – по словам самого Ромы.
Послушав парня, Верка хмыкнула. Я разделяла ее эмоции. Мы были слишком хорошо знакомы с Афганцем и компанией. По-моему, вполне можно было ожидать, что Рома и лишится акций, и не получит ни квартиры, ни зарплаты. Под зад ногой он получит в ближайшее время – или отправится в места не столь отдаленные вместо известной мне компании.
Но я давала слово погибшему Тарасову, а потому считала своей обязанностью раскрыть Роме глаза на кое-какие моменты.
Надо отдать парню должное, нас с Веркой он внимательно выслушал, после чего спросил прямо: что мы предлагаем?
– Для начала – устроить твою мать в частную клинику, – ответила Верка. – У меня там есть знакомые. Полное излечение от алкоголизма в ее стадии гарантировать невозможно, да и вообще, человек может бросить пить, только если захочет сам, но приличные условия и уход ей там обеспечат. Ты теперь, как владелец двадцати пяти процентов «Невы-металл» и как генеральный директор, в состоянии оплатить содержание матери в клинике. Только не отказывайся от акций! Никому их не передавай! Мать отправляется в клинику, а ты получаешь эту квартиру. Привести ее в божеский вид не так уж и сложно. А мамашиных друзей ты быстро отвадишь.
Рома думал секунд тридцать, потом кивнул, но тут же заявил, что должен вначале сам съездить в клинику, посмотреть на условия содержания пациентов и поговорить с персоналом.
– Да хоть сейчас, – ответила Верка и села за телефон.
Аппарат стоял в Роминой комнате, так как, я подозреваю, если бы он оказался в коридоре, от него бы быстро ничего не осталось. Там в эти минуты слышались шевеление и мычание. При каждом звуке Рома кривился. Верка дозвонилась, куда хотела, объяснила ситуацию и заявила, что мы будем часа через полтора.
– Куда нужно ехать? – поинтересовался Рома, когда Верка повесила трубку.
– За Павловск, – ответила подружка. – Собирайся.
Сборы Ромы много времени не отняли. Когда мы вышли в коридор, я во второй раз насладилась видом его мамы. Она держалась за стену одной рукой, а другой сбрасывала с себя зеленых чертей, как мы поняли из ее колоритных комментариев. Из квартиры хотелось побыстрее смыться.
– Куда пш-шел? – спросила мать у сына, временно прекратив общение с зелеными чертями. – Чт-то эт-то за бабы? Поч-чему т-ты прив-вел баб?
Женщина оглядывала нас затуманенным взором.
– Иди спать, мама, – довольно спокойно ответил сын, но помогать ей не стал.
Мы быстро проследовали к входной двери под матюгание хозяйки, но она не предпринимала никаких решительных действий: не исключаю, понимала, что, отцепившись от стеночки, за которую держалась, она тут же рухнет на пол.
Уже в Веркиной машине Рома поведал нам и о групповой ловле чертей, регулярно проводимой на мамашиной территории квартиры, а также о том, как мамины друзья пользовались оставленным Ромой на кухне баллоном с дихлофосом. Тараканы в квартире жили целой коммуной и, несмотря на титанические усилия Ромы, никак не желали выводиться. Он только никак не понимал, почему у него так быстро заканчивается дихлофос, который он, в отличие от продуктов, компьютера и одежды, не держал под замком в своей комнате.
Дихлофос добавляли в потребляемые напитки. Мамины сожители пояснили Роме, что он придает пойлу подобие вкуса шампанского, только нужно правильно рассчитывать дозу: пшикнуть раз – маловато, два несильно – как раз то, что нужно, но если случайно надавишь на верх баллона в третий раз или дашь две сильные струи – можешь откинуть копыта. Чтобы сила струи была строго определенной, требуется большой опыт, в достаточной степени приобретенный мамиными гостями.
У маминых друзей было еще немало секретов из этого ряда, например, относительно тормозной жидкости и дизтоплива, также ими потребляемых со смаком. Я подумала, что им стоило бы запатентовать свои «открытия», правда, на Западе от того, что русскому хорошо, немцы и прочие давно бы подохли.
Верка уверенно вела машину, и где-то через час или чуть больше мы уже подъехали к высокому бетонному забору, которым была обнесена территория клиники.
Верка посигналила, из будки охраны вышли два молодца в камуфляже, приблизились к нам, поинтересовались целью визита, связались с кем-то по рации, после чего ворота перед нами раскрылись.
Территория была не такой уж большой, но домик, стоявший в глубине парка, меня откровенно поразил.
– Это чей-то особняк? – уточнила я у Верки.
